Цивилизация
«Лермонтов, Ключевский! Перечислите всех», — громко и настойчиво требовал от губернатора Пензенской области Василия Бочкарева на заседании правительства, транслируемого на всю страну, председатель этого самого правительства Виктор Зубков. Он уже вполне вошел в свою новую роль, по-своему решив вопрос, чем же он сможет отличаться по стилистике от харизматичного и популярного Путина. Публичная выволочка — вот его «фишка», чем-то отдаленно напоминает Никиту Хрущева.
Все его публичные появления после нового назначения построены по одному и тому же сценарному принципу: он выдергивает кого-нибудь из свиты номенклатурного чиновничества (либо сопровождающих его в поездке, либо заседающих в правительстве) и начинает показательно «чморить». Ему, видно, сказали, напутствуя на должность, или он сам почерпнул это из глубин русской жизни, что народ любит, когда кого-либо из «бояр» «чморят» на виду у всей черни (то есть по телевизору). Чернь ведь не любит бояр, зато почитает верховных начальников, особенно когда те супят брови и выказывают показную заботу — чтоб у черни был в достатке дешевый хлеб, хотя бы плохонькое убежище/жилище и по возможности халявные зрелища.
В процессе «чморения» намеченная номенклатурная жертва должна нишкнуть, четко, но робко отвечать на поставленные вопросы, не задумываясь о том, относятся ли они к делу или нет, корректно ли эти вопросы вообще поставлены или же выдают просто начальственную дурь и неосведомленность в конкретике. Она (жертва) не должна перечить, дерзить, возражать и тем более заставлять «чморящего» себя уважать. Даже намекать на это не должна. Так распределены роли в спектакле, зритель не поймет иного сценарного хода. А не поняв, и не оценит. А оценка зрителей тут как-никак все же важна. Потому как зрителей теперь приглашают время от времени на выборы. Ну, там, СМС-голосования всякие вокруг телевизионных конкурсов — «Ледниковый период», «Дом-2», «Как стать миллионером», «Фабрика звезд» — ну и выборы в Государственную думу.
Вышеупомянутый спектакль, в общем-то, отработанный, называется «советский номенклатурный стиль». Это когда публичное «вы» хуже всякого «ты» и матерщины. Это когда человека размазывают публично по паркету. Так в этой системе ценностей понимается «дисциплина» и умение начальника «организовывать людей» на большие свершения. Причем процесс организации ценится много выше, чем достигнутый (а чаще всего не достигнутый) результат.
«Белинский, Радищев», — с готовностью продолжил повторять показательный урок вслед за премьером неюный уже и в меру солидный губернатор. Много было славных и известных людей в городе Пензе, куда Зубков наведался давеча с блиц-визитом. Он вообще пообещал теперь регулярно наведываться в те или иные регионы страны, состояние дел в которых потом будет рассматриваться правительством. В этой связи, конечно, страну ожидают зажигательные новости, практически непрекращающийся «экшн». И совершено независимо от того, какие оценки будет выносить такому стилю руководства пресса (а она будет выносить разные), сам по себе он сулит гарантированно высокую упоминаемость, стремительный рост узнаваемости, формирование устойчивой харизмы и, как следствие, рост рейтинга популярности главного героя. Это вам не про нанотехнологии рассуждать или про нацпроекты. То, даже если содержательно по сути, народу скучно. Это, даже если бессодержательно по сути, по форме сочно, хлестко и «зажигает».
Я предполагаю, что все, кто у нас в стране отвечает за рейтинги, уже получили разнарядку-ориентировку насчет того, каким должен быть рейтинг популярности у Виктора Алексеевича Зубкова к декабрьским парламентским выборам. И если озадаченные со своим заданием справятся (а когда они такие задания проваливали, спрашивается?), то почему бы и не испытать его в роли преемника? Народу-то нравится!
Итак, идет публичная игра, выстраивается логический ряд: «Лермонтов, Белинский, Радищев, Ключевский…» Но почему же никто не поддержал «ученика» и «учителя» с места, чтобы заслужить пятерку за успеваемость? Почему никто не дополнил список, предварительно учтиво подняв руку, разумеется, и попросив слова у строгого «учителя»? Побоялся? Застеснялся собственной образованности? Или же в мозгу у знавшего мелькнула мысль об одном некоем разительном совпадении, некоей ассоциации, и он вовремя остановил себя, проглотив язык, смекнув, что лучше бы эту мысль сегодня не озвучивать?
Потому что ведь было еще по крайней мере одно имя, которое стоило бы упоминания в том списке великих россиян, почтивших своим присутствием во времена оные славный город Пензу. Ведь этот человек не только был там, но и работал.
Его звали Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Великий сатирик, не гнушавшийся государственной службой, работал в Пензе некоторое время председателем Казенной палаты. Салтыков-Щедрин вообще имел богатый опыт государственной службы и даже дослужился до генерал-губернатора (в Вятке). И именно этот опыт государевой службы помог ему в написании великого произведения «История одного города». История города Глупова. Это произведение, как мне кажется, можно перечитывать и перечитывать. А перечитывая, накладывать точно кальку на практически любое время российской истории. Что прошлое, что нынешнее. И непременно что-то да совпадет. И непременно поразишься, сколько прозорлив был писатель по части понимания самости русского бюрократического государства. Которое, как иногда кажется, с завидной постоянностью являет миру строго определенные типажи руководителей. Один и тот же замкнутый круг: Двоекуров, Брудастый, Угрюм-Бурчеев, Петр Петрович Фердыщенко. Или же вот, извольте — Василиск Семенович Бородавкин, поражавший всех «расторопностью и какою-то неслыханной административной въедчивостью, которая с особенной энергией проявлялась в вопросах, касавшихся выеденного яйца. Постоянно застегнутый на все пуговицы… он представлял собой тип градоначальника, у которого ноги во всякое время готовы бежать неведомо куда. Днем он, как муха, мелькал по городу, наблюдая, чтоб обыватели имели бодрый и веселый вид; ночью — тушил пожары, делал фальшивые тревоги и вообще заставал врасплох.»
«И вообще заставал врасплох». Какая актуальная фраза в наше политическое время!
Глуповцы, правда, бывало дело, устав от бесконечных «Разззорю!» и «Не потерплю!», периодически бунтовали. Но как-то странно. На коленях. А власть в Глупове все ходила и ходила по одному и тому же замкнутому кругу. И эти вот «Разззорю!» и «Не потерплю!» висели, висят и, похоже, будут висеть в городском воздухе вечно.
