Цивилизация
Слово «русофобия» обрело официальный статус в литературе и публицистике в первой половине XIX века. Чуть позже оно вошло в обиход. Сегодня без него не обходится официальная повестка. Формально это медицинский термин, еще одна фобия в череде фобий. Что такое фобия? Иррациональный неконтролируемый страх или устойчивое переживание излишней тревоги в определенных ситуациях или в присутствии определенного объекта. Но было бы легкомысленным называть это явление чем-то исключительно иррациональным. У него есть несколько измерений, в том числе рациональное, и если мы упустим одно из них, то не сможем рассмотреть врага в лицо, не будем знать, как ему противостоять.
Термин «Russophobie» употреблялся с 30-х годов XIX века в немецких изданиях, в частности в изданиях «Nurnberger Zeitung» и «Frankfurter Ober-Amts-Zeitung». В России его впервые употребил друг Пушкина князь Петр Вяземский в своем обзоре книги маркиза де Кюстина «Русской истории 1839 года», в которой француз изобразил николаевскую Россию, мягко говоря, в неприглядных тонах.
Почти 20 лет спустя поэт Федор Тютчев сформулировал целую систему, исчерпывающе для своего времени описал феномен русофобии. Он выделил «внешнюю» и «внутреннюю» русофобию, отметив, что в первом случае Россию и русское не любят иностранцы, во втором случае, скажем так, «пятая колонна». Соотечественники с фигой в кармане.
И похоже, он ухватил самую суть внутренней русофобии: «Речь идет о русофобии некоторых русских — причем весьма почитаемых… Раньше они говорили нам, и они, действительно, так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д., и т. п., что потому именно они так нежно любят Европу, что она, бесспорно, обладает всем тем, чего нет в России. А что мы видим ныне? По мере того, как Россия, добиваясь большей свободы, все более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается». (Из письме Федора Тютчева Анне Аксаковой, супруге славянофила Сергея Аксакова, 1867 год).
Термина «пятая колонна» не было, вместо него выделялась общность «либералы, нигилисты, польский элемент». Но не стоит сюда приплетать философское течение западников, таких выдающихся его представителей как Белинский, Герцен, религиозный философ Владимир Соловьев. Даже Петра Чаадаева с его «Апологией сумасшедшего», из-за которой он попал под домашний арест, к русофобам относить не стоит. Многие помнят только его критически настроенную по отношении к России работу, но у него была более поздняя, в которой он прямо отмечал, что у России свой путь, можно сказать, «первичный бульон» евразийства там был заложен, и впоследствии будет развит и поднят на новый уровень князем Николаем Трубецким.
Внутренняя русофобия — это частный элемент единой системы.
В виде отдельных импульсов русофобия существует века с XVI, в первую очередь в польско-литовском варианте. Она имела религиозный аспект, ставший возможным после разделения христианской церкви на католическую и православную после схизмы 1054 года и Крещения Руси 988 года в лоне православия. Земельный вопрос переплелся с религиозным, и здесь главными идеологами русофобии были иезуиты и польские магнаты. Оттуда пошел миф о том, что «московиты», то есть русские — это какие-то варвары, которые ближе к татарам и туркам, чем к европейцам.
Но как система русофобия развилась в конце XVIII — начале XIX века. Для этого созрели исторические условия. Это период становления наций, эпоха колониальных держав. Идеологическая подоплека русофобии была сформирована в наполеоновской Франции. Для Наполеона Россия была камнем преткновения на пути к мировому господству. Некоторые польские и российские эмигранты стали авторами многих тезисов. Но после поражения Наполеона под Ватерлоо, влияние Франции на мировую геополитику угасло, а сформированные французами и поляками методички перекочевали в Англию. Когда случилась Крымская война, и России пришлось воевать с половиной мира, русофобия глобализировалась. Также из Франции стали возвращаться наши офицеры, и они привезли многие европейские идеи. На русскую почву упало вольтерианство, идеи утопистов вроде Фурье, ранние формы социализма. Частично они пошли в конструктивное русло, что привело к реформам Александра II, частично — в деструктивное, и укрепило русофобию внутреннюю.
Что такое система? Это нечто единое, со своей сердцевиной, способное подчинить все случайные элементы, и вписать их в исторические и политические закономерности. Философская система Гегеля включает в себя все на свете. То же самое и с русофобией. В центре этого феномена отнюдь не иррационализм, а вполне рациональные соображения. И звучит, грубо говоря, это так: «Не дать России развернуться в геополитическом плане». Западные страны на заре капитализма уже рассуждали вполне капиталистически, в духе Адама Смита: «Не дать конкуренту отхватить лишний кусок». Так рассуждала Британская империя — Pax Britannica, до 1918 года владевшая 22% земной суши, простиравшаяся на 31 878 965 квадратных километров, не считая Антарктики. Европа сознательно создавала препятствия для России в получении новых территорий. А в начале XIX века западные магнаты поняли, что Россия — это кладезь немереных ресурсов. И вот их бы им хотелось отхватить.
Еще одна подоплека, уже из области политической. Когда либералы говорят, что Россия — тюрьма народов, где нет никаких свобод, они просто повторяют стереотип XIX века. Дело в том, что Российская империя выступала гарантом монархии в Европе и помогала странам — Франции, Венгрии, Польше, в подавлении революций. За это ее прозвали «Жандармом Европы». В принципе, тут тоже причинно-следственная связь рациональная.
Однако у рациональных мотивов обширный инструментарий, включающий в себя поощрение иррациональных импульсов, включая бытовую русофобию. В эпоху развития газет каждый божий день в Европе печатали что-нибудь о «дикой России». Журналисты, имея свой резон, подходили к вопросу прагматично: печатать то, что будут читать. А читать будут жареные факты: кого казнили в Российской империи, сколько жандармов убили террористы, как опростоволосился монарх, какие-нибудь влажные подробности. Значит, нужно писать под таким углом, добавлять сплетни. Кстати, по мнению медиаспециалиста из Венгрии Акоша Силадьи, как таковой русофобии в Центральной Европе нет, хотя проявляется она ежедневно. Но хватает и того, что о России как таковой там очень искаженное представление. Это не водка и медведи, это хуже.
Следующий этап
США — уникальное государство. За пару столетий они вобрали в себя и переварили все лучшее и все худшее, что было в Европе, в том числе русофобию. В XX веке она трансформируется в антикоммунизм и антибольшевизм, станет идеологическим оружием в руках ЦРУ. Неслучайно, одним из важных направлений работы КГБ в 50-х и последующие десятилетия было развенчание порочащих мифов об СССР. То есть в эпоху Холодной войны русофобия перешла на качественно новый уровень, и следующий толчок произошел уже в XXI веке, когда выяснилось, что России не нравится роль страны третьего мира, сырьевого придатка, какую ей определили западные страны.
Этот скачок на качественно новый уровень мы наблюдаем сегодня, и возможно таких масштабов русофобия, как ответная реакция, не принимала никогда. Но нужно разделять картинку, поданную СМИ от того, что думают люди на самом деле. В Европе нет повальной ненависти к России, как это пытаются нарисовать в том числе те, кто эмигрировал и старается сейчас лить воду на мельницу Западной пропаганды. Тютчев называл таких «западной колонией русских». Сейчас их называют «правильными русскими, хорошими русскими». Это про тех, кому обещают социальные блага, если они подпишут петицию против СВО.
Нас также интересует вопрос, как русофобия просочилась на Украину. Во-первых, Украина успела побывать в составе Речи Посполитой. Это не прошло даром, но это было скорее семенем, которое толком долгое время не прорастало. Щепотка католической русофобии, две щепотки польской, щепотка идеи об уникальности украинского пути.
Но в XIX веке, в эпоху рационализма, Украина стала напоминать лабораторию алхимика, в которой иноземные «ученые» выращивали гомункулуса, который должен был разрушить Российскую империю. В это время начал поднимать голову махровый национализм. И когда на территорию Украины вступила армия Гитлера, для нацистских пропагандистов уже была готовая почва. Более того: к этому времени со всеми бандеровцами у абвера, немецкой разведки, была установлена агентурная связь. В III Рейхе русофобия приобрела тотальный характер, как и антисемитизм. Не зря некоторые исследователи ставят между этими явлениями знак равенства.
Просто антисемитизм древнее. После окончания Великой Отечественной Советская Армия еще десять лет ловила бандеровцев по схронам и болотам, но часть сбежала во время второй волны миграции 40-50-х, а часть — во время третьей волны 60-70-х. И они сохранили все русофобские методички, и вернули их на Украину после 1991 года, и снова начался процесс постепенного прорастания «семян зла». Политолог Валерий Коровин отмечал, что украинская русофобия вошла в активную стадию при президентстве Ющенко, ориентировавшегося на США, и именно она привела к Евромайдану и победе крайне правых националистов.
После 2014 года процесс проходил уже полностью легитимно, с использованием всех возможностей государственного аппарата и его структур. Мы видим, к чему это привело. Усугубляет ситуацию то, что после распада СССР русофобия стала частью больной национальной идеи многих бывших союзных республик. Это надстройка над глобальным антироссийским проектом. Следует понимать, что если бы глобалисты не поддерживали региональные очаги русофобии, она бы давно зачахла. Значит, сегодня она поддерживается искусственно, и поддерживается теми силами, у которых практически неисчерпаемые ресурсы.
Если кто-то где-то в очередной раз скажет, что Россия — отсталая страна, следует помнить, что это скорее всего пересказ старой сказки про белого бычка, за которым стоят вполне рациональные мотивы, того, кто транслирует такую повестку. И еще один, практически бытовой совет: не следует путать патриотизм с неприятием критики. Критику как раз нужно изучать и делать выводы. Но всегда можно отличить человека, кричащего оскорбления, от человека, конструктивно критикующего.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Биография автора:
Михаил Михайлович Ходаренок — военный обозреватель «Газеты.Ru», полковник в отставке.
Окончил Минское высшее инженерное зенитное ракетное училище (1976),
Военную командную академию ПВО (1986).
Командир зенитного ракетного дивизиона С-75 (1980–1983).
Заместитель командира зенитного ракетного полка (1986–1988).
Старший офицер Главного штаба Войск ПВО (1988–1992).
Офицер главного оперативного управления Генерального штаба (1992–2000).
Выпускник Военной академии Генерального штаба Вооруженных сил России (1998).
Обозреватель «Независимой газеты» (2000–2003),
Главный редактор газеты «Военно-промышленный курьер» (2010–2015).