Никогда еще фразу «книга лучше» не было так обидно печатать. Вроде бы исход был предопределен: соедини не самый выдающийся роман неплохого писателя Дмитрия Глуховского (признан в РФ СМИ-иноагентом), не самого убедительного актера Александра Петрова и так себе режиссера Клима Шипенко — получишь невесть что. Другое дело, что и в романе есть свои моменты, и актер порой удачно попадает в образ, и даже режиссер изредка выдает любопытные вещицы (диалог про Тупака и Высоцкого из его дебютных «Непрощенных» по-советски афористичен).
Опубликованный в 2017-м «Текст», с помощью которого Глуховский избавился от имиджа закоренелого фантаста, работа не из числа слабых. Простой, но увлекательный сюжет с нетривиальными поворотами и яркие, живые персонажи делали книгу как минимум запоминающейся. Читать ее, однако, местами было затруднительно — из-за бесконечной языковой разминки («Мутило. Но сблевать Господь не разрешал»), которая страшно утомляла странице к 20-й.
Из описанной в ней истории должна была выйти или отличная песня группы «Кровосток», или отличное кино, но важно было угадать с исполнителем главной роли. Раскрученный до неприличия Петров вызывал определенные опасения: образ подмосковного паренька Ильи, ни за что отсидевшего семь лет, не слишком вязался с по-лисьи улыбающимся Гришей Измайловым из «Полицейского с Рублевки». К счастью, переживать было ни к чему: то ли актер всерьез принялся нарабатывать на желанный «Оскар», то ли вспомнил детство в Переславле-Залесском, но его выступление — однозначный плюс картины.
Шипенко в режиссерском кресле смотрелся не менее подозрительно (вообще проект так и просился в руки Тимуру Бекмамбетову, придумавшему формат «скринлайф»). Опыт работы с жанром триллера у него уже имелся, но неудачный. В вышедшей девять лет назад ленте «Кто я?» Александр Яценко из «Аритмии» с опустошенным видом отыгрывал диссоциативную амнезию, спал с Жанной Фриске и бессовестно обманывал зрителя: одна только плашка канала НТВ все расставляла по своим местам. После драмы «Салют-7» Шипенко и вовсе можно было хоронить. В перспективе хороший фильм сгинул под завалами ура-патриотизма и сводился к попытке произнести фразу «мы русские, с нами Бог» в космосе, где звук, как известно, не распространяется.
Каким-то образом следующим в его фильмографии стал «Текст» — остросоциальное кино, исполненное нетерпимости к российским силовым структурам и государственной системе в целом (на это непрозрачно намекает целлофановый пакет с надписью «Русь», вызывающий в памяти олимпийку из «Нелюбви» Андрея Звягинцева). Такая разительная перемена напоминает опыт Юрия Быкова, развернутый на 180 градусов: автора «Майора» и «Дурака» тоже готовы были отлучить от сана после внезапно провластных «Спящих», но, кажется, обошлось.
По части режиссуры здесь все вполне неплохо — и, как водится у Шипенко, есть даже свои жемчужины вроде отлично поставленных сцен досмотра с понятыми и монолога-диалога с мертвой матерью. Все проблемы в фильме исходят от сомнительных сценарных решений — то есть, от самого Глуховского, лично адаптировавшего книгу. Формально экранизация довольно близка к тексту (простите, неизбежный каламбур), но вместе с игрой в большого писателя экран отрезал некоторые ключевые детали и эпизоды, благодаря которым книга засасывала с головой.
Во время чтения особым удовольствием было наблюдать, как персонажи обрастают мясом и трансформируются из потока мультимедийных данных в сложных живых людей. В ленте от большинства остались одни обрезки. На это можно было бы закрыть глаза, сокращать всегда необходимо, но здесь такой подход лишь усугубляет проблемные стороны книги. «Текст» был написан с сугубо сексисткой позиции (оно и неудивительно в контексте недавних заявлений Глуховского про грудь Кристины Асмус): почти все немногочисленные женские персонажи там могли лишь мечтать о собственной воле. Но если в романе бывшая девушка главного героя Вера все же походила на живого человека со своей правдой, желаниями и, собственно, жизнью, то в усеченном виде она обернулась бездушной сукой, которая не дождалась его из тюрьмы.
Больше всего от этого страдает мотивация Ильи — и как следствие рушится доказательная база основной мысли всей истории: сегодня в смартфон заряжена вся наша жизнь, полный отпечаток души, и при желании с его помощью можно имитировать существование мертвого человека (та же идея убедительнее звучала в романе Кэролайн Кепнес «Ты» и его сериальной адаптации). Нам в принципе забывают объяснить, на кой черт герою понадобилось возиться с телефоном своей жертвы. В книге Илья надеялся потянуть время, чтобы найти деньги на похороны матери. На экране он отвечает на прилетевшее сообщение, кажется, просто так.
Помимо сокращений сюжет зачем-то подвергся и перетасовкам. Фильм выдает пару мощных козырей сильно раньше времени, при этом особенно не делая на них акцент. В результате вместо того, чтобы аккуратно и последовательно менять зрительское отношение к героям, лента вбрасывает однородную горсть фактов, предлагая разгребать их собственноручно.
Картина Шипенко то куда-то сильно торопится, злоупотребляя параллельным монтажом, то буксует на месте и тратит много времени впустую. Из книги в нее перекочевало нелепое стремление разжевывать все подряд (на бумаге оно испортило многие любопытные образы и метафоры), но сколько бы раз зрителю ни включали отрывки уже произнесенных фраз, без ознакомления с первоисточником понять, что и почему происходит, будет затруднительно.
Главная же проблема носит этический характер. В оригинальном произведении герой хотел убить подбросившего ему наркотики полицейского Петю (отсюда росло подобие достоевщины и кафкианства). Теперь он отнимает чужую жизнь случайно. В рамках неуютной смеси отвращения и жалости (см. «Джокер») зрителя настойчиво склоняют к последнему; финальный гвоздь в крышку этого гроба забивает возмутительная сцена после титров. Растянутый свитерок, донашиваемый за Данилой Багровым, предполагает, что где-то здесь должна присутствовать алогичная симпатия, однако фильм попросту не протягивает соломинок, за которые можно уцепиться. Все это, опять же, осталось в книге.
В итоге бумажный «Текст» оказывается куда более выверенным с драматургической точки зрения; экранный взамен предлагает очень подробную и затянутую порносцену с участием Кристины Асмус (такая себе компенсация). Последнее помимо прочего сулит еще и проблему технического толка. В фильме очень много мата, а в эпизоде с секс-видео еще и крутят фоном настоящее порно. Журналистам показывали версию без цензуры, но прокатные копии, очевидно, будут запиканы и заблюрены. Таким образом от в принципе спорного фильма не останется и живого места.
Пожалуй, из «Текста» получился бы крепкий релиз для стриминговой платформы — опыт Альфонсо Куарона и Мартина Скорсезе уже доказал, что это ни капли не зазорно. К сожалению, в России такая модель дистрибуции пока что означает почти стопроцентный коммерческий провал. Возможно, что-то изменит грядущий «Сторож» упомянутого выше Быкова, который выйдет одновременно в кино и в сети.
Несмотря на многочисленные промахи, «Текст» по ряду причин все равно остается важным событием. Во-первых, Глуховского давно пора экранизировать (через пару лет должна-таки состояться премьера «Метро 2033»). Во-вторых, он отрадно смотрится в ряду отечественного массового кино, паразитирующего на военных, спортивных и космических достижениях давно несуществующей страны. В-третьих, все это заставляет всерьез задуматься об устройстве вселенной. В 2017-м выходит книга про студента Илью Горюнова, подброшенный полицейскими кокаин и тщетные попытки найти деньги на похороны матери. Ровно через два года журналисту Ивану Голунову, расследующему похоронный бизнес, полиция подбрасывает наркотики и шьет уголовное дело. А спустя еще пять месяцев — кино. Ну прям мистика какая-то.