Шифровка из Центра

Российский финансовый рынок лихорадит. Повышенная активность Банка России в деле отзыва лицензий порождает череду слухов о черных списках, грядущей зачистке, задуманном переделе банковского пирога в пользу госбанков. Вопрос «что дальше?» задает каждый второй мой собеседник. Попробую обобщить свои ответы.

Первое. Не секрет, что практически у каждого российского банка есть свой набор скелетов в шкафу. Эти проблемы могут быть родовыми — появившимися в момент создания банка или интенсивного наращивания его капитала с помощью так называемых дутых схем. Могут быть приобретенными — например, в период последнего финансового кризиса, когда огромное количество фактически невозвратных кредитов было переоформлено на новые сроки, но это ничего не изменило ни в качестве заемщиков, ни в качестве кредитов. Эти проблемы могут быть навязаны собственниками банков, которые главной своей задачей видели (не будем говорить о банальном воровстве, которое тоже имеет место) кредитование своего собственного бизнеса за счет ресурсов, привлекаемых банком.

Банковское сообщество догадывается о взаимных проблемах, хорошо понимая, чего на самом деле стоят красивые балансовые данные и бесконечные формы отчетности, сгружаемые тоннами в Центральный банк.

А раз так, то любое громкое действие Банка России в отношении банков сразу же видится банкирам как резкое повышение рисков при межбанковском кредитовании. За этим, как правило, следуют рост процентных ставок и резкое снижение объема операций на межбанковском рынке. Одним словом, российские банки очень хорошо знают, who is who, и хотят предохранить себя от возможных потерь. Впрочем, взаимное недоверие банков в кризисных ситуациях — явление не исключительно российское. Вспомните: глобальный кризис осенью 2008-го начался с банкротства Lehman Brothers, после чего мировой межбанковский рынок практически исчез.

Второе. Банковский надзор и отзыв банковских лицензий являются неотъемлемой частью работы Центробанка. Так же как обеспечение непрерывной и бесперебойной работы платежной системы или поддержание налично-денежного обращения в стране. И в данном случае

имеет смысл говорить о разнице в подходах к выполнению своих обязанностей бывшим председателем Банка России Сергеем Игнатьевым и нынешним — Эльвирой Набиуллиной.

Сергей Игнатьев, похоже, сути работы по банковскому надзору так и не понял. Примеров тому множество. И набор банков, рухнувших в период кризиса, которые он зачем-то решил вернуть к жизни, на что ушли сотни миллиардов рублей. И банкротство Банка Москвы, в деятельности которого он не видел никаких рисков и спасение которого обошлось бюджету в 300 млрд руб. И кредит полностью растащенному Межпромбанку, о чем знали все, кроме Банка России, — кредит, кстати, был также немедленно растащен. И банк «Пушкино», про который все было написано уже года полтора назад, но отозвать лицензию у него Сергей Игнатьев не считал правильным.

Отзыв лицензии у любого банка — это индивидуальное решение, которое должно быть принято и подписано председателем Банка России. Он при желании может бесконечно разбираться в деталях, откладывая принятие этого решения, задавая своим сотрудникам все новые и новые вопросы. Судя по всему, Сергей Игнатьев так и не смог выстроить такие отношения со своими подчиненными, занимающимися банковским надзором, чтобы довериться их оценкам и принимать их рекомендации.

В отличие от своего предшественника Эльвира Набиуллина — человек-функция, в хорошем смысле. Она, можно сказать, образцовый бюрократ — тот, который, если положено принимать решения, будет их принимать.

Я не хочу сказать, что она принимает решения, не разбираясь в них, — нет, о ее дотошности в Минэкономики ходили легенды. Но одно дело принимать решения в сфере, которой ты занимаешься много лет, и совсем другое — в новой, которой никогда ранее не занимался. Там, где подчиненные знают проблемы намного глубже тебя, а банковский надзор не тот предмет, который можно выучить, прочитав пять или десять умных книг, его сила в человеческом опыте. И в такой ситуации Набиуллина поступает абсолютно адекватно: раз у нее есть команда, которую она создала, то она не может ей не доверять и готова принимать решения, основываясь на ее (команды) оценках и рекомендациях.

Третье. Я бы не стал пока говорить о каком-то ужесточении надзора за банками.

Те банки, у которых отзываются лицензии, давно уже или растащены менеджерами и собственниками, или проели свой капитал, или были использованы для полу- и совсем криминального бизнеса.

У меня нет сомнений в том, что специалисты надзорного блока Банка России давно и много чего про них знали. И вполне возможно, что не раз предлагали Сергею Игнатьеву отозвать у них лицензии. Но он этого по своим соображениям предпочитал не делать. Вернее, делать, но не спеша: судя по данным Банка России с начала 2010 года и до середины 2013-го, когда он ушел с поста председателя Банка России, Сергей Игнатьев подписал 60 приказов об отзыве банковских лицензий. То есть примерно полтора приказа в месяц.

Эльвира Набиуллина за первые шесть месяцев подписала 15 таких приказов, по 2,5 в месяц. Казалось бы, можно говорить о резком ужесточении. Но, например, в 2007 году тот же Сергей Игнатьев подписал 49 таких приказов, то есть в среднем по четыре приказа в месяц. Более того, зная технологию работы надзорного блока Банка России, могу смело утверждать: большинство приказов, подписанных Эльвирой Набиуллиной, было подготовлено во времена Сергея Игнатьева.

Мой вывод прост: пока о какой-либо революции в надзорном блоке Банка России или о грядущих «глобальных зачистках» говорить явно преждевременно.

Решительными действия нового председателя Банка России могут выглядеть лишь на фоне бездействия председателя предыдущего.

Но эта оценка сегодняшней ситуации ни в коей мере не является прогнозом на будущее — мне кажется, Эльвира Набиуллина еще продолжает «въезжать в тему», и какой будет ее линия поведения в будущем, нам только предстоит узнать.