Аксиома Лужкова

«Аксиома ― утверждение, в которое надо тупо верить».
Определение, вычитанное мною в интернете.

Юрий Лужков: «Несколько лет подряд осуществляется беспрецедентное давление на Москву с тем, чтобы провести здесь гей-парад, который, кроме как сатанинским действием, назвать нельзя. Мы такого парада не допустили, не допустим и впредь. Все должны это воспринять не как теорему, а как аксиому».

Обожаю нашего мэра. Московского, я имею в виду. Парижского я тоже обожаю, но за другое. Нет, не за обратное нашему, как вы могли подумать. У меня с ним чисто эгоистические счеты автомобилиста. Он по всему городу сузил мое право проезда местами на одну, а местами на три полосы. То есть я рискую не успеть в аэропорт вовремя в час пик, если сижу за рулем собственной машины, но почти наверняка не опоздаю, если мне придет в голову вместо поезда сесть в такси. Для общественного транспорта ― отдельная полоса. То есть всем хорошо, кроме любителей кататься на собственных машинах, чье мнение, собственно, все меньше кого-то волнует. Таким образом, с парижским мэром у меня спор практически-бытовой с намеком на права человека-автомобилиста.

А с московским ― концептуальный.

Я не понимаю, почему вопреки мировой практике, которая имеет свойство до нас добираться иногда с лагом в 70 лет, но все же добираться, он предлагает считать отдельной московской аксиомой то, что в непосредственной близости с границами нашей страны на протяжении десятилетий является фактическим зрелищем (буквальный перевод с древне-греческого термина «теорема»), требующим, возможно, уведомления мэрии, но никак не доказательств права геев и лесбиянок на уличный карнавал. Там, где московский мэр встречается со своими европейскими коллегами, эти парады так же естественны, как кепка на голове московского мэра. Любит мэр Москвы кепку ― и отлично. Он ее любит каждый день, с утра до вечера. Класс! Это его личное дело. А геи любят раз в год напяливать разные смешные наряды, приделывать крылышки и гульфики и веселить улицу, и это в развитых странах давно уже их личное дело, к которому, не требуя никаких доказательств, легко и весело присоединяются те, кто ни геем, ни лесбиянкой никогда не был и даже, возможно, никогда не будет. То есть раз в году разные продвинутые столицы мира становятся ареной «сатанинских действий», связь коих с уличным весельем гомосексуалистов мэр Москвы тоже, очевидно, считает аксиомой.

Мне даже страшно предположить вслух, кто именно так страстно, бескомпромиссно и аксиоматически может быть против открытого признания принадлежности к сексуальному меньшинству, коим, в сущности, и является гей-парад (помимо того что это просто веселое шоу). Может быть, у господина Лужкова есть какие-то личные причины так сильно не хотеть видеть у себя под окнами веселую толпу гомосексуалистов, а также примкнувших к ним гетеросексуалов? Может быть, он перепутал мэрию с официальной резиденцией патриарха, из уст которого «аксиома» о сатанистах в обличье геев или наоборот звучала бы как-то логичнее? Может быть, мэр отдельно взятой Москвы почему-то решил, что 31-я статья Конституции страны, утверждающая право граждан РФ «собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирование» не распространяется на всех «других» ― на политических «других» и на сексуальных «других»? А если бы инициативная группа просила у мэрии право провести парад без составляющей «гей»? Или карнавал, скажем? Кстати, надо попробовать.

33 года назад Харви Милк победил на муниципальных выборах в США, став первым открытым геем на выборной должности. Его политическая карьера и жизнь закончились через 11 месяцев. В июле прошлого года президент Обама посмертно наградил убитого открытого гомосексуалиста Милка президентской медалью Свободы. И это слово в названии присужденной Милку награды совершенно не случайно.

Аксиома Лужкова, по сути, утверждает отсутствие свободы. И это лишь в том числе имеет отношение к геям. А также это имеет отношение к выборам, к праву граждан на публичное проявление своей гражданской позиции, отличной от гражданской позиции властей. Это имеет отношение к судебной практике в Москве. Это имеет отношение к коррупции в столице, к точечным застройкам, к рейдерским захватам, к беззащитности слабых и всесилию сильных, к ментам, которые стреляют по гражданам, к подследственным, которых убивают в московских тюрьмах. И даже к тому, что нынешний мэр написал про Гайдара. Это все компоненты аксиомы несвободы, избранной для нас с вами московским мэром в частности и федеральным начальством в целом. Я иногда даже начинаю думать, что, когда господин Медведев говорил, что свобода лучше несвободы, он имел в виду какую-то конкретную, ограниченную часть истэблишмента, а вовсе не страну, в которой нашей свободой позволяют по собственному усмотрению распоряжаться начальники.

В России пока не появился свой Харви Милк. Хотелось бы, разумеется, не столь трагической судьбы этому человеку. Его пока нет. Это факт. Но это не аксиома. Потому что такой человек появится завтра. Неминуемо. И завтра на посту мэра Москвы не будет Лужкова. И это неминуемо. Вот что меня поражает больше всего в этих ребятах, правящих сегодня страной. Им как будто и впрямь кажется, что все они навсегда и то, что они думают, и то, как они правят, ― это тоже навсегда. Они придумали про себя такую аксиому, которую пытаются нам навязать.

Я все думала, кого мне напоминает Лужков в своем «высоконравственном» противостоянии геям. Вспомнила. Мэра крохотного городка (не помню названия) в фильме «Шоколад». Вот такого поборника морали, бескомпромиссного верующего, диктующего церкви и пастве, который ночью втихаря вожделеет сбежавшую от него жену и в приступе нехристианского гнева режет ножницами платья той, что явно выбрала свободу. Любая радость и удовольствие, любое отклонение от навязываемой им нормы, каждый глоток шоколада разрушает стройную систему подчинения, которую он тщательно выстраивал в этом своем городишке и считал аксиомой. А всего-то ветер подул и занес в городок свободного человека. И люди почувствовали, что это такой кайф, этот шоколад-свобода, от которого невозможно отказаться.

Так и будет. Просто подует ветер. И сдует все эти лужковские аксиомы вместе с автором.