Цивилизация
— Александр Борисович, самое большое событие в космической сфере, которого ждет Россия, это первый пуск ракеты с нового космодрома Восточный. Насколько это событие сейчас повлияет на отрасль?
— Не могу сказать, что конкретно этот единичный пуск кардинально изменит соотношение и расстановку сил в нашей ракетно-космической отрасли. Да, мы получим еще одну стартовую площадку и возможность запускать любые аппараты со своей территории, используя национальный гражданский космодром. Но у нас есть Плесецк, арендованный Байконур, поэтому на количестве запусков и их разнообразии введение в эксплуатацию Восточного пока никак не отразится.
— Это потому, что частота пусков с Восточного пока не будет велика и заказы на вывод спутников ракетами с этого космодрома еще нужно прорабатывать? То есть этот пуск — пока просто некое историческое событие?
— Да, в ближайшем будущем это событие ничего не изменит. Но это, конечно, историческое событие — космодром начнет работать. Все основные важные события, связанные с Восточным, состоятся, когда начнутся пилотируемые пуски, войдет в строй ракетный комплекс для «Ангары» и наладится коммерция. А пока это только историческая веха.
— В следующем году наконец-то должны принять новую Федеральную космическую программу. Это событие все время «сдвигается». Как видно из публикаций в прессе, из-за секвестра бюджета Россия вынуждена отказаться от ряда мероприятий, которые ранее считались приоритетными, например от части лунной программы и создания на спутнике базы. Насколько сильно новая ФКП изменит космический курс России?
— Действительно, принятие новой космической программы гораздо большее влияние окажет на отечественную ракетно-космическую отрасль, чем космодром Восточный. Во-первых, это вопрос финансирования. ФКП — это то, на что выделяются деньги из бюджета и проводятся работы на предприятиях. Пока мы не имеем этого документа, мы не знаем, куда будем двигаться. Суммы на ФКП в течение года неоднократно менялись, потому ее и перерабатывали и не успели утвердить до конца года. Экономическая ситуация сейчас весьма сложна и вынуждает секвестировать космическую программу.
Мы отказались от многих проектов, связанных с освоением Луны. Но не совсем, а только в части пилотируемой программы.
Финансирование этих работ уменьшено, и в рамках ФКП-2025 мы никаких пилотируемых полетов и существенных разработок осуществить не сможем. Эти проекты выходят за этот период 2025 года.
Но у нас остаются автоматические лунные станции — «Луна-Глоб» и «Луна-Ресурс». В автоматическом режиме работы по Лунной программе будут вестись. Да, мы несколько смещаем приоритеты, но не от хорошей жизни, а из-за экономической ситуации, которая не дает нам финансировать эти работы должным образом.
— Еще один «стратегический момент» для российской космической безопасности — это завершение реформы отрасли, второй виток которой начался в самом начале 2015 года. В 2016 году завершится формирование госкорпорации «Роскосмос». Решение, судя по отзывам, спорное, но призванное изменить режим управления, переведя его из рук чиновников в руки эффективных менеджеров. Стоит ли ожидать того, что завершение этой реформы сильно улучшит ситуацию в ракетно-космической отрасли?
— Наверное, организационно и юридически вопрос образования госкорпорации в следующем году решен будет. Но говорить о том, что госкорпорация «Роскосмос» завершит в 2016 году свое формирование, я бы не спешил. Есть же вопросы оптимизации предприятий, и это нужно продолжать.
Говорить о том, что госкорпорация полностью сформирована, можно будет в конце 2017–2018 годов.
Относительно ее эффективности я пока не могу найти тех аргументов, которые бы говорили о том, что эта реформа будет эффективна и даст определенные плоды. Надо смотреть динамику, будет ли создание госкорпорации единственно верным способом улучшения ситуации и развития нашей космонавтики.
— Если говорить о новинках следующего года, то в 2016-м впервые должен отправиться в космос обновленный пилотируемый корабль «Союз-МС-01». Это просто модернизированная версия нынешнего корабля или там есть какие-то прорывные технологии?
— Это просто модернизация: меняются некоторые бортовые системы, они совершенствуются, аналог переводится на цифру. Это нормальная работа, а не новый этап в пилотируемой космонавтике. А принципиально нового корабля нам еще несколько лет ждать.
— В 2016 году в последний раз должны полететь конверсионные ракеты «Рокот», снимаемые с вооружения и заменяемые в связи с проводимой в России программой импортозамещения. Также из-за сложной ситуации с Украиной мы потихоньку отказываемся от программы «Днепр» (конверсионная российско-украинская баллистическая ракета «Воевода», известная в НАТО под названием «Сатана»). Насколько вообще в российском космосе перспективны программы конверсии? Может ли быть у конверсии будущее, учитывая, что порой дешевле слегка модернизировать имеющийся носитель (МБР), чем создать новый?
— Конверсионные ракеты никогда погоды не делали в отечественной космонавтике. Они приносили определенную прибыль, но не очень существенную. Отказ от этих ракет не повлияет на номенклатуру запускаемых грузов. Те аппараты, которые запускали при помощи «Рокота» и «Днепра», можно отправлять в космос на других ракетах, например, есть линейка ракет «Союз-2».
Относительно самой программы конверсии — сейчас это не столь актуально, как было в 1990-е годы, когда нужно было утилизировать сотни баллистических ракет и можно было получить прибыль от запуска их в космос.
Сейчас отказаться от этого в какой-то степени выгоднее, чем модернизировать и переделывать МБР под космические носители. Это сейчас, скорее, экономически не обосновано. Но всегда нужно оценивать, что выгоднее — уничтожить снятую с вооружения ракету или модернизировать и запустить ее в космос с полезной нагрузкой.
— Что касается новых ракет, в конце 2016 года планируется второй раз запустить тяжелую версию «Ангары». В этот раз «Ангара-А5» должна впервые вывести реальный спутник, а не макет. Этого тоже очень ждут. Но ведь в целом комплекс «Ангара» должен пройти десять испытательных пусков до 2020 года, чтобы его признали успешным. Тем не менее этот носитель пока не передали военным, хотя планировали это сделать в ноябре, согласно заявлениям конструктора. Почему?
— Эта задержка, скорее, связана не с техническими моментами, а с недостатком финансов. Ракета уже создана, она летала. Но чтобы говорить о том, что ракета научилась летать — нужен комплекс испытаний, единичные пуски ни о чем не говорят.
«Ангара» очень долго создавалась, поэтому затягивание летных испытаний может сделать только хуже, так как она может морально и физически устареть за эти годы.
Поэтому нужно бы искать средства, чтобы интенсифицировать процесс летных испытаний и как можно скорее вводить ракету в эксплуатацию.
— В следующем году полноценно должен заступить на боевое дежурство и начать управлять орбитальной группировкой переданный Космическим войскам РФ после присоединения Крыма к России Центр дальней космической связи в Евпатории. Сегодня он проходит модернизацию, став частью Главного испытательного центра имени Германа Титова. Смогут ли его одновременно использовать и военные, и ученые, учитывая, что люди науки раньше пользовались ресурсами этого объекта, а сейчас он стал военным?
— Эксплуатацию этого объекта нужно обязательно совмещать, хотя приоритет, конечно, отдан военным.
Это вопрос национальной безопасности, особенно в нынешней международной ситуации. Но использовать должны и гражданские,
потому что там довольно мощное оборудование, которому просто требуется модернизация. Но если мы будем развивать нашу программу исследования дальнего космоса, то Евпатория — очень удобная станция для взаимодействия с нашими межпланетными станциями, которые полетят к Марсу.
В советское время была процедура использования объектов военными и гражданскими, позволяющая там работать всем. Я не думаю, что это будет камнем преткновения. Это вопрос решаемый.
— Какое событие в будущем году можно считать самым ожидаемым и стратегически важным для мировой космической сферы?
— Есть такое событие, оно касается и российского космоса, и мирового. Это запуск первого аппарата по программе ExoMARS — проект, который Россия организует совместно с Европой. Надежды на него очень большие. Еще в 1996 и в 2011 годах были две неудачные попытки запуска станций в сторону Марса. Сегодняшний проект — это, пожалуй, сейчас единственный наш шанс начать изучать «красную планету» с помощью не земных, а космических средств.
