На этой неделе турецкие войска вместе с подразделениями Свободной сирийской армии (ССА) и при поддержке авиации западной коалиции начали на территории Сирии операцию под названием «Щит Евфрата» с целью освободить от боевиков террористического «Исламского государства» (ИГ, запрещено в России) город Джараблус. 25 августа Анкара заявила, что без потерь выбила боевиков из города и сейчас укрепляет свои позиции.
Поводом для начала операции стали события минувшей недели. Сначала 20 августа в южном городе Газиантепе во время празднования курдской свадьбы взорвалась террористка-смертница. Погибло 54 человека, из них 29 — дети. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган в тот же день обвинил в теракте ИГ.
Заявленные цели операции следующие: предотвращение нового потока мигрантов, обеспечение доставки гуманитарной помощи и очистка района от террористических элементов. Между тем Эрдоган уже заявил, что целью вторжения является в том числе подавление угрозы от курдских военных формирований.
У России это не может не вызывать беспокойства. Москва опасается: если турецкая армия вступит в бой с сирийскими курдами, дальнейшего обострения ситуации не избежать.
Турция под прикрытием размытой формулировки «очистка района от террористических элементов» не только преследует миротворческие цели, но и удовлетворяет собственные политическим амбиции.
В декабре прошлого года Турция по аналогичному сценарию вторглась на территорию Ирака. Тогда турецкие военные и бронетехника вошли в район Башика иракской провинции Найнава якобы для подготовки народных отрядов, воюющих с террористами. Багдад назвал присутствие турецких военных «враждебным действием» и заявил о нарушении суверенитета. В июле 2016 года Турции под международным нажимом все-таки пришлось вывести войска.
На этот раз турецкое вторжение осудило и правительство Сирии. Официальный Дамаск назвал «Щит Евфрата» нарушением суверенитета. Сирийские власти также обратились в ООН с просьбой подействовать на Анкару, чтобы «прекратить агрессию».
Между тем Турция — не единственная страна, которая воюет в Сирии без официального международного мандата. Более того, практически все «гуманитарные» или «антитеррористические» вторжения организуются по однотипным сценариям и становятся фактически нормой для XXI века.
Международное сообщество за последние несколько десятилетий сделало немало, чтобы любое вторжение можно было начать сразу, а потом оправдать новыми юридическими принципами.
Гуманитарная агрессия
В 1974 году была принята резолюция ООН, в которой было впервые дано определение термина «агрессия». Отныне как агрессия квалифицировалось «вторжение или нападение вооруженных сил государства на территорию другого государства или любая военная оккупация, какой бы временный характер она ни носила, являющаяся результатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия с применением силы на территории другого государства или части ее». Агрессия классифицируется еще дополнительно семью пунктами, но этот пункт наиболее обширен.
В 1986 году в истории международного права был создан прецедент тяжбы за иностранную агрессию. Никарагуа выиграла международный суд ООН у США, доказав, что помощь Вашингтона местным антиправительственным группировкам «Контрас» являлась актом агрессии против Никарагуа. ООН обвинила США в том, что страна нарушила свои международно-правовые обязательства: не вмешиваться в дела другого государства, не применять силу в его отношении и не посягать на его суверенитет.
США даже обязали выплатить компенсацию за агрессию. Она не выплачена до сих пор.
«В девяностые годы всё изменилось. Стали применять концепцию так называемой «гуманитарной интервенции», которая с точки зрения международного права не является действующей нормой, — рассказывает Дмитрий Иванов, профессор кафедры международного права МГИМО. —
Вторжение в Югославию производилось в соответствии с доктриной НАТО, которая позволяет вмешиваться в дела других государств, если затрагиваются интересы Североатлантического союза. Однако, по нормам международного права, санкционировать применение силы уполномочен только один орган — Совет Безопасности ООН. Поэтому и сама операция, и ее итоги, включая создание республики Косово, до сих пор оспариваются — ведь интервенция НАТО осуществлялась без соответствующего мандата ООН.
Формальным поводом для начала бомбардировок Югославии стали этнические чистки в отношении албанского населения.
Чуть позже Международный трибунал по бывшей Югославии подтвердил ответственность югославских служб безопасности за преступления против человечности.
Быстрые и незаконные
«На Саммите тысячелетия в 2000 году Кофи Аннан, тогдашний генсек ООН, существенную долю своего доклада посвятил именно вопросам гуманитарной интервенции. Проблема в том, что здесь вступают в конфликт два правовых принципа. С одной стороны, принцип суверенитета, а с другой — принцип защиты прав человека, — рассказал «Газете.Ru» доктор политических наук, политолог Сергей Мошкин. — И нет реальных действующих институтов, которые могли бы оперативно принимать решения в пользу одного или другого принципа. На это уполномочена ООН. Но ООН бюрократизированная, неповоротливая организация».
Сегодня по югославскому сценарию в Сирии действует западная антитеррористическая коалиция — у нее также нет мандата ООН.
Фактически в регионе оправдано военное присутствие только России. Она действует по приглашению президента Башара Асада.
«Военное вмешательство требует разрешения государства, выраженное действующими органами государства. А Сирия — это государство, обладающее всем континуитетом законно избранной власти», — заявила «Газете.Ru» Марина Филимонова, профессор Института международного права и заслуженный юрист РФ.
Таким образом, иностранное военное присутствие оправдывается либо мандатом ООН, либо просьбой законной власти о вмешательстве.
«Нормы международного права есть, их никто не оспаривает, но есть и новая система правовых установлений, которые не являются юридически обязательными. Получило это все название «soft law», или «мягкое право», — рассказывает Дмитрий Иванов.
«
Во время бомбардировок Югославии силами НАТО погибло свыше 1700 гражданских лиц, из них 400 — это дети, напоминает эксперт. «Самое страшное, что никто не несет никакой ответственности. Soft law, по сути, становится политическим рычагом борьбы с кем угодно», — считает Иванов.
Точно так же, руководствуясь принципом гуманитарной интервенции, США начали в 2003 году кампанию в Ираке. 5 февраля 2003 года тогдашний госсекретарь США Колин Пауэлл выступил на заседании Совбеза ООН, предоставив доказательства того, что Ирак скрывает от международных инспекторов оружие массового поражения. ООН не предоставила США мандат — не хватило улик.
Позднее, уже после начала кампании в 2004 году, Пауэлл признался, что обнародованные им данные были во многом неточными, а иногда даже и сфальсифицированными.
Во время американской кампании в Ираке погибли около 66 тыс. мирных граждан и только 24 тыс. боевиков.
Уникальные случай Каддафи
«Сначала действовала концепция гуманитарной интервенции. Потом ее сменила другая концепция — R2P (Responsibility to protect, дословно — «ответственность за защиту». — «Газета.Ru»), но когда и ее применили, все тоже оказалось не очень хорошо. По-прежнему страдало много мирных граждан», — рассказывает Дмитрий Иванов.
«И вот недавно придумали третью концепцию — responsibility while protecting («ответственность во время защиты». — «Газета.Ru»). Она была принята, но тоже не в форме договора, а как раз таки в форме резолюции soft law», — добавил эксперт.
В резолюции Совбеза по Ливии в 2011 году, одобрившей военное вмешательство, есть прямая ссылка на текст данных инициатив.
Тогда над Ливией была сначала создана бесполетная зона для предотвращения переброски наемников местного диктатора Муаммара Каддафи и его авиаударов против гражданского населения. Позднее была принята резолюция, санкционирующая военное вмешательство иностранных государств.
Никто из членов Совбеза не выступил против, некоторые государства воздержались, в их числе Россия и Китай. Началась война, закончившаяся свержением режима Каддафи и его убийством.
«Часть специалистов говорит о том, что основанием для вторжения можно также считать утрату государственности. Когда ткань государства отсутствует, государственные машины и институты не способны предотвратить массовую гибель, а иногда даже ей потворствуют, тогда ряд государств могут вмешаться, но от имени международных сообществ», — считает Мошков.
В 2008 году циклон «Наргис» в Мьянме унес жизни 138 тыс. человек, более 2 млн человек остались без крова и пищи. Ряд государств немедленно предложили свою помощь, однако правящая в Мьянме хунта отвергла ее. Лидер военного режима генерал Тан Шве на протяжении долгого времени отказывался отвечать на телефонные звонки генерального секретаря ООН Пан Ги Муна.
В связи с этим французский представитель в ООН, ссылаясь на принцип «Обязанность защищать», призвал к принудительной помощи Мьянме. В конце концов правительство Мьянмы пошло на уступки и согласилось принять гуманитарную помощь.
К слову, в том же году Россия вступила в конфликт в Южной Осетии, сославшись на необходимость «принуждения к миру».
Как при Гитлере
Чтобы остановить турецкое вторжение, используя международные юридические нормы, Дамаску придется постараться, считает Марина Филимонова.
«Нужно понять, в какой мере гуманитарная интервенция не сходится с принципом государственного суверенитета и нормами международного права», — рассуждает эксперт.
В статье 39 устава ООН сказано, на каких основаниях государства могут обратиться в Совбез за защитой от иностранной агрессии. «Меры принудительного характера не могут быть приняты до тех пор, пока Совет Безопасности не установит наличие угрозы миру, нарушений мира или акта агрессии», — гласит первое предложение статьи.
«Война в Югославии, первая война в Ираке в конце девяностых — все это происходило вообще без всяких решений и санкций. И чем дальше, тем хуже. Вы видите, что уже не нужны больше никакие правовые основания», — добавил Дмитрий Иванов.
«
В качестве примера, сравнивая с турецким сценарием вторжения, Иванов приводит Вторую Ливанскую войну 2007 года, когда Израиль фактически оккупировал территорию Южного Ливана по схожему мотиву — для защиты национальных интересов и границ.
«Но Сирия — это апофеоз. Там принимает участие целая группа государств. Россия полагает, что она осуществляет правомерную военную помощь, полагая, что помогает легитимной власти. Американцы во главе с саудитами считают, что они осуществляют защиту гражданского населения, которое страдает от действий Асада. Это, по сути, тоже очень спорно. И финалом является Турция, которая под любыми предлогами никогда не позволит курдам создать свое государство», — говорит эксперт.
«Почти все современные конфликты с участием международных коалиций — это агрессия, но Совет Безопасности уходит от рассмотрения этих вопросов. Тем более что часто те государства, которые накладывают вето, сами и начинают военные действия. Замкнутый круг, выход из которого пока не найден», — рассуждает эксперт.