Цивилизация
Мировые нефтяные компании, работающие в Иракском Курдистане, недовольны сложившейся ситуацией. Как пишет The Wall Street Journal, американские ExxonMobil и Chevron, ведущие разведку в регионе с 2012 года, так и не смогли ничего добыть. Турецкая Genel Energy в феврале признавалась, что в ее крупнейшем месторождении нефти оказалось вдвое меньше, чем ожидалось. Тогда как региональный игрок Gulf Keystone Petroleum испытывает финансовые затруднения из-за низких цен на нефть, у компании нет средств на погашение долгов, при этом региональные власти постоянно запаздывают с платежами за уже добытое сырье.
Ранее СМИ сообщали, что общий долг властей Курдистана компаниям Genel Energy, Gulf Keystone Petroleum и норвежской DNO составляет около $1,7 млрд.
По оценкам правительства Курдистана, запасы региона составляют 45 млрд баррелей нефти (более 6 млрд тонн), и это легкая нефть с низкой себестоимостью добычи — около $2 за баррель, как в Саудовской Аравии и Кувейте. Впрочем, как раз последний факт вызывает сомнения у игроков нефтяного рынка.
WSJ пишет, что любое замедление добычи в Курдистане способно оказать влияние на мировой рынок, так как именно рост производства в регионе позволил нарастить общую добычу Ирака в прошлом году на 20%, до 3,99 млн баррелей в сутки (по данным ОПЕК, в марте 2016 года Ирак добывал уже 4,19 млн баррелей в день, а ранее в январе — и вовсе 4,4 млн баррелей. — «Газета.Ru»), что оказало давление на нефтяные котировки.
В собственно Курдистане, по данным WSJ, добыча в 2015 году составляла примерно 430 баррелей в сутки, тогда как еще за десять лет до того нефть там практически не добывалась. Есть, впрочем, и другие оценки, согласно которым уже осенью прошлого года в Курдистане добывалось порядка 600 тыс. баррелей в день.
Ведущий эксперт Союза нефтегазопромышленников России Рустам Танкаев отмечает, что точно оценить уровень запасов и добычи в Иракском Курдистане весьма сложно — хотя бы в силу отсутствия четких границ самого Курдистана. «Кроме того, когда речь идет, например, о запасах, не уточняется, геологические это запасы или извлекаемые, — рассказывает Танкаев. — А коэффициент извлечения на нефтяных месторождениях редко превышает 0,5».
Кстати, в прошлом году около 10% нефтяных промыслов Ирака контролировало «Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная в России). И как сообщалось, потеснили террористов именно курды.
Танкаев полагает, что извлекаемые запасы Иракского Курдистана вряд ли превышают 500 млн тонн нефти. «И большинство заявлений властей Курдистана о богатых запасах являются скорее политическими, рассчитанными на привлечение инвесторов», — говорит эксперт.
В марте глава представительства Иракского Курдистана в Москве Асо Талабани говорил, что власти региона заинтересованы в расширении присутствия там российских нефтяных компаний и готовы принять для этого все необходимые меры, в том числе и в сфере безопасности.
На данный момент в Курдистане работает российская «Газпром нефть». «Дочка» «Газпрома» ведет геологоразведку на блоках Garmian (доля — 40%), Shakal (80%) и Halabja (80%). Также в Ираке она работает на месторождении «Бадра», и в 2012 году у компании произошел связанный с этими проектами конфликт с официальным Багдадом. Иракские власти требовали, чтобы «Газпром нефть» ушла из Курдистана, в противном случае угрожая лишить доступа к «Бадре».
В «Газпром нефти» «Газете.Ru» сказали, что компания продолжает геологоразведочные работы на лицензионных участках Halabja, Shakal и Garmian. На блоке Garmian ГПН уже ведет промышленную добычу на месторождении Sarqala, накопленная добыча здесь на сегодняшний день составляет около 2,9 млн. баррелей нефти.
«Из-за существенного снижения цен на нефть мировые компании вынуждены сокращать инвестиции в геологоразведку. — говорят в «Газпром нефти». — Учитывая сохраняющиеся геологические неопределенности блоков Halabja, Shakal и Garmian, а также ситуацию в регионе, «Газпром нефть» не исключает возможности пересмотра программы геологоразведочных работ в Курдском регионе Республики Ирак. Тем не менее до завершения анализа геологических данных по блокам Halabja, Shakal и Garmian решения о дальнейшем развитии этих проектов принято не будет».
В Ираке также работает «ЛУКойл», но не в Курдистане, а на юге страны, ведя разработку крупнейшего месторождения «Западная Курна – 2». Кстати, в начале апреля вице-президент и один из крупнейших акционеров «ЛУКойла» Леонид Федун говорил, что компания ожидает в течение двух месяцев получения 14 млн баррелей нефти в качестве компенсации за инвестиции в «Западную Курну – 2».
Глава «ЛУКойла» Вагит Алекперов на прошлой неделе говорил, что компания готова увеличить инвестиции в Ираке — при улучшении условий контрактов. Впрочем, о Курдистане речь не шла.
Руководитель аналитического управления Фонда национальной энергетической безопасности Александр Пасечник говорит, что сейчас идти в Иракский Курдистан имеет смысл только с целью «создавать форпосты».
«Но экономически это вряд ли целесообразно: нефть уже не стоит $100 за баррель, — указывает эксперт. — И российским компаниям идти в столь сложный регион не имеет смысла, учитывая, что и на территории России много возможностей».
Говоря о сложной обстановке в регионе, Пасечник напомнил о ситуации с Венесуэлой, где сейчас весьма нестабильная обстановка. «Россия обозначила свое присутствие там, но не форсирует события», — отмечает эксперт.
Сейчас в Венесуэле остались только «Роснефть» и «Газпром нефть», однако ранее в этой стране работали также «Сургутнефтегаз» и «ЛУКойл».
В настоящее время Венесуэла находится в состоянии тяжелейшего экономического и политического кризиса, президент Николас Мадуро на грани отставки. Сейчас оппозиция ведет в стране сбор подписей за его импичмент. В среду, 27 апреля, Мадуро пообещал, что останется во главе страны как минимум до 2018 года (он был избран президентом Боливарианской Республики в 2013 году на шестилетний срок). Ранее политологи высказывали опасения, что в случае ухода Мадуро с поста президента риски для российских инвестиций в Венесуэле вырастут.
