Цивилизация
«Газпром» в ходе Петербургского международного экономического форума договорился с тремя европейскими компаниями о строительстве нового газопровода. В четверг был подписан меморандум о намерениях с австрийской OMV AG, германской E.ON и британо-нидерландской Royal Dutch Shell.
Речь идет о новом газопроводе для поставки российского газа в ЕС мощностью 55 млрд кубометров в год. Предполагается, что две нитки газопровода будут проложены по дну Балтийского моря до побережья Германии.
«Учитывая снижение собственной добычи в странах Европы, а также глобальный рост спроса на газ, стороны отмечают необходимость создания новой инфраструктуры для надежного снабжения экологически чистым топливом европейских потребителей», — говорится в релизе «Газпрома».
«Это важный шаг к значительному укреплению безопасности поставок газа в Центральную Европу, и это усилит роль Баумгартена в Австрии в качестве газового хаба», — отметил член правления OMV AG Манфред Ляйтнер.
Глава монополии Алексей Миллер в последнее время часто упоминает возможность наращивания поставок в Европу. Так, в конце мая он говорил о том, что к 2030 году, по оценкам «Газпрома», собственная газодобыча в странах Европы может снизиться приблизительно на 80 млрд кубометров. При этом отмечается тенденция к снижению поставок трубопроводного газа в Европу от других традиционных поставщиков.
В начале недели Миллер отметил рост поставок из России в ЕС. Например, Германия (крупнейший европейский клиент «Газпрома») в мае нарастила закупки на 68% по сравнению с аналогичным периодом 2014 года.
«Это говорит о том, что спрос на российский газ растет, и, без сомнения, вопрос о новых контрактах по долгосрочным поставкам российского газа на европейский рынок — это вопрос текущей повестки дня переговоров с нашими европейскими партнерами», — говорил Миллер.
«Планы Европейского союза диверсифицировать поставки природного газа, исключая Россию, не сработают. Диверсификация обречена на провал, если Европа выберет стратегию «все, что угодно, кроме России», — заявил Марио Мерен, новый председатель правления германской Wintershall, которая также обсуждает возможность участия в проекте, в ходе панельной дискуссии на Петербургском международном экономическом форуме.
«Газпром» утверждает, что способен обеспечить растущий спрос, оперативно нарастив добычу: сейчас она составляет 444 млрд кубометров (результаты 2014 года), в то время как мощности компании достигают 617 млрд кубов.
Проблема, однако, в том, что у «Газпрома» уже сейчас есть неиспользуемые трубопроводные мощности.
Речь идет об уже действующей трубе «Северный поток», мощность которой 55 млрд кубометров. Задействована она не полностью: так, в прошлом году по СП было поставлено лишь 36,5 млрд кубометров.
Согласно Третьему энергетическому пакту ЕС, «Газпром» не должен заполнять на 100% газопроводы OPAL и NEL (сухопутное продолжение «Северного потока» на территории Германии), иначе он превращается в монополиста. За все время работы «Северного потока» никаких других предложений по поставкам газа через OPAL и NEL, кроме «Газпрома», не было.
«Прежде чем строить новую трубу мощностью 55 млрд кубов, нужно прояснить момент с сухопутной инфраструктурой, — говорит вице-президент Argus Вячеслав Мищенко. — Во-первых, ее придется расширять, а во-вторых, решать вопрос с Третьим энергопакетом».
«Газпром» готовится к прекращению экспорта газа в Европу через территорию Украины. Ранее монополия заявляла, что не будет продлевать транзитный контракт, истекающий в 2019 году. Однако для компенсации выпадающих объемов украинского транзита запланирован еще один газопровод, «Турецкий поток», мощностью 63 млрд кубометров (правда, 14 млрд кубов из них уйдет в Турцию).
«Турецкий поток» — это альтернатива «Южному потоку», от которого «Газпром» вынужден был отказаться из-за претензий Еврокомиссии в связи с Третьим энергопакетом.
Транзит через Украину в прошлом году составил около 60 млрд кубометров. Сумма мощностей новой трубы и «Турецкого потока» (за вычетом объемов, предназначенных для Турции) составит 104 млрд кубов — в полтора раза больше, чем необходимо для покрытия выпадающего украинского транзита.
Это не считая потенциально свободных мощностей «Северного потока». Замглавы Фонда национальной энергетической безопасности Алексей Гривач указывает, что в консорциуме по строительству новой трубы участвует британо-нидерландская Shell. «Нидерланды на сегодняшний день являются экспортером газа, но в ближайшие годы ситуация может измениться, — рассказывает эксперт. — Ожидалось, что добыча в Голландии начнет падать примерно к 2020 году, но резкое снижение произошло уже во втором квартале 2015 года».
Учитывая продолжающееся снижение добычи газа в Норвегии, основном газопроизводителе ЕС, север Европы, по словам Гривача, действительно в будущем может столкнуться с необходимостью наращивания закупок.
Глава российского Минэнерго Александр Новак в четверг заявил, что реализация нового проекта не скажется на «Турецком потоке», так как целевые рынки у них разные.
Впрочем, основная роль меморандума, подписанного в четверг, — страховка для «Газпрома» и угроза для Европы.
«Этот проект выглядит как замена «Турецкого потока». «Газпром» либо пугает Турцию, либо на самом деле пытается обогнуть Украину с севера, — говорит глава East European Gas Analysis Михаил Корчемкин. — Европейские компании, подписавшие меморандум, уже могут рассчитывать на преференции и льготы».
Турция действительно пока тянет время с подписанием окончательных договоренностей. Гривач отмечает, что и на нее, и на страны — транзитеры в ЕС, в первую очередь Грецию, сейчас оказывается давление со стороны Еврокомисии. Лидеры Евросоюза, с одной стороны, не хотят отказываться от украинского транзита (в основном по политическим причинам), а с другой — для «Турецкого потока» придется строить новую инфраструктуру.
«Но на такие страны, как Германия, Австрия и Нидерланды, надавить Еврокомиссии будет значительно сложнее», — указывает Гривач.
Вячеслав Мищенко указывает, что само подписание меморандума со стороны крупнейших европейских компаний говорит о том, что в продолжение украинского транзита после 2019 года в Европе уже не верят.
«Однако маловероятно, что оба проекта будут реализованы одновременно, — полагает Мищенко. — Россия пытается выбрать наиболее выгодный для себя вариант».
