Цивилизация
Кто бы мог подумать, что безработные «лягут на рельсы» не где-нибудь, а буквально в Останкино. То есть в самой главной организации страны. В сущности, даже более главной, чем Кремль или Белый дом.
Причем если кто-то попытается меня убедить, что уволенные журналисты, точнее продюсеры, Первого канала Эльхан Мирзоев и Олег Пташкин чрезмерно экзальтированны, возражу. Как профессиональные продюсеры они сделали ход, который безошибочно привлекает внимание, — голодовка; а в случае попытки насилия над ними — самосожжение. Надеюсь, Костя Эрнст как мастер по show must go on оценил способности своих бывших сотрудников.
В любом случае это — форма. Не лучшая, но понятная и известная с точки зрения законов привлечения общественного внимания. Что же касается содержательной части происшедшего, то она абсолютно внятная и понятная, и объяснил ее Эльхан Мерзоев спокойно, без каких бы то ни было избыточных эмоций, не дав ни единого повода усомниться в его уравновешенности. Цитирую их же самих по интервью для радио «Свобода»: «Сейчас вообще кризис, понимаете, такая ситуация. Мы не боимся увольнения, мы хотим просто, чтобы это увольнение было в рамках закона». С ними, как они считают, поступили не по закону, хотя бы потому, что уволили одним числом, а в трудовой книжке обозначили другие даты. Эльхана, как он говорит, уволили 2 марта, а в трудовую книжку записали, что он уволен с 30 января. Олегу написали в трудовой книжке, что он уволен по окончании срочного трудового договора, который у него заканчивается, как утверждают ребята, 2 июня.
Эрнст может молчать хоть до второго пришествия — он отлично понимает, что у него в руках неограниченные пиар-рычаги. Потому что он — Эрнст — в конце концов, блюститель кощеева яйца нынешней власти, ее святая святых, главного инструмента поддержания политических, экономических и социальных иллюзий у населения. Он равен телевидению. А тут какие-то пацаны. А мог бы, кстати, встать утром пораньше, приехать в Останкино, дойти до комнаты на 13-м этаже, где заперлись двое его коллег, и сказать: «Ребята, хватит дурить, пошли в мой кабинет поговорим, что там не так с вашим увольнением?» Должна сказать, что я могу себе представить разнообразные ухищрения, схемы и прочие телевизионные особенности при приеме людей на работу и выплате им зарплат, но некорректное с точки зрения закона увольнение сотрудников в кризис, когда миллионы людей теряют работу и безработица вместе с недовольством людей растет, как на дрожжах, — это непростительная глупость. Тем более глупо так экспериментировать с журналистами, на сотню которых могут случайно найтись двое, которые высветят теневую схему увольнения хотя бы вот таким способом.
Интересно, будут ли из них теперь «лепить» в информационном пространстве шизофреников и наркоманов или террористов, прости господи? Или еще каких-нибудь уродов? Короче, начнут ли их публично мочить? Если да, то это станет второй по счету глупостью. Кстати, возникнет логичный вопрос: если они какие-то не такие, то зачем Первый канал пригласил их к себе работать и делать новый проект? Тем более, насколько я поняла, связанный с расследовательской журналистикой. Мне кто-то сказал, что то ли один из двоих, то ли оба уже работали на другом канале, НТВ, и их оттуда уволили. Тем более! Значит, их нельзя считать никому не известными людьми на телевидении, правда? И если после этого Эрнст берет их на Первый, то это о чем-то говорит? Например, о том, что они, как минимум, вменяемые и умеют работать.
Еще одно. Журналисты говорят, что трудовое законодательство было нарушено, какие-то деньги им выплатили, но не в срок, а также почему-то поставили несоответствующие даты в трудовую книжку. Даже если предположить, что оба парня синхронно впали в состояние аффекта и решились на нестандартный способ защиты своих прав, это не отменяет их права через суд попытаться доказать свою правоту. В таком случае Первому каналу придется предъявлять документы, договоры, много всякого, что, возможно, предъявлять совсем не хочется. И доказывать, что все было сделано по закону и прочее. И уверена, что интерес к этому процессу после случившегося сегодня будет большим. И уверена, что ребята наймут нормальных адвокатов. Возможно, если их безнадежное дело вдруг выгорит, то остальным уволенным журналистам Останкино тоже захочется попытаться защитить свои права в случае, если их попытаются нарушить или уже нарушили. Эта история может иметь довольно любопытные последствия.
Может быть, именно поэтому руководство Первого канала целый день молчит и как-то бесконечно совещается, что объясняют по всем телефонам. Понимаю. Довольно многое, в том числе и для самого канала, будет зависеть от того, как его руководство решит вести себя в сложившейся ситуации и как прокомментирует случившееся.
И наконец, полной неожиданностью для меня стало молчание (по крайней мере, до шести вечера) радиостанции, на чью волну я настроена всегда, — «Эхо Москвы». «Никакого секрета, мы говорим все, что знаем». Так в чем дело? Я понимаю, что хотелось бы тут же получить мнение обеих сторон, но ведь это не отменяет элементарной информации: сегодня в здании Останкино двое журналистов... Ну и так далее. Безоценочно. Просто свой корреспондент на месте происшествия, если другим не доверяют, и голый факт, о котором сообщили даже куда менее оперативные, как правило, СМИ. Вряд ли происшедшее менее важно и актуально, чем информация о том, что в ленинградском зоопарке выходит из зимней спячки бурая медведица Варя, о чем «Эхо» сообщило, надеюсь, поинтересовавшись мнением на сей счет руководства зоопарка.
