Цивилизация
— Чего в Raiffеisen ждут от 2013 года, и что будет способствовать восстановлению финансовых рынков?
— В первую очередь мы видим устойчивый спад кризиса в Европе, который станет заметным в период с середины года до третьего квартала. Второй фактор: развитие фондовых рынков зачастую предваряет реальное развитие экономик. Рост на фондовых рынках начался еще в прошлом году, в том числе и на Московской бирже, и сейчас индексы находятся на пике с момента краха банка Lehman. В-третьих, кризисные тенденции в отдельных странах Европы снижаются. Греция, например, впервые избавилась от вторичного бюджетного дефицита, что является первым индикатором ее восстановления. Думаю, что рынки начинают осознавать улучшения и принятые меры в проблемных экономиках.
Почему я так считаю? Ставки по CDS (кредитно-дефолтный своп) серьезно понизились. Процент по последнему выпуску испанских гособлигаций впервые за 18 месяцев был ниже 5%, что, несомненно, является достижением. Это, естественно, отражается на курсах валют. Евро сильно укрепился относительно доллара.
В значительной степени уверенность рынков вернулась благодаря мерам, принятым ЕЦБ под руководством Марио Драги. В целом рынки находятся в позитиве.
— Что касается действий ЕЦБ, то как вы относитесь к созданию банковского союза? Готов ли банк к его надзорным требованиям?
— Создание банковского союза – принципиально позитивное решение. Я имею в виду регуляторную функцию. Я не говорю о выкупе долгов и едином механизме помощи проблемным банкам. Наличие банковского надзора, который будет особенно пристально следить за 30 крупнейшими банками и теми, которые находятся под наблюдением ESM (Европейский фонд стабильности), я считаю верным. Мы надеемся, что под надзор попадет большинство европейских банков, находящихся за пределами еврозоны. Мы как международный банк часто сталкиваемся с тем, что политика национальных регуляторов часто расходится с рекомендациями ЕЦБ. Это кратно усложняет нашу работу.
— То есть регулироваться должны не только банки, входящие в Европейский валютный союз?
— Да, если мы хотим стать одним домом, то должны понимать, что он не заканчивается на границах ЕС. Он должен включать все европейские страны.
Но не все страны стремятся войти в банковский союз…
— Какие-то хотят, какие-то нет. На самом деле вопрос открыт даже для стран ЕС. Например, если брать Польшу, то и там нет единого мнения. Одни считают, что вступать в банковский союз не нужно, так как в Польше лучший регулятор в мире. Другие говорят, что, раз уж мы решили стать одним целым (с ЕС), мы должны присоединиться к остальным.
— Как вы оцениваете результаты группы за прошлый год?
— Пока что могу поделиться данными только за третий квартал 2012 года. Мы улучшили показатель по прибыли до налогов на 8% до 1,1 млрд евро. Консолидированную прибыль мы улучшили на 13% до 842 млн евро. Рентабельность капитала составила 14%. Мы очень довольны результатами и ожидаем, что показатели за год тоже нас порадуют.
— Какие «дочки» были наиболее прибыльными?
— Самый прибыльный бизнес, безусловно, в России, которая показывает лучшие результаты в группе на протяжении многих лет. Это является результатом как прекрасной работы менеджмента, так и хорошего рынка.
— Кризис не коснулся вашего бизнеса в России?
— Российский Центробанк и правительство сделали все, чтобы уменьшить последствия кризиса для страны. Если говорить честно, то и кризиса в России по большому счету не было. Другие регионы, где мы успешны, — Словакия, Чехия, Румыния и, конечно, Австрия.
— Как сказалась на показателях группы прошлогодняя покупка польского Polbank?
— Процесс длился почти два года, юридически сделку польское правительство подтвердило только в конце декабря. Покупка произошла бы в любом случае, вне зависимости от кризиса. Она была необходима, так как на польском рынке наш бизнес имел недостаточный объем. Польша – самый большой европейский рынок, если мы не берем в расчет Россию. После покупки около 340 отделений и 900 000 клиентов за один день мы стали крупнейшим игроком на этом очень интересном рынке. Под интересным я имею в виду то, что Польша оставалась единственной европейской страной, где продолжился рост, несмотря на кризис. Ну и, как я говорил, размер рынка — 38 млн жителей.
— И все же как Polbank повлиял на бизнес группы?
— Так как юридически сделка прошла только в последние дни прошлого года, то влияние мы сможем оценить только через год. В течение прошлого года мы не могли достаточно хорошо расти из-за очень строгих мер польского регулятора. Чтобы судить о покупке, нужно дождаться 2014 года.
— Что произойдет в 2014 году?
— Мы сможем точно оценить доходы и расходы и таким образом оценить экономическую эффективность приобретения.
— Можно сказать, что польский банк был куплен на деньги от российской «дочки», так как именно она генерировала основную прибыль группы в кризисные годы?
— Это очень упрощенная интерпретация того, как обстояли дела. Последние несколько лет Россия показывала очень хороший рост. Но когда мы только выходили на российский рынок, то попали в самый разгар кризиса 1998 года. И потеряли $140 млн нашего капитала из-за того, что банки, в которых мы хеджировали валютные риски, обанкротились. Поэтому сказать, что Polbank покупался на российские деньги, было бы чрезмерным упрощением.
— Удовлетворены ли вы работой Центробанка в России?
— В чем ЦБ всегда был хорош, так это в поддержке банков ликвидностью. Также мы видим улучшение банковского регулирования – проверки в банках стали гораздо более детализированными. Капиталу и ликвидности уделяется больше внимания. Показатели оцениваются по МСФО и «Базелю-3». Это означает, что ЦБ стремится к единому европейскому подходу в оценке банковских показателей. Ужесточились требования к раскрытию информации по источникам пополнения капитала, что эффективно при противодействии преступности. Они используют процентную ставку для более эффективного управления денежным предложением. Раньше регулирование осуществлялось исключительно посредством валютных курсов. Это предоставляет более широкий набор мер для стабилизации экономики. Стоит отметить и действия ЦБ по поддержке банков в кризисный период.
— Столько плюсов и никакой критики?
— Терпимость к недокапитализированности.
Имеется в виду недостаточная строгость по отношению к слишком низкой достаточности капитала, когда банк уже в «красной зоне».
Регулятор чаще выжидает, а не вмешивается немедленно. И слишком медленный переход к стандартам «Базеля-3». Понятно, что процесс весьма продолжительный, но ЦБ должен хотя бы установить временные границы, в которых переход нужно осуществить.
— Сергей Монин, глава российского «Райффайзена», не раз критиковал модель, по которой организована система страхования вкладов. Что скажете вы?
— Мы, так называемые надежные банки, имеем высокий уровень управления. И нам приходится фондировать банки, которые менее аккуратны, иногда даже абсолютно непрофессиональны. Нам приходится гарантировать их риски. Мы за то, чтобы каждый банк участвовал в мере, адекватной его рыночной доле. Но, учитывая растущие банкротства, нужно менять систему. Они должны фондироваться не за счет конкурентов, а за счет государства. Это не означает, что мы не должны страховать вклады. Но я хочу обеспечивать только свои депозиты и свои риски.
— «Райффайзен» достаточно активно участвовал в качестве агента по приватизации российских госактивов. Какие сделки вам больше всего запомнились, и что еще впереди?
— Мы удачно консультировали российское правительство в продаже доли в Мурманском морском торговом порту, которая была закрыта в 2012 году. Еще необходимо отметить наше участие в сделке по покупке «Интер РАО» турецкой тепловой электростанции. Безусловно, мы будем участвовать и в других сделках по приватизации в будущем. Не могу сказать, что сейчас находится в списке на продажу в ближайшем будущем, но наша история сотрудничества может быть гарантом дальнейшего взаимодействия.
— Чувствуете ли вы конкуренцию с российскими госбанками на международном уровне?
— Концентрация Сбербанка до сих пор в большей степени ориентирована на внутренний рынок. У них около 20 тысячи офисов в России, или 97% всей сети, и всего 250 офисов, включая недавно купленный Volksbank, за рубежом.
Насколько я знаю, господин Греф заинтересован в дальнейших приобретениях в Центральной и Восточной Европе. Препятствием могут стать кадры.
С одной стороны, мне понятны планы по экспансии, так как мы говорим о крупнейшем российском банке. К тому же у них есть поддержка российского правительства, которое хочет увеличивать влияние на международной арене со стороны своих предприятий. Но этот процесс займет много времени. У нас 10 тысяч офисов в Центральной и Восточной Европе, но активную политику в сфере слияний и поглощений мы начали еще в 1986 году, купив первый банк в Венгрии.
