«Темпы прироста национального дохода за последние три пятилетки уменьшились более чем вдвое. Планы по большинству показателей с начала 70-х годов не выполнялись. Экономика в целом стала мало восприимчивой к нововведениям…» — говорил в своем докладе Горбачев, призывая вернуться к «ленинским нормам».
Это были не пустые мантры — генсек внимательно штудировал поздние труды вождя революции, который, поняв бесперспективность «военного коммунизма», повернул страну на полурыночные рельсы, провозгласив «новую экономическую политику».
Принятое по итогам выступления Горбачева постановление провозглашало укрепление власти трудовых коллективов, а также введение выборности руководителей предприятий. Экономические перемены, как говорилось в постановлении пленума, «позволяли бы каждому трудящемуся чувствовать себя на деле хозяином своего предприятия».
Экономические перемены в стране действительно назрели. Военно-промышленный комплекс съедал львиную долю средств, потребительские товары советского производства были ужасного качества, а немногочисленный импорт не удовлетворял потребностей граждан.
Относительно широкий, хотя и убогий по современным меркам набор продуктов питания присутствовал лишь в крупных городах союзного значения, а дефицитные товары продавались «из-под прилавка».
Экономику страны давно надо было реформировать, это понимали еще до прихода Горбачева к власти, внимательно изучая опыт даже не Запада, а относительно передовых социалистических стран — Венгрии и Югославии.
При этом часто забывалось, что зажиточность этих стран была достигнута не столько за счет высокой производительности труда, сколько за счет щедрых западных кредитов.
Одним из тех, кто задумал перестройку, был предшественник Горбачева Юрий Андропов — ментор будущего президента СССР. «Андропов подготовил перестройку», — рассказывал режиссер Андрей Кончаловский, который позже снял документальный фильм об Андропове из цикла «Бремя власти».
Объявив о начале перестройки, в экономике Горбачев пытался действовать осторожно и совсем не упоминал ни о каком «свободном рынке». Пока пределом мечтаний были кооперативы — предтеча малого и среднего бизнеса. Их деятельность была узаконена указом об инвидуально-трудовой деятельности.
Самые смелые граждане начали открывать небольшие предприятия — печь торты и шить джинсы, чинить мотоциклы и учить компьютерной грамотности, и даже открывать «службы знакомств», с такого кооператива начался бизнес советского миллионера Артема Тарасова.
«Мало кто помнит, с чего начинались рыночные новации Горбачева. Мы его ругали за экономический паралич и пустые прилавки. Но ведь был и позитив — при нем рынок стал развиваться снизу. Кто-то шил, кто-то жарил, кто-то создавал платные туалеты. Люди низов окунулись в реальную коммерцию», — рассказывал «Газете.Ru» один из видных публицистов перестройки, впоследствии пресс-секретарь президента Бориса Ельцина Павел Вощанов.
Кроме изменения экономических отношений доклад Горбачева провозгласил также и необходимость политических изменений, но лишь в рамках однопартийной системы.
Планировалось превратить формальные выборы внутри Компартии, а также советы всех уровней в реальные, предоставив возможность выдвижения сразу нескольких кандидатур. Целью было освобождение советов от диктата партийной власти, чтобы добиться «советского разделения властей».
Доклад и его положения были с воодушевлением восприняты многими, так как перемены давно назрели, а сам Горбачев был не похож на замшелых советских вождей. «У меня было ощущение, как в детской страшилке, в «одном черном-черном доме». И вот наконец после «гонки на лафетах» пришел 55-летний Горбачев, который на их фоне воспринимался как юноша», — делится с «Газетой.Ru» своими воспоминаниями о перестройке политолог Андрей Окара.
Перестройка на тело каждому
Слово «перестройка» было переведено на многие языки мира, его изображали на майках под портретами Горбачева, а выражение «Еще не перестроился?» стало крылатым. Противников перестройки клеймили на партсобраниях, а популярная в те годы группа «Окно» издевалась над бюрократами: «Иван Ильич — участник перестройки. Он перестроил дачу под Москвой».
В одном из последних фильмов, снятых Кончаловским в США, боевике «Танго и Кэш» наивный эмигрант в исполнении Савелия Крамарова провозглашает: «Я верю в перестройку».
В соцстранах ее воспринимают по-разному: глава Польской Народной Республики Войцех Ярузельский видит в ней возможность для перемен у себя в стране, резко не приемлют ее болгарский вождь Тодор Живков и его восточногерманский коллега Эрих Хонеккер.
Одновременно с перестройкой была провозглашена политика гласности — свободное обсуждение некогда запретных тем, осуждение сталинских репрессий, публикация запрещенных книг и выход «полочных фильмов». Огромное влияние приобрели флагманы перестройки — журнал «Огонек» и газета «Московские новости».
«Михаил Горбачев принес свободу, которую не ждали», — отмечает медиакритик Наталья Ростова, автор масштабного проекта «Рождение российских СМИ», посвященного эпохе Горбачева.
Рецептов не было
Сегодня большинство авторитетных экономистов считают, что преждевременное объявление гласности было ошибкой советских властей и необходимо было сосредоточиться на улучшении состояния экономики, а уже потом двигаться к политической либерализации.
Один из тогдашних советников Горбачева, академик Роальд Сагдеев рассказал «Газете.Ru», что, по его мнению, власти боялись повторить ошибку первого советского реформатора Никиты Хрущева.
«Существенно не меняя политическую инфраструктуру, он стал говорить об изменениях в экономике, и потом партийная элита из обкомов вместе с Леонидом Брежневым в конце концов его и скинула», — говорит Сагдеев.
По мнению ученого, Горбачев, объявляя о гласности, «хотел предотвратить закулисные выступления против него». Однако сделать этого не удалось — демократизация общественной жизни открыла дорогу не только искренним реформаторам, но и различным националистическим силам в республиках, которые не хотели жить под диктатом Москвы.
Масла в огонь подлили и страшная катастрофа в Чернобыле, которую советские власти пытались замолчать, резкое падение цен на нефть, отсутствие реальной экономической помощи со стороны США и стран Запада.
Их лидеры, хотя на словах и были за перестройку, совсем не спешили помогать лидеру СССР, поддерживая националистические движения в союзных республиках.
Имея благие намерения, но не имея сильной и слаженной команды, Горбачев был вынужден балансировать между «либералами» и «консерваторами», что лишало его твердой линии.
Только после провала путча 1991 года он задумается о том, чтобы предложить на роль союзного премьера сильного и авторитарного технократа Нурсултана Назарбаева, но будет уже поздно. «Перестройка провалилась потому, что она не была основана на твердом понимании рыночного и политического процесса», — отмечает в книге «Почему провалилась перестройка» профессор Университета Джорджа Мейсона в Вашингтоне Питер Боеттке.
Сам Горбачев по-прежнему считает, что курс на перестройку был правильным. «Перестройщиков обвиняли в том, что у них нет плана, концепции. Но готовых рецептов и не могло быть», — писал он в статье в «Российской газете» в 2015 году.
В срыве перестройки Горбачев винит прежде всего лидера России Бориса Ельцина, который своими действиями фактически расшатал основы СССР, провозгласив выход из единого государства.
Сегодня, когда о перестройке и ее последствиях по-прежнему спорят историки, в новой массовой культуре это слово давно стало ругательным. В новом фильме Федора Бондарчука «Притяжение» одна из героинь говорит своей дочери, что инопланетяне уже были в России. На недоуменный вопрос дочери она отвечает вопросом: «А кто, по-твоему, перестройку придумал?»
Согласно проведенному ВЦИОМ в 2015 году опросу, большинство респондентов признали, что перестройка, хотя и дала им права и свободы, не сделала счастливее — 54% опрошенных говорят, что были счастливее до начала перестроечных процессов.