— 17 декабря вас избрали вице-президентом Федерации шахмат России. Какими будут ваши обязанности?
— На съезде ФШР было сказано, что вопрос оказания помощи регионам, а через регионы — спортсменам, в нынешних условиях — один из главных приоритетов Федерации. У нас достаточно много турниров в России, но они носят немного местечковый характер.
Нужно придать этому какую-то целостность, чтобы было единое полотно хороших шахматных мероприятий от Калининграда до Владивостока, чтобы это было интересно не только самим шахматистам, но и властям этих регионов, прессе.
Это непростая задача. У нас таких турниров крайне мало — за исключением, конечно, международных соревнований, но это отдельный разговор. Чтобы сделать такой фестиваль, нужно выполнить много условий. Главное из них — желание местных организаторов и властей продвинуть этот вид спорта и показать, что они работают с детьми, с молодежью, с различными слоями населения. В тех точках, где эти условия будут совпадать, мы будем пытаться организовать хорошие шахматные фестивали на высоком уровне — на 500-1000 человек.
Жизнь показывает, что только такого уровня события заставляют и организаторов повышать свой уровень, и спортсменов расти. Да и власти на местах увидят, что все их усилия не напрасны, и они действительно востребованы людьми. Вот в этом направлении будем работать, и это будет входить, в первую очередь, в круг моих обязанностей.
— Экс-президент Международной шахматной федерации (ФИДЕ) Кирсан Илюмжинов неоднократно подчеркивал важность развития шахмат в российских регионах. Насколько сейчас ощутима поддержка ФИДЕ в этом направлении при Аркадии Дворковиче?
— Могу сказать, что вероятный переход нашей федерации в азиатскую, как ни странно, — помимо того, что у нас ведущие спортсмены получат возможность участвовать в отборах, дети будут выезжать на соревнования, — получит неожиданное развитие и с другой стороны. Мне кажется, в азиатской части не так много интересных шахматных турниров — в отличие от Европы.
И приход ФШР, которая всегда была вдохновителем абсолютно новых шахматных идей, во все времена, полагаю, будет огромным подспорьем при организации международных соревнований в Азии.
К примеру, практически нет клубных соревнований, нет турниров в крупнейших игровых городах, вроде Гонконга, Макао и т.д. То есть, потенциал огромный. Конечно, нужно будет договариваться с крупнейшими федерациями — с Китаем, с Индией, — по логистике, но думаю, что здесь роль ФИДЕ, в первую очередь, в том, чтобы нам не мешать. Уверен, что через пять лет шахматная карта проведения мероприятий будет сильно перекроена. Потому что в Европе очень много соревнований. Но они тоже по-своему местечковые. Я все это изъездил, практически везде побывал — в общем-то, там это больше развлечение. А развлечений у нас и в своей стране хватит. Но для того, чтобы выводить спортсменов на высокий уровень, чтобы они в колючей, жесткой борьбе закаляли свой характер, нам очень нужны соревнования в азиатской части. Думаю, что те люди, которые в ФШР будут отвечать за это направление, найдут контакт с ФИДЕ, и все получится.
Азия — развивающийся шахматный регион. Понятно, в какой-то стране шахматы очень сильно продвинулись, где-то это не так.
Но для них приход России — это подарок с точки зрения идей, новых соревнований, новых лиц и новых подходов.
— Если оценивать отношение в Европе к шахматам как к развлечению, то можно ли назвать явление норвежца Магнуса Карлсена исключением, подтверждающим правило?
— Магнус — это такой же феномен, как когда-то появились Виши Ананд, Бобби Фишер. Просто из ничего. Периодически такие феномены могут где угодно появляться, но с развитием шахмат в этой стране нет никакой взаимосвязи. Потом уже, вдогонку, идет бурное развитие — в Индии, в Норвегии. И в Америке то же самое могло бы происходить, если бы не закидоны Фишера. Но какой-то прямой связи нет.
Например, у нас достаточно последовательно идет развитие шахмат, но таких гениев, как Ананд или тот же Карлсен, после Анатолия Карпова или Гарри Каспарова (признан в РФ иностранным агентом) мы давно не видели. И трудно сказать, когда увидим.
Мы идем своим путем — и, да, надеемся на это, создаем условия. Но надо понимать, что профессиональный спорт жесток, и шахматы здесь абсолютно не уникальны.
— Возвращаясь к перспективам российских шахмат в Азии, нельзя не отметить, что Россия и Китай сейчас активно сближаются и на политической арене. Китайские шахматисты — одни из сильнейших в мире. Какие вы здесь видите возможности для взаимодействия с китайской федерацией?
— Во-первых, и до этого у нас с Китаем в шахматном плане были великолепные отношения, до пандемии каждый год по два-три матча проводилось. И туда мы выезжали, и они здесь были. Это сейчас Китай закрылся и только потихонечку выходит из-под ковидных ограничений. Наверное, они самыми последними в мире так долго держали страну в изоляции. Если индийские шахматисты уже давно ездят по всему миру, то китайские — максимально закрыты. Вообще никто не выезжает.
И за это время — я не сомневаюсь, — появилось сильнейшее поколение молодых, недооцененных шахматистов, которых мы еще не видели и не знаем.
Кстати, пример женских китайских шахмат, уже сейчас мы видим выступления трех китаянок и понимаем, что все решено. Такого ранее не было никогда. В мужских шахматах конкуренция, конечно, более жестокая, но не исключаю, что через два-три года Китай и в них будет доминировать. Поэтому нам конкуренция с Китаем, объективно, выгодна, надо, чтобы наши шахматисты стали намного жестче. Так что я в этом вижу только положительные моменты. Мало того, что нужно много играть – нужно еще и хорошо играть. А для этого, как в Советском Союзе, должна быть жесточайшая конкуренция: наверх попадают только самые сильные. В этом случае у нас будут успехи везде: и в командных соревнованиях, и будет реальный шанс вернуть шахматную корону.
Я, кстати, с большим оптимизмом жду матча между Яном Непомнящим и Дин Лижэнем. Как профессиональный игрок, я вижу, что за прошедший год Ян повзрослел.
Жестокое поражение от Карлсена его не подкосило, а, наоборот, заставило взглянуть на жизнь и на себя немного по-другому. Поэтому мне кажется, что в этом матче он будет мужиком.
Играл он всегда хорошо. Чего ему не хватало, так это мужицкой стойкости. Если он это качество проявит, то, конечно, станет чемпионом мира, чего мы все ему желаем.
— Насколько Дин Лижэнь, по-вашему, серьезный соперник для Яна?
— Он хороший шахматист. Но, мне кажется, ему не хватает фантазии. Он отличный технарь, выносливый, однако без фантазии. В этом плане у Яна огромное преимущество. Другое дело, сможет ли Ян так выстроить стратегию, чтобы показать свои лучшие качества и нивелировать сильные качества Дин Лижэня. Китаец пытается играть как машина — ни разу в его партиях я не видел фантазии. Ян может рискнуть, блефануть, хотя и у него есть проблемы. Но при том, что Дин Лижэнь — сильный игрок, на сегодняшний момент Ян ему мало в чем уступает.
— Еще немного о выборах президента ФШР. Многих удивило и озадачило выдвижение Сергея Карякина на этот пост. Как лично вы оценили его решение баллотироваться и восприняли его программу? Закономерны ли, по-вашему, итоги голосования?
— Это очень неожиданное решение, о котором было объявлено практически в последний момент.
Мне кажется, оно не было объективным — скорее, какой-то порыв, импульс: мол, я попробую, вдруг будет шанс.
То есть, за этим не было хорошо поставленной, продуманной работы, когда ты четко понимаешь, зачем ты идешь на выборы, для чего, как к этому отнесутся коллеги, регионы. Как следствие, исход выборов понятен, потому что его программа практически повторила то, что уже делала ФШР. А чего тут придумаешь? Понятно, что слово «развиваем» будет в каждом предложении. «Найдем», «сделаем», «построим», «приведем деньги» — и так далее. Но есть реальные дела — те проекты, которые без Андрея Филатова были бы невозможны: те же «Шахматы в музее», которые начались с матча в Третьяковской галерее между Борисом Гельфандом и Анандом. Эта идея была последовательно реализована, доведена до суперфинала с очень достойным обеспечением для шахматистов. Белая ладья, другие проекты — и я говорю не о тех вещах, которые ФШР должна делать, а о тех, чего она, в принципе, могла бы и не делать. Но, попробовав, получились отличные проекты, которые уже живут своей самостоятельной жизнью, развиваются и будут дальше развиваться. И в этом плане регионы, как бы непросто на местах ни складывались обстоятельства, видят: там произошло событие, здесь, где-то еще — и они верят, что рано или поздно и до них очередь дойдет. Поэтому результат выборов не с неба свалился: люди, уже наслушавшись обещаний за многие годы, не только в шахматах, стали разбираться, они голосуют головой, а не сердцем.
Да, Сергей — самый популярный российский шахматист. Но популярность — это не общественная деятельность, здесь огромная разница. Думаю, он и сам это понимает, и ничего для него катастрофического не произошло.
Он молодой человек с отличными перспективами. Может быть, он пойдет по общественной линии, может быть, будет играть в шахматы — он в расцвете сил. Все-таки общественная деятельность — очень специфическая, она не всем подходит, не у всех получается. Нужно встречаться с огромным количеством людей, учитывать их интересы. Может быть, у Сергея есть к этому талант, но он должен попробовать — тогда будет понятно, насколько действительно его претензии на руководство огромной федерацией будут реальны.
— На фоне активной гражданской позиции, постоянных высказываний в публичном пространстве, посещения Донбасса как вы оцениваете именно спортивные перспективы Сергея? Есть ли, по-вашему, у него шанс вернуть себе прежний уровень спортсмена экстра-класса и, возможно, вновь побороться за шахматную корону?
— Трудный вопрос. То, что он может играть на очень высоком уровне, очевидно. Не прошло критического времени, чтобы он растерял все спортивные качества. Но для того, чтобы вновь поставить вопрос борьбы за корону, нужен совсем другой подход. Ты должен фактически отбросить все лишнее — порой, вплоть до личной жизни, тут мелочей не бывает. Я не уверен, что он готов поставить себе такую цель, потому что он уже был в этой ситуации, прошел ее, и повторять ради непонятного исхода вряд ли захочет. Скорее, он будет играть в каких-то турнирах — меньше в классику, а больше в рапид или блиц, где нет такого напряжения, где нет таких изматывающих дней. Я вижу это так.