Цивилизация
Экс-министр финансов, а ныне глава Центра стратегических разработок (ЦСР) Алексей Кудрин опубликовал статью в журнале «Вопросы экономики» под названием «Бюджетные правила как инструмент сбалансированной бюджетной политики» (в соавторстве с заведующим лабораторией Института прикладных экономических исследований РАНХиГС Ильей Соколовым).
Авторы не согласны с проектом бюджета на 2018-2020 годы, которые сейчас обсуждает парламент. Он считает, что бюджетное правило, которого планирует придерживаться Минфин в ближайшие три года, чрезмерно жесткое и ограничивает расходы федерального бюджета.
Кудрин предлагает уже со следующего года «несколько смягчить в бюджетном правиле определение базовой цены на нефть: повысить ее значение с $40 до $45 за баррель».
Разница между ценой отсечения в $40 и $45 за баррель в постоянных ценах – это примерно $2 млрд в год бюджетных доходов.
В статье Кудрина отмечается, что прогнозы цены на нефть от ведущих агентств и международных организаций в целом более оптимистичны, чем $40 и даже $45 долларов за баррель марки Urals. Обе цены ближе к нижней границе существующего в настоящее время консенсус-прогноза, который составляет $50-60 за баррель.
То есть предложение Кудрина не так уж и революционно, учитывая, что нефть растет весь это год. В октябре прошлого года нефть колебалась у отметки $48-50.
Сейчас цена на нефть марки Brent превысила психологически важную отметку в $60 за баррель. По данным Минфина, средняя стоимость российской нефти в январе-октябре этого года составила $51,15 за баррель, что на четверть выше прошлогоднего показателя.
Впрочем, Кудрин не ограничивается смягчением бюджетного правила. Необходимо, считает он, увеличить предельные расходы бюджета «на объем поступлений от приватизации в размере до 0,5% ВВП».
«Поступления от приватизации — недооцененный ресурс, так как он позволяет привлекать избыточные свободные финансовые ресурсы из национальной экономики или из-за рубежа, содействовать разгосударствлению (повышению конкурентоспособности и отказу от практики государственного патернализма)», — считает Кудрин.
Похожие мысли глава ЦСР высказывал и в июне на Петербургском международном экономическом форуме. Весь нефтяной сектор, говорил он, должен быть приватизирован в течение 7-8 лет.
«Государственный статус скорее приносит ему вред, чем пользу», — утверждал Кудрин. Официальная позиция правительства по проблеме приватизации неоднократно звучала и каждый раз в таком ключе: да, большую приватизацию проводить будем, но не в этом году и не в следующем, а когда улучшится конъюнктура.
Эти и друге изменения в бюджетную политику Кудрин предлагает внести для стимулирования экономического роста.
«Аналитики единодушно предсказывают длительную стагнацию российской экономики, если не будут проведены серьезные структурные реформы. Согласно базовому сценарию Минэкономразвития, рост российского ВВП в 2017-2020 годах составит в среднем 1,6% в год, а по оценкам МВФ, средние темпы роста в ближайшие 6 лет ожидаются на уровне 1,5% в год», — прогнозировал ранее Кудрин.
Дополнительные расходы необходимы для финансирования структурных реформ, инвестиций в человеческий капитал и выполнение растущих социальных обязательств. Если этого не сделать, то расходы на социалку придется сокращать уже в ближайшей перспективе, считает Кудрин.
Наконец, результатом проводимой сейчас бюджетной политики, если ее не поменять, может «стать стремительное наращивание госдолга с эффектом нарастающего «снежного кома» и в итоге не исключен долговой кризис, отмечает Кудрин.
Согласно проекту федерального бюджета, общий объем государственного долга РФ будет расти. В 2018 году предельный объем госдолга РФ составит 15,2 трлн рублей, или 15,6% ВВП, в 2019 году — 16,3 трлн руб. или 15,8% ВВП, в 2020-м — 17,6 трлн руб. или 16% ВВП.
Другие эксперты также критикуют политику правительства. Когда Минфин вводил бюджетное правило, предполагалось, что это снизит зависимость экономики от цен на нефть. И будет способствовать развитию ненефтегазовых секторов и в целом подстегнет рост ВВП. Но эту задачу «правило» не решило. «Возврат к росту цен на нефть не привел российскую экономику к полному восстановлению докризисной модели, когда поступление нефтегазовой выручки активно транслировалось в рост внутреннего спроса и потребления», — отмечает эксперт Центра развития НИУ ВШЭ Николай Кондрашов.
Сбой произошел из-за политики бюджетной консолидации и восстановлению бюджетного правила. При росте доходов федерального бюджета на 17,9% (по данным за январь-август) расходы увеличились всего на 4,3%. Похожая ситуация сложилась и на уровне консолидированного бюджета (с учетом регионального и внебюджетных фондов): при росте доходов на 14,2% расходы выросли всего на 6,3%, подсчитали в Центре развития НИУ ВШЭ.
Ограничение трансферта в экономику нефтегазовых доходов закрепило доминирование сырьевого сектора, отмечают эксперты.
В российской экономике сейчас сохраняются «все те неблагоприятные структурные тенденции, которые сформировались в 2000-е годы на фоне «нефтяного Эльдорадо». В частности, за 2002–2016 годы доля добывающей промышленности и нефтепереработки в ВВП в текущих ценах выросла на 2,6 п.п. ВВП, тогда как доля обрабатывающей снизилась на 2,8 п.п.
Этот тренд сохраняется и сейчас. Макростатистика за третий квартал 2017 года оказалась по ряду ключевых позиций хуже второго квартала. Квартальный рост со снятой сезонностью наблюдался лишь в сельском хозяйстве и в строительстве. Промышленность, грузооборот и оптовая торговля упали, а розничная торговля и услуги населению продолжили стагнировать.
На фоне роста нефтегазовых доходов бюджета прибыль в нефтегазовом секторе выросла на 38%. «Эти ресурсы, безусловно генерируют инвестиционный спрос, попадают в финансовую систему, но лишь ограниченно способствуют росту доходов населения и потребления», — отмечают эксперты НИУ ВШЭ.
Но к концу года показатели только ухудшатся. В декабре, когда «эффект базы» будет исчерпан, российская экономика вполне может начать пробуксовывать. Если только нефтяные цены не вырастут еще больше.
В долгосрочной перспективе новая модель Кудрина позволила бы — в идеальном варианте — снизить зависимость бюджета от нефти и перейти к исполнению своих обязательств преимущественно за счет ненефтегазовых доходов. То есть, полученных не от природной ренты, а реальной экономической деятельности.
«А нефтегазовые доходы сохранять в резервах на случай очередного экономического шока от падения цен на углеводороды. Как это делается, например, в Норвегии. В противном случае, никакого экономического роста в России действительно не будет. Зачем нужен рост, если все можно купить за нефтедоллары?» — говорит аналитик по макроэкономике «Райффайзенбанке» Станислав Мурашов.
