Цивилизация
— Мистер Чонг, в условиях столь сильного падения цен на нефть какие вызовы и потрясения ожидают глобальный нефтяной рынок?
— Все зависит от точки зрения. Низкие цены — это плохо для стран-производителей, таких как Россия. Но для импортеров, например для Китая, это благо. С точки зрения отрасли в целом, низкие цены — это проблема. Следует ожидать, что будут снижаться инвестиции и объемы геологоразведки. Нынешнее снижение объясняется переизбытком добычи нефти, преобладанием производства над потреблением. С другой стороны, учитывая переизбыток сырья, снижение разведки и добычи не приведет к негативным последствиям.
— Каковы ваши прогнозы по мировым ценам на нефть на ближайшие год-два?
— Ситуация с избытком добычи за это время не изменится.
Но сейчас цена на нефть несколько ниже справедливой (речь идет о нефти марки Brent, к которой привязана российская Urals). Справедливой ценой, учитывая переизбыток, я бы считал $55–60 за баррель. Но реальное состояние цен, как ни странно, будет зависеть от того, кто станет следующим президентом США.
Если им станет республиканец, есть высокая вероятность того, что он разорвет существующие договоренности с Ираном о снятии санкций (в том числе ограничивающих и экспорт иранской нефти. — «Газета.Ru»). И такая ситуация подтолкнет цены вверх.
— А снятие запрета на экспорт нефти из самой Америки? Есть ли здесь угроза для мирового рынка?
— Сегодняшняя ситуация образовалась из-за того, что в Штатах начали активно добывать сланцевую нефть.
Сейчас добыча в США находится на рекордных уровнях — даже выше, чем в 1900-х годах, когда нефть в Америке «била фонтаном» и ее только начали добывать. Из-за этого Штаты резко сократили импорт нефти, и поставщики из Западной Африки и Латинской Америки вынуждены искать другие рынки сбыта.
Собственный внутренний рынок США с учетом потребностей НПЗ и сланцевой нефти сейчас сбалансирован, и как раз компании, добывающие «сланец», хотели бы добиться отмены запрета на экспорт, потому что это приведет к росту цен на внутреннем рынке Америки. Существующий разрыв в $2 между ценами на Brent и американскую WTI сократится, но серьезного влияния на мировой рынок выход Америки не окажет. Это объясняется тем, что, начав экспортные поставки, Штаты будут вынуждены замещать выбывающие объемы за счет импорта. Начало экспорта американской нефти — это, скорее, вопрос перебалансировки локального спроса, и последствия этого будут ощущаться больше в самих Штатах.
— Если американская нефть мировым ценам не угрожает, то что можно ожидать от Ирана, при условии, что санкции все же будут отменены?
— Иран, безусловно, попытается экспортировать максимальные объемы нефти. Можно ожидать, что с нынешнего уровня в 1 млн баррелей в сутки Иран в течение недели после отмены санкций нарастит экспорт на 500 тыс. баррелей в день. Но и это существенного влияния на нефтяные цены не окажет. Переговоры об отмене эмбарго в отношении Ирана велись давно, и существующая цена на нефть уже отражает потенциальный рост предложения за счет увеличения поставок из этой страны, этот фактор в цену уже заложен.
Кстати, Иран и сейчас экспортирует нефть. Ее покупают Китай, Индия, Корея и даже некоторые страны Западной Европы. Так что речь идет о дополнительных объемах.
— Китай сейчас активно закупает нефть, причем значительная часть идет в хранилища. Какую долю импорта КНР «оставляет про запас» и какого уровня запасов Китай намерен достигнуть?
— Объем китайского нефтяного импорта в 2014–2015 годах ставил рекорд за рекордом. В прошлом году среднемесячный показатель был 21 млн тонн, до начала августа текущего года — 23 млн тонн. Сейчас Китай импортирует порядка 26 млн тонн в месяц. И это при том, что китайская экономика ослабевает, рост ВВП замедляется и сейчас составляет 6–7%. Но какой процент от импорта нефти направляется в хранилища, Китай не раскрывает. Официально китайские власти заявляют, что хотят обеспечить запасы в размере потребления страны на срок 90 дней, но точные цифры опять-таки не называют. Впрочем, по нашим оценкам, суточное потребление Китая составляет 10–11 млн баррелей. Мы ожидаем, что импорт нефти в Китай останется на столь же высоком уровне, что и сейчас, но расти не будет — при условии, что и цены останутся на текущих уровнях.
— Скажите, а влияет ли сейчас реально на что-нибудь Организация стран — экспортеров нефти (ОПЕК), учитывая, что страны ОПЕК не соблюдают ими же установленные квоты? Или ОПЕК на сегодняшний день уже превратилась в своеобразную ширму?
— Влияние ОПЕК сейчас существенно сократилось. Раньше весь мир внимательно смотрел на ОПЕК, понимая, что нефтяной рынок — это рынок, где цена определяется поставщиком, предложением. И у ОПЕК, как у картеля, в который входили страны, в совокупности занимающие существенную долю рынка, было значительное влияние.
Но сегодня структура рынка поменялась, и сейчас это рынок покупателя — все определяется уровнем спроса. И такие страны, как Саудовская Аравия, чтобы сохранить свою долю на мировом рынке, вынуждены снижать цену.
Это как раз подтверждают недавние новости о том, что впервые за всю историю Саудовская Аравия стала поставлять нефть в Польшу. И саудитам пришлось дать серьезную скидку, чтобы Польша выбрала их нефть.
— Какие в связи с такой экспансией продавцов на новые рынки могут произойти рыночные столкновения между основными игроками: Россией, Саудовской Аравией, Ираном и, возможно, США? Учитывая, что уже сейчас Россия столкнулась в Европе с саудитами? Может ли развернуться жесткая конкуренция на европейских и азиатских рынках, куда Россия также поставляет большие объемы нефти, в первую очередь в Китай.
— Во всяком случае в Азии российской нефти не стоит бояться конкуренции. Сейчас объемы поставок российской нефти на азиатские рынки более чем в два раза превышают показатели 2008 года. С 2011 года значительно увеличилась добыча нефти на Сахалине и в Восточной Сибири, и всем азиатским НПЗ эта нефть очень нравится, так как из-за короткого транспортного плеча расходы на нее невысоки по сравнению с той же ближневосточной нефтью. Кроме того, выход дизельного топлива из 1 тонны российской дальневосточной нефти весьма высок. И она частично вытеснила с азиатских рынков нефть из Западной Африки и Ближнего Востока. При этом, говоря о нефти, поступающей из Восточной Сибири по нефтепроводу ВСТО, нужно учитывать, что для наращивания поставок по трубе нужно наращивать трубопроводные мощности, и средства вкладывать нужно уже сейчас.
Порядка 60–70% из всего российского экспорта нефти в Азию получает Китай, и с 2006 по 2015 год среднегодовой рост общего китайского импорта нефти составлял около 8%, в то время как рост импорта из России — 11%, то есть рост закупок нефти из РФ опережал общее увеличение импорта.
Что касается глобального рынка, то сейчас все производители стараются максимально увеличить на нем свою долю. И выиграет эту битву страна с самыми низкими затратами на добычу, так как сможет позволить себе снижать цену. Например, у Саудовской Аравии общая себестоимость добычи составляет порядка $20 за баррель. То есть при мировых ценах в $40 саудиты чувствуют себя комфортно. В России себестоимость даже ниже $20 за баррель, но проблема российских компаний-производителей — налоговое бремя в целом и недавняя налоговая реформа в частности (так называемый налоговый маневр, предполагающий рост налога на добычу при снижении экспортной пошлины. Сейчас было принято решение в следующем году пошлину не снижать для увеличения поступлений в бюджет, при том что налог на добычу будет расти. — «Газета.Ru»). У Ирана себестоимость добычи гораздо выше, чем $20 за баррель.
