Цивилизация
Вот интересно. Пиарщики Путина ведь не глухо-слепо-немые. Они же понимают, что непозволительно год (!) отвечать ровно одно и то же и в точности теми же словами на вопросы о Чечне, об армии, о государственном строительстве, об интеграции в Европу, об олигархах, о законности, о СМИ, об экономике (тут президент без вариаций НЕ отвечает). Я не говорю о смене позиции. Пожалуйста, она может быть неизменной. Но прошел год. Это означает, что за год ни в одной из этих сфер (а они ключевые) ничего не изменилось? Не появилось новых идей? Не нашлось удобоваримых решений? Тогда почему же президент так доволен своим первым годом у власти? А он доволен.
Из нового или, по крайней мере, достойного цитирования – все личное. Например, откровение о собственной лени. Из неожиданного: «Шуберт в обработке Листа или Лист в обработке Шуберта». Первое приходилось слышать. Второе – нет. Залезла в музыкальную энциклопедию, но и она «не подтвердила, но и не опровергла», что Шуберт «обрабатывал» Листа. Энциклопедия на сей счет молчит.
Книжки для чтения подобраны…правильные. Лихачев – кто бы спорил. Да и жизненный путь «сильного лидера» Екатерины Великой весьма поучителен для руководителя России. Смущенно покосилась на книги, разбросанные в беспорядке у собственного изголовья: Акунин, воспоминания Плисецкой, Маринина, «Распутин» Радзинского, исследования о Набокове и «Кысь» Татьяны Толстой. Кстати, все недурные книжки. А вот что бы я назвала для «имиджа», интересно? Тоже что-нибудь эдакое бы придумала. «Винни-Пуха», почему бы нет? Гениальная книжка, кстати. Зависит от того, какой имидж создаешь. Один раз Путин назвал «Аду» Набокова. Красиво. Правда, читать «Аду» – это полноценная работа, ее в перерыве между заседаниями и после 16 часов работы (приблизительно столько получается, если рано встает и заканчивает трудовой день в полночь) не почитаешь.
Любимые актеры – Плятт, наверное, в роли пастора Шлага, и Роми Шнайдер – одна из самых красивых актрис ХХ века. Президенту не откажешь во вкусе. И женщина трагической, несчастной судьбы.
Разговор о жене получился каким-то грустным. Не верю в спонтанную откровенность президента. Что-то не так в Датском королевстве, и это почему-то решили не скрывать.
Я выбрала те фрагменты интервью, которые не повторяются в предыдущих выступлениях того же оратора. Должна сказать, что интернет-интервью оказалось штукой куда более коварной, чем мне казалось раньше. Практически ты даешь интервью одновременно для радио, телевидения и газеты. Задача не из простых. То, что вполне «проходит» на слух и на взгляд, написанное черным по белому выглядит порой совсем не так убедительно. Именно прочитав текст, вдруг задаешься вопросом: «Так что же он сказал нового?». Ничего, кроме процитированного выше.
Впрочем, был еще один забавный пассаж в этом разговоре. Кто-то из иностранцев, по-моему, спросил очень вежливо, просто-таки тщательно подбирая слова: «Я озабочен тем, что похоже на попытку подавлять разумную критику вашего правительства и его действий. Оправданы ли мои опасения?» Обратите внимание на реакцию Путина: «Задиристый такой вопрос задают наши корреспонденты. Не очень толерантный, но тем не менее я постараюсь на него ответить…» Так и хочется сказать: «Сделайте милость». Вы поняли, почему вопрос «задиристый» и «не очень толерантный»? Я – нет. Честно говоря, не нахожу никаких объяснений реакции президента. Или ему давно никто не задавал задиристых вопросов, или вопрос попал в точку, или он не был готов к тому, что последний вопрос будет из разряда «критических».
Или же он считает, что негоже всяким там корреспондентам задавать президенту страны такие вопросы. Действительно, все было так гладко (этот упрек я адресую виз-а-ви Путина) и вдруг на тебе напоследок! Озабочен кто-то, видите ли, подавлением критики. Кто-то один, задиристый такой, не толерантный.
Но в остальном-то все хорошо, прекрасная маркиза. Инфляцией никто не озабочен, накапливанием невыплаченных долгов – тоже, последствиями снижения цены на нефть, всплеском шпиономании, миллиардами, которые сжирает ежемесячно война в Чечне, возбуждением бесконечного количества уголовных дел против любого, кто не по вкусу власти или потенциально опасен. Все спокойны. Кроме одного. И тот, похоже, не наш.
