Грехи прошлого

Обложили со всех сторон. Там героя СССР Арнольда Мери судят за участие в депортации эстонцев, тут родственники расстрелянных НКВД польских офицеров требуют их реабилитации. До этого украинцы подняли тему голодомора. Реакция представителей нынешней власти? Не трогайте нашего героя. Вопрос о катынской трагедии закрыл Ельцин — все, проехали, забыли. Хохлы совсем спятили.

Мой коллега, эксперт по прошлому, недавно заметил: «Знаете, эта история очень длинная, очень сложная... Потому что речь идет о ситуации, связанной с советским режимом того времени – со сталинским режимом. Россия за преступления этого режима ответственности не несет…» Его собеседник ему напомнил, что в то же время мы — преемники. И журналист-историк соглашается: «Да, со всех сторон, но мы не преемники сталинских преступлений. Ни в коем случае. Не дай Бог».

Честно, не понимаю. Победа в Великой Отечественной — наша, при генералисимусе Сталине? А заградотряды и бессмысленное превращение солдат в пушечное мясо — уже не наше? Индустриализация — наша? А за счет бесплатного труда лагерников — уже не наша? Перевод промышленности в кратчайшие сроки на военные рельсы — наше, а пакт Молотова--Рибентропа — нет? А раньше? Колхозы — наши, а убийство сельского хозяйства методом раскулачивания и уничтожения середняков — не наше? А Кремль с рубиновыми звездами, откуда отдавались приказы с первого до последнего дня существования советской власти и с первого до сего дня постсоветской России, — чей? А мелодия гимна, под которую вставала вся страна, в едином порыве поддерживавшая репрессии, и под который потом вставала вся страна, в едином порыве поддерживавшая Путина, — чья?

Я не понимаю, кто высылал интеллигенцию? Не наши? Кто придумал чекистские чистки? Кто расстрелял царскую семью? Кто превратил суд в «тройки»? Кто уничтожил миллионы советских граждан без всякой войны? Кто переселял народы? Это все — не наши? Мы за это все ответственности не несем?

Значит, коллекция Щукина--Морозова, экспроприированная у законных владельцев — наша. Но ответственность за декрет об экспроприации — уже не наша. Собственность СССР — наша, но за грехи ее правителей мы ответственности не несем. Территория с ее богатствами — наша, но за трупы, которыми усеяна эта одна шестая часть суши, мы, не дай Бог, не отвечаем. Победа — наша, а цена победы — ни в коем случае. Расширение границ на запад при Сталине — наше, а 20 тысяч убитых сталинским НКВД польских офицеров — это на совести Сталина. Мы за это не отвечаем.

Что за странная избирательная ответственность (безответственность) за прошлое вдруг появилась? Мы сами-то понимаем, за что мы как граждане своей страны несем ответственность, а за что нет? Вот вы, уважаемые читатели, несете ответственность, например, за убийство Пражской весны в 1968 году? Или в 1978 году, когда я впервые приехала в Чехословакию, я за это несла ответственность априори, потому что у меня в кармане был советский паспорт, а в 2008 году я за это ответственности не несу, потому что у меня в кармане российский паспорт?

Кто несет ответственность, если мой дед был расстрелян в 1939 году? Кто несет ответственность, если мой дед расстреливал в 1939 году? Кто несет ответственность, если мой дед расстреливал в начале 1939 года, а в конце 1939 года расстреляли его? Сталин? Нам хочется верить, что нас это уже не касается, что ныне живущие за это не в ответе?

Еще раз повторяю мысль, высказанную уже в одной из более ранних колонок: наша «длинная и очень сложная история» превратила нас всех в детей, внуков, правнуков и теперь уже и праправнуков палачей или жертв, причем жертв чисто арифметически оказывается больше, в том числе потому, что — частично — палачи тоже становились жертвами. Люди, совершавшие преступления, считавшиеся 50–60 лет назад нормой той сталинской эпохи, за которую мы ответственности не несем, иногда оказываются и нашими современниками.

Нас не удивляет, что по всему миру разыскивают и находят палачей, ответственных за гибель евреев. Знаете почему? Потому что мир признал холокост. Нас не удивляет, что нацистские преступники в любом возрасте и где бы они ни скрывались, сядут на скамью подсудимых, если живы и найдены. Знаете почему? Потому что был Нюрнберг. Мы стараемся не смотреть фильм Вайды про Катынь и отказываемся рассекретить полностью документы НКВД не потому, что нам мучительно стыдно за то, что делали наши отцы и деды. Не потому, что у нас есть документальные доказательства, что они этого не делали. Прямо наоборот, у нас есть документальные доказательства, что они это делали.

Давайте просто, наконец, признаемся, что нам не стыдно за свою историю. Давайте перестанем играть в игры, что мы отвечаем за все в ней хорошее и не отвечаем за все в ней плохое. Давайте просто крикнем на весь мир: идите вы с вашими претензиями, мы были и есть великая страна, что хотели, то и делали. И вы, уважаемый окружающий мир, все это хавали, частично потому, что были в зоне нашего влияния, частично потому, что боялись «империи зла». Давайте просто признаемся, что нам нечего стыдиться, но только тогда вместе со всеми прелестями сталинского, а также досталинского и послесталинского режима. И точка. И победа в войне – наша, и вдвое больше погубленных собственных граждан (вполне, кстати, тянет на геноцид) – тоже наше. И не стыдно. И точка.

Россия ментально болтается, как тот самый предмет в проруби, между прошлым и настоящим, как будто не понимая, что без изменения этой неловкой ситуации будущего у нее просто нет. Инвестиции — есть, нефтяное богатство — да, шокирующее количество миллиардеров — пожалуйста. Но на каждом без исключения гражданине России лежит печать «длинной и очень сложной» истории страны, в которой нам довелось родиться. Одни носят эту печать с гордостью и в количестве 40% продолжают считать великого и ужасного Сталина богом. Другие несут эту печать с болью, потому что их прошлое — под соловецким камнем. Третьи несут эту печать с удивлением, потому что они родились вроде бы в другой стране, а теперь им рассказывают про голодомор, Катынь и Арнольда Мери. Последние не сильно понимают, при чем тут они, если кто-то когда-то делал что-то нехорошее. Но они, еще дети, даже вчера родившиеся, автоматически становятся при чем.

Потому что ни у одного лидера России не хватает мочи просто встать на колени и сказать: «Простите. Мы родились в стране с тяжелой и страшной историей. И вся эта история — наша. И победа — наша. И ГУЛАГ – наш. И никуда от этого не деться. В этой истории самые тяжелые преступления власть свершила против собственного народа. Самые многочисленные жертвы понесли наши сограждане. Самой тяжелой ревизии подверглась наша собственная история. Самые тяжелые преступления были совершены нашими гражданами против наших граждан. Мы несем всю полноту ответственности за те преступления, которые были совершены внутри и за пределами нашей страны от имени нашей страны. Мы признаем эти преступления и раскаиваемся в них. Потому что без этого покаяния груз прошлого неминуемо будет разделять нас внутри нации и отделять нас от мира, частью которого мы являемся. Потому что без этого покаяния железный занавес никогда не рухнет в нашем сознании, потому что без него наши дети окажутся тоже в числе палачей или жертв. Во имя будущего нам надо признать грехи прошлого и оставить их прошлому, чтобы идти вперед.

И даже если бы мы это сделали, нам надо было бы стесняться, глядя на экран, с которого Вайда рассказывает нам про Катынь. Как до сих пор опускают глаза немецкие школьники у меня под окнами в Париже, когда им показывают надпись на доме: «Из этой школы были депортированы 500 еврейских детей, впоследствии погибших в лагере...» Как до сих пор французы вынуждены читать на каждом втором доме в квартали Маре: «Правительство Виши депортировало в Германию 25 еврейских детей, живших в этом доме, в том числе 5 детей в возрасте до 3 лет».

Нам предстоит пройти через покаяние, рано или поздно. Неминуемо. Лучше раньше. Лучше вчера. И тогда мы не будем отказывать убитым польским офицерам в реабилитации, а их родственникам — в праве ознакомиться со всеми 183 томами антологии убийства их близких. И тогда мы не будем говорить, что депортация эстонцев по меркам прошлого была делом обычным, так что нечего судить тех, кто действовал в рамках приказов и распоряжений того времени. И мы перестанем в своем больном воображении отделять плохих нацистов, выполнявших преступные приказы Гитлера, от дисциплинированных сталинистов, выполнявших преступные приказы Сталина. Нету этой разницы, как бы кому ни было больно это признавать. Разница лишь в том, что немецких школьников привозят в еврейский квартал Парижа, чтобы почувствовали, хотя эти дети знают, что за грехи их дедов и прадедов они точно не несут ответственности, потому что их страна прошла через свое покаяние. А нашим школьникам после 17 лет существования государства Россия, не несущего, как считает мой коллега, ответственности за преступления сталинского режима, рассказывают о Сталине, как о самом успешном политическом деятеле их страны в период СССР. И не водят классами смотреть фильм Вайды «Катынь». Чтобы не расстраивать, видимо.