Цивилизация
— Игорь Олегович, на предыдущей Eurosatory мне удалось пообщаться с президентом выставки, и Патрик Кола де Франк сказал, что не представляет этот форум без участия России, впрочем, как и вообще мировой рынок вооружения и военной техники. Тем не менее по понятным причинам Россия снижает свое присутствие на европейских военно-промышленных форумах. Какие планы на Eurosatory-2016 в Париже?
— Санкции, наложенные на нашу страну, безусловно, сказались и на военно-техническом сотрудничестве с европейскими партнерами. Однако это не повод громко хлопнуть дверью и полностью закрыться.
Выставка Eurosatory — одна из крупнейших и наиболее авторитетных международных площадок по сухопутной тематике, и здесь мы не только проводим встречи с европейскими компаниями, но и представляем российскую продукцию для делегаций из других регионов мира. Однако масштаб участия может быть разным.
Не секрет, что наши главные партнеры находятся не в Европе, поэтому мы, безусловно, делаем упор на те выставки, которые проходят в ключевых для нас регионах.
Заместитель генерального директора ОАО «Рособоронэкспорт» Игорь Севастьянов (справа) и командир экипажа корабля «Викрамадитья» коммодор Сурадж Бэрри на церемонии передачи авианосца «Викрамадитья» Индии, 2013 год
Сергей Мамонтов/РИА «Новости»— Российские производители активно сотрудничали с Safran и Thales, как обстоят дела в «общении» с этими и другими французскими компаниями? Есть ли перспективы восстановления ВТС с Францией и другими странами ЕС?
— Новых соглашений не подписывается, однако мы продолжаем работать по ряду контрактов, которые были заключены до объявления санкций. Поэтому в ходе выставки, конечно, будут обсуждаться текущие рабочие вопросы.
Военно-техническое сотрудничество с французскими и другими европейскими партнерами в последние годы стабильно расширялось. Обсуждались довольно амбициозные перспективные проекты, в том числе в интересах третьих стран. Многие европейские компании были нацелены на дальнейшее углубление научно-технической и промышленной кооперации с Россией.
Сегодня все заморожено, но мы поддерживаем контакты с европейскими производителями, которые, конечно, хотели бы восстановить сотрудничество.
— Учитывая недавние теракты в Европе, не могу обойти тему антитеррора и комплексной безопасности, тем более сейчас проходит чемпионат по футболу Евро — 2016. Что Россия предлагает европейским странам в части антитеррора и как наши предложения встречаются европейскими правительствами? Есть ли что-то, что они реально могут приобрести?
— У нас есть глобальные решения, которые позволят повысить безопасность городов, критически важных объектов, например атомных электростанций, а также усилить контроль за государственными границами. Имеющиеся в России технические средства, IT-решения, все виды вооружения, техники и специального оборудования мы объединили в проект «Комплексные системы безопасности». Мы будем рассказывать о нем нашим партнерам на выставке в Париже. В условиях непростой политической ситуации продвигать данный проект на европейский рынок будет непросто, но мы попробуем.
Когда речь заходит о безопасности тысяч людей, то выбирают наиболее эффективные и проверенные средства. А предлагаемые нами системы успешно внедряются
в России и, в частности, позволили обеспечить высочайший уровень безопасности на Олимпийских играх в Сочи.
— В этом году один из ключевых российских экспонентов — мировой лидер танкостроения Уравагонзавод — не приехал на Eurosatory. Будет ли в каком-то виде представлена продукция УВЗ?
— Конечно, мы будем представлять продукцию Уралвагонзавода на выставке, в том числе танки Т-90С и Т-90МС, боевую машину поддержки танков БМПТ, различную инженерную технику. Как единственный государственный спецэкспортер мы обладаем всеми необходимыми компетенциями и ресурсами, чтобы эффективно продвигать весь спектр российской продукции военного и двойного назначения.
— Не теряем ли мы из-за неучастия в ряде выставок потенциальных клиентов? Ведь пока Россия пропускает форумы, наши коллеги, например, с Украины занимаются активным маркетингом и переманивают наших традиционных партнеров, вспомним, например, Индию, которая теперь будет с Киевом делать военно-транспортный самолет?
— Если российское участие в каких-то выставках сокращается, то это не значит, что снижается наша маркетинговая активность. Выставки важный, но далеко не единственный инструмент, который мы используем.
Вы приводите в пример Индию, однако на всех индийских выставках Россия выступает очень представительно, так как для нас это стратегический партнер. Что касается сравнения нашей эффективности с конкурентами из других стран, то в первую очередь следует обращать внимание не на громкие заявления в прессе, а на успешно завершенные проекты, конкретные цифры и факты. Если уж заговорили об Индии, то там производятся российские истребители Су-30МКИ, танки Т-90С, совместно разработанные сверхзвуковые ракеты «Брамос» и другая продукция военного назначения. Мы работаем над созданием совместного предприятия по производству вертолетов Ка-226Т и поступательно развиваем проект по созданию истребителя пятого поколения FGFA. Есть перспективы и по организации производства дизель-электрических подводных лодок и фрегатов, причем для этого уже готовы отработанные решения.
Кто из наших конкурентов может похвастаться таким масштабом сотрудничества? Но при этом каждый год слышим, как мы потеряли индийский рынок. Вообще,
Россию как оружейного экспортера много раз списывали со счетов: то один конкурент нас должен вытеснить, то другой. По факту, правда, получалось все не так,
но кто будет вспоминать о своих несбывшихся прогнозах?
— Среди покупателей российских вооружений в основном фигурируют страны Азии и Африки, причем часто не самые богатые. Правомерно ли утверждать, что более развитые страны предпочитают западное вооружение, и если да, то почему так сложилось?
— Вряд ли можно утверждать, что Индия, Китай или, например, Бразилия, ОАЭ и Южная Корея имеют слабые экономики. Если условно оставить за скобками страны НАТО, которые опираются, по сути, на единый ОПК, США и их ближайших союзников, то практически во всех других странах мы активно работаем над продвижением российской военной техники.
Убежден, что американские военные с удовольствием взяли бы на вооружение многое из того, что мы предлагаем на международном рынке.
Но мы же живем не в безвоздушном пространстве, где нет политики и интересов национальных производителей. Все, что касается безопасности, очень чувствительная сфера, и, как показывает практика, иногда выбор делается не по результатам испытаний, техническим характеристикам или стоимости, а исходя из политической логики.
— С тех пор как российская военная техника прибыла в Сирию, неоднократно сообщалось, что многие страны заинтересовались нашим вооружением. Какие именно виды и типы техники вызывают наибольший интерес и какие это страны?
— В первую очередь повысился интерес к новым образцам авиационной техники — истребителям-бомбардировщикам Су-32 (экспортная версия Су-34), многоцелевым истребителям Су-35 и боевым вертолетам Ми-28НЭ и Ка-52. Их боевое применение впечатлило военное руководство многих стран.
Я бы также отметил пуски крылатых ракет «Калибр», которые активно обсуждались в прессе и среди специалистов. Иностранным заказчикам мы предлагаем экспортную версию ракетного комплекса — «Клаб». Она уже поставляется на экспорт в составе отечественных дизель-электрических подводных лодок и надводных кораблей. Успешное массированное применение ракет из состава данного комплекса не только еще раз подтверждает правильность выбора наших партнеров, но и заставляет задуматься другие страны, стремящиеся серьезно повысить боевые возможности своих военно-морских сил.
Что касается конкретных заявок, то необходимо понимать, что все перечисленные мной образцы представляют собой высокотехнологичные и дорогостоящие системы, закупка которых планируется заблаговременно, а на переговорный процесс, как правило, уходит достаточно много времени. Поэтому мы говорим именно о возросшем интересе, который постараемся постепенно перевести в твердые контракты.
Повышенный интерес проявляют и страны Ближнего Востока и Северной Африки, и Азиатско-Тихоокеанского региона, и Латинской Америки.
— Не повлияла ли недавняя авария с вертолетом Ми-28Н в Хомсе на интерес к этой винтокрылой машине? С какими странами переговоры по этим вертолетам ближе всего к финализации?
— Нет, не повлияла. Успешное применение ВКС России этих вертолетов в Сирии подтверждает их боевые возможности для действий в трудных климатических условиях в любое время суток. Парк Ми-28Н/НЭ в России и за рубежом растет. Сейчас данные вертолеты поставляются в страны Ближнего Востока и Северной Африки. Мы также считаем, что у этих машин хорошие перспективы в Латинской Америке. Но по факту мы продвигаем Ми-28НЭ вместе с Ка-52 практически во всех регионах. Ведутся предконтрактные переговоры с несколькими странами, но называть их я пока не буду.
— Отразилась ли как-то на спросе переброска ЗРПК «Панцирь» в Сирию? Говорят, страны Африки выстраиваются в очередь — насколько это правомерное заявление, каковы результаты стояния в этой очереди? А динамика в контрактации «Панциря» Бразилией имеется или пока никак не двигается процесс?
— Очередь за «Панцирем-С1» начала выстраиваться задолго до операции ВКС в Сирии. Он относится к комплексам малого радиуса действия, которые, пожалуй, являются самыми востребованными на мировом рынке вооружений.
По совокупности характеристик, боевых возможностей и стоимости вы вряд ли найдете что-то сравнимое с «Панцирем».
Им интересуются многие страны, в том числе африканские, поэтому динамика контрактации сохраняется на высоком уровне. Только по экспортным контрактам предприятия загружены на несколько лет вперед. Что касается Бразилии, то соответствующая предконтрактная работа продолжается.
— Планирует ли Россия расширение поставок вооружений Ирану в свете снятия санкций? О каких конкретно вооружениях может идти речь?
— Мы исходим из резолюции Совета Безопасности ООН 2231 от 2 июля 2015 года, которая предполагает поэтапную отмену санкций.
Ограничения на поставку в Иран обычных вооружений сохраняются до 2020 года, ракетных технологий — до 2023 года.
Однако указанной резолюцией предусмотрен разрешительный порядок в отношении возможных поставок продукции военного назначения, находящейся под санкциями. Это означает, что в случае если заказчик обратится с просьбой о поставке боевых самолетов, танков, кораблей и так далее, то в каждом конкретном случае необходимо будет получить разрешение Совета Безопасности ООН. Но надо понимать, что в сегодняшних геополитических условиях это задача не из легких.
— В последнее время пошла тенденция выдавать промышленным холдингам право на самостоятельную внешнеэкономическую деятельность. В чем тогда разграничение между тем, чем занимается «Рособоронэкспорт» и отдельные компании? Не окончится ли это все тем, что в сфере ВТС пойдут разброд и шатание и каждый будет кто во что горазд заключать контракты и поставлять продукцию?
— Речь идет в первую очередь о послепродажном обслуживании.
Система ВТС меняется, эволюционирует в соответствии с требованием времени, и это хорошо. Но при этом «Рособоронэкспорт» остается главным мозговым центром и единственным государственным посредником по поставке всего спектра продукции военного и двойного назначения. Наш статус, компетенции и огромный опыт позволяют предлагать заказчикам комплексные «пакетные» предложения, как, например, было сделано в случае с Венесуэлой, которая закупила и авиацию, и сухопутную технику, и средства ПВО. Или взять другой пример, когда в рамках офсетного соглашения на поставку истребителей Су-30МКМ Малайзии мы организовали запуск первого малайзийского космонавта на МКС. Таких уникальных проектов масса.
То же самое происходит и на переговорах — например, министру обороны мы сразу можем рассказать и про подводные лодки, и про «Панцири», и про автоматы Калашникова, и про боевые вертолеты.
Около 50 наших представительств расположены по всему миру, и для наших партнеров они выполняют функции «одного окна».
Содержать такую международную сеть каждому холдингу было бы просто нецелесообразно, а без них невозможно полноценно реализовывать стратегию по расширению географии поставок. Я могу долго перечислять все «за».
Специалисты прекрасно помнят, как вы сказали, «разброд и шатание», которые были в 1990-е годы, когда российские предприятия и спецэкспортеры конкурировали друг с другом, отсутствовала единая маркетинговая политика по продвижению всего спектра продукции военного назначения. Только выступив единым фронтом, мы смогли радикально увеличить общий объем экспорта вооружений, расширить географию поставок.
Когда сегодня нас пытаются выдавить как с новых, так и с традиционных рынков, необходимо выступать еще более сплоченно.
— Ведет ли Россия на Eurosatory «агитацию» в пользу отечественных военно-технических форумов «Армия-2016» и Russia Arms Expo 2017?
— На всех международных выставках мы всегда рассказываем нашим партнерам о российских оборонных салонах и приглашаем их посетить. Это отличная возможность показать заказчику десятки натурных образцов. Столько техники мы никогда не вывезем на зарубежные площадки. Поэтому в Париже также будем приглашать в Россию. В частности, об «Армии-2016» посетители смогут узнать на отдельной стойке.
