— Вы уже посмотрели «Ткачевых на связи»? Какие впечатления?
— Только положительные. Мы смотрели вместе со съемочной группой, и могу сказать, что все очень долго смеялись.
— Не пожалели о том, что снялись в этом проекте?
— Знаете, я в принципе не люблю слово «проект». Это работа, только и всего. Жалеть точно не о чем. У нас изначально был очень хороший пилот, который мы сделали несколько лет назад. А с Ингой Оболдиной сложилась настоящая партнерская любовь и в кадре, и вне его.
— В кадре у ваших с Ингой персонажей скорее ненависть…
— По сюжету выяснится, что у персонажей остались определенные отношения, что довольно жизненно. На мой взгляд, «Ткачевы на связи» — в целом житейская история. У меня самого есть друзья, живущие в Питере, а их родственники — в Новосибирске. Так же как и в сериале они решают проблемы по WhatsApp. Что-то случается — они звонят, подключают связь через телевизор и начинают выяснять отношения. Практически как в кино.
— В «Ткачевых на связи» вы играете отца семейства. Его взрослые дочери уехали в другие города, а он сам после долгих лет в браке ушел от жены к соседке. Как вы сами понимаете героя и чем объясняете его поведение?
— Это обычный мужик. Про их ситуацию с женой могу сказать, что когда нет чувств, нужно сразу расходиться, а не ждать. В сериале его жена еще и очень властная, в то время как мой персонаж — не подкаблучник. Он уходит к более спокойной женщине, выбирает полярно другого человека. На мой взгляд, это обычная ситуация, знакомая многим.
— «Ткачевы на связи» — сериал о близких людях, живущих в разных городах, но стремящихся сохранить связь. Как вы считаете, реально ли остаться настоящей семьей на расстоянии?
— Знаете, я по первому образованию рулевой-моторист, и если бы в итоге стал капитаном корабля, уходил бы в плавание на полгода. Сейчас я хоть и не капитан, но часто уезжаю на гастроли с театром или на съемки. Поэтому мне кажется, что проводить какое-то время не вместе — это даже хорошо. Я как-то читал статью о том, как в Японии однажды сократили рабочий день. Не помню точно причину, но случилось так, что люди начали возвращаться домой с работы к 16 или 17 часам. В течение года у них случился всплеск разводов, потому что семьи проводили больше времени вместе. Так что порой людям полезно побыть друг без друга, но короткое время.
— «Ткачевы на связи» — это комедийный сериал. Некоторые актеры говорят, что играть комедию сложнее, чем драму. Согласитесь ли вы с этой точкой зрения?
— В моей фильмографии много комедий, но есть и драматические работы. Думаю, любой жанр сложный. В драме важно найти подходящее внутреннее состояние, чтобы зритель тебе сочувствовал. Просто заплакать на камеру или на сцене недостаточно. Слезы актера должны быть искренними, идущими изнутри. Например, у меня есть спектакль «Любовник», где персонаж теряет любимую женщину. В конце первого акта я должен искренне плакать. В этот момент вспоминаю своего папу, бабушку, людей, которых уже нет с нами. Так что все это не просто так.
Однако и смех вызвать крайне непросто. В театре мы можем играть один спектакль десять лет, но каждый раз находить какие-то новые вещи, репризы, искать, что вызовет смех у зрителей. Если говорить про комедии, то нужно также понимать, что и через них можно говорить про очень важные вещи. Например, сейчас на фестивале «Пилот» в Иваново покажут очень интересную работу «жЫЫЫзнь», тоже для ТНТ. Я там играю деда, отца персонажа Миши Галустяна. Очень необычный сериал, потому что главные герои — древние люди. Там мы говорим буквально обо всем: о взаимоотношениях отцов и детей, о любви, о детях.
— Вы упомянули, что по своему первому образованию вы — моряк. Не жалеете, что оставили эту профессию?
— Это очень долгая и непростая история — скорее, тема для отдельного разговора. С 1985 года я ходил на Валааме на Ладожском озере, а с 1987-го в «Загранфлоте». В то время у нас был очень своеобразный замполит на корабле, с ним нельзя даже было за границей пластики покупать, которые я любил. Например, Led Zeppelin или Black Sabbath. Короче говоря, очень сложно это все было. А время как раз перестроечное, начали появляться интересные книги, музыка, все становилось по-другому. Хотя не могу сказать, что кораблей в моей жизни нет, иногда я хожу на катере. Внутри я все тот же пучеглазый морячок (смеется).
— То есть вы из тех людей, кто в Петербурге на катере идет по Неве?
— Это могу быть я! Я еще и специальную школу закончил, есть все необходимые документы. Если откроют границу, смогу без проблем взять в аренду яхту 18-20 метров и отправиться в плавание.
— В 90-х кино почти не снимали, театр тоже переживал не лучшие времена. Но вы все же оставили карьеру моряка, чтобы стать артистом. Не страшно было?
— Кино действительно не было, а в театре платили копейки. Первые четыре года я по ночам подрабатывал на стройке.
— Но вы все же решили, что актерская карьера — это ваше.
— Тоже долгая история. Еще в армии я начал выступать, у меня была рок-группа, где я пел песни нашего Ленинградского рок-клуба. Потом успел поучиться в фермерской школе в Италии, еще какое-то время жил в Манчестере, тогда же все было открыто. Я никогда не хотел быть артистом, но меня интересовало творчество. Если бы умел рисовать, стал бы художником. Если бы был голос — совершенно точно музыкантом. Однако петь я не умею, несмотря на те мои потуги. Роберта Планта или Оззи Озборна из меня бы точно не вышло. А вот играть получилось.
— Кстати, про рок-музыку. В юности вы успели поработать администратором в том самом легендарном Ленинградском рок-клубе. Каким вам запомнилось это время?
— Это были годы сразу после распада СССР, в один момент вдруг открылось все. Чувствовался невероятный дух свободы, но было страшно, потому что многие люди не понимали, куда им идти и что теперь делать. Музыка, которую мы всегда слушали из-под полы, внезапно стала играть повсеместно. Интересно, конечно. Знаете, я очень не люблю говорить, что в наше время сахар был слаще, а трава зеленее. Просто такая эпоха. С одной стороны — вся эта музыка, свобода, а с другой — всякие путчи и прочее.
— Да, конечно, многие люди беднели, теряли работу…
— Так и есть. Жили на какие-то копейки, но я вспоминаю, что мне все равно было хорошо. Самое главное — люди общались. Поэтому сейчас я стараюсь собирать у себя дома на праздниках всех друзей и родственников, это очень важно. Например, перед Новым годом, обычно 26-27 декабря, зовем гостей, много людей. Не 31 декабря, а чуть раньше. Вокруг очень мало радости, хочется ее создавать. Повторюсь, но людям обязательно нужно общаться вживую. Писатель Андрей Битов как-то сказал: «Сначала люди приходили друг к другу и разговаривали. Потом писали письма, посылали открытки. Потом появился телефон, ну а телефон отключили». Очень умный был писатель. Поэтому я за то, чтобы почаще отключать телефон и говорить с людьми, глядя им в глаза.
— Одним из первых фильмов в вашей карьере стал «Брат» Алексея Балабанова. В прошлых интервью вы рассказывали, что пришли на пробы, не зная, что это за проект, кто его режиссер и о чем будет эпизод. В какой момент вы поняли, что снялись не в каком-то проходном кино, и что «Брат» — это настоящее событие?
— Точно не могу сказать. Возможно, когда мы показали его в Москве. Меня тогда вызвали в столицу, и на фестивале «Созвездие» мне и Юрию Кузнецову дали приз за лучший эпизод. Причем, мне еще подарили две тысячи долларов — очень большие деньги по тем временам. Кстати, мы с Юрием Санычем вместе играем в спектакле, лет пять назад я ему про эти доллары рассказал. Он страшно возмущался, почему ему не дали.
— Серьезно?
— Да, вот так. Я не знаю, почему это произошло. Так вот именно в то время меня начали узнавать. В метро подходили и говорили, что очень понравился фильм.
— Чем вам запомнился Балабанов? Каким он был для вас?
— Немногословным. Актеру буквально спиной нужно было чувствовать, чего он хочет. Даже пробы у нас прошли практически без слов. Он сказал: «Испугайся». Я спросил: «Как?» А он ответил: «Обосрись!» Ну хорошо, я очень испугался и получил свою роль.
— Вы не пробовались в другие его проекты?
— Честно говоря, у нас была одна ситуация. Балабанов позвонил и попросил переозвучить Лешу Панина в «Жмурках». Я категорически отказался, по своим личным причинам, мне не хотелось это делать. В результате его переозвучил Юрий Гальцев.
— Да, у Балабанова была такая «фишка» — переозвучивать актеров.
— Все верно. Короче говоря, я не захотел, и мне показалось, что Леша Балабанов обиделся на меня из-за этого.
— «Брат» вышел 27 лет назад, а Сергея Бодрова нет с нами уже более 20 лет. При этом он остается легендой. Как вы думаете, почему люди на него так отреагировали?
— Все хотят справедливости, но по разным причинам не находят ее в жизни. Знаете, когда я пришел сниматься в «Брате», я не мог понять, зачем мы снимаем то, что происходит на улице. В то время я уже играл в театре, но еще подрабатывал тем, что продавал иностранцам альбомы по искусству. Такие ребята-рэкетиры, которые с торговцев вымогали деньги, ходили на самом деле. Они устраивали драки прямо на Невском проспекте, убивали.
Поэтому, прочитав сценарий «Брата», я не мог понять, зачем это снимать. А потом понял, что мы все хотели, чтобы в реальности появился такой герой, как Бодров в этом фильме. Человек, который «починит» этих подонков, ведь их развелось слишком много. Это было внутреннее желание людей. Бодров стал героем нашего времени, потому что его руками люди наконец-то добились справедливости.
— Милиционеры из «Улиц разбитых фонарей» и «Убойной силы» — это тоже про то, какими люди в то время хотели видеть работников органов правопорядка. Тоже запрос на справедливость.
— Конечно! Они — простые ребята, любящие свое дело и не берущие взятки. Они действительно искали преступников.
— Как часто вам подходят с возгласом: «О, Вася Рогов»?
— Вот вы сейчас сказали эту фразу, а я понял, что уже много лет ее не слышал. К счастью, люди на улицах называют меня «Андрей Альбертович». У меня каждый год выходят интересные фильмы и сериалы, совершенно разные, а Вася Рогов уже давно в прошлом.
— Какие эмоции сейчас у вас вызывает «Убойная сила»?
— Да уже, наверное, никаких. Если честно, я не понимаю, почему все до сих пор про нее спрашивают. Это было так давно, и с тех пор у меня очень многое изменилось.
— Многие до сих пор любят этот сериал. Для кого-то он стал теплым воспоминанием из детства или подросткового возраста. Это сейчас у нас каждую неделю выходят новые проекты, а тогда это был уникальный сериал, настоящий хит. И Вася Рогов — замечательный.
— Знаете, я когда-то работал в театре с Александром Демьяненко, и вот его все время называли Шурик. Так он это ненавидел, да и Шурика уже терпеть не мог, потому что был совершенно другим человеком. Это очень неприятно, когда люди начинают к тебе обращаться по имени героя. Некрасиво, не надо так делать. Если честно, в свое время меня Васей тоже задолбали, но сейчас это уже прошло. Снимать «Убойную силу» было прекрасно, но это далекое прошлое.
— Тогда давайте про настоящее. Какие из своих новых фильмов и сериалов вы бы могли бы выделить?
— Я бы порекомендовал «Морозко» (сериал вышел в марте 2024 года. — прим. «Газеты.Ru»). Там две эпохи — сегодняшний день и 90-е. Мне очень понравилась эта работа, потому что она глубоко драматическая, но при этом в ней есть юмор. Нельзя было уходить совсем в драму, должна же оставаться надежда. Знаете, я ненавижу, когда после фильма нет никакой надежды — совершенно не моя тема. Я считаю, что у каждого артиста должна быть внутренняя тема, которую он ведет через все свои работы. Мне кажется, что в «Морозко» мне удалось это раскрыть. Кроме того, я там песню пою под игру на баяне, что было очень сложно, поэтому в конце концов пение сократили до пяти строчек (смеется).
— Вы же еще работаете в театре…
— Верно! Обязательно каждую неделю играю на сцене.
— Насколько сложно совместить еженедельные спектакли со съемками?
— Театр — это самое главное. Однажды я даже очень сильно поругался с директором одной картины, когда она мне сказала: «Зачем тебе эта фигня? У тебя же каждый день съемки. Кому нужен этот театр?» Эта женщина просто не понимала, что говорит. Если актер будет работать только в кино, он закостенеет, будет одинаковым. А в каждом спектакле будет что-то новое, даже если вы его десять лет играете. Потому что ты работаешь для живого зрителя, понимаешь, что вызывает у него смех, а что сочувствие. Публика же каждый раз новая. Кто-то уже хорошо тебя знает, а кто-то просто турист, решивший провести вечер в театре. И у всех нужно вызвать эмоцию. Именно в театре ты развиваешься как профессионал.
Мне как-то повезло работать с Джоном Малковичем, это был фильм «По этапу». Мы снимали под Питером, и я с ним провел 15 дней. Вот он говорил то же самое: без театра невозможно актерское развитие, поэтому он и есть самое главное. Да, в театре ты не заработаешь деньги, но только там заработаешь профессию.
— Предположим, кто-то из читателей этого интервью приедет в Петербург и захочет сходить на один из ваших спектаклей. На что посоветуете пойти?
— «Любовник» и «Операция «Развод». Сейчас играю только в этих двух постановках, на третью пока нет времени и сил, но очень хочется. Кстати, я ищу хорошего трагикомического драматурга, который бы смог помочь с интересным материалом. Поэтому, если такой человек есть, может смело ко мне обратиться.
— В интервью вы не раз говорили, что много лет живете между Петербургом и Москвой. А какое место можете назвать своим домом?
— Я родился в Питере, поэтому это мой дом. В Москве же я много работаю, так что это второй дом.