Назначением на пост первого замглавы администрации президента Сергей Кириенко оправдал свое давнее народное прозвище — конечно, уже далеко не «киндер» в плане управленческого опыта, но, конечно, сюрприз. Предстоящий уход Вячеслава Володина в Государственную думу обсуждали активно, как минимум, с момента съезда «Единой России» — с каждой неделей все более уверенно. А вот имя сменщика Володина на посту не мог определенно назвать никто. Вернее, называли самые разные имена, но до публикаций в СМИ никто, кажется, не называл фамилию Кириенко.
Это, конечно, вполне в духе путинской кадровой политики — перемещать управленцев неожиданно и с серьезной сменой профиля, вспомнить хотя бы последние президентские назначения в губернаторском корпусе. И все же назначение Кириенко вплоть до публикации указа 5 октября не казалось стопроцентным.
Растерянность от неожиданного решения Владимира Путина, похоже, породила ряд ожиданий от нового замглавы АП, далеко не всегда оправданных. И предположений относительно будущей конфигурации управления внутренней политикой в стране в целом.
Каждый из наблюдателей рисует «своего Кириенко», исходя из собственных ожиданий или представлений об идеальном будущем.
Некоторые даже полагают, что Кириенко олицетворяет тренд на либерализацию внутриполитической жизни. Еще бы — Кириенко же был в самом начале 2000-х одним из лидеров СПС и возглавлял фракцию «правых» в Госдуме. Явный и последовательный либерал, который будет приятен Западу и вообще «за демократию». И к тому же из статусных путинских управленцев едва ли не единственный присутствовал на похоронах Бориса Немцова — такая трактовка тоже приводилась в качестве доказательства отличия Кириенко от предшественников.
Это, разумеется, фантазии: с момента, когда Кириенко возглавлял пропутинский (да, именно пропутинский) блок СПС, прошло уже более 15 лет. Западу замглавы АП, курирующий внутриполитический блок, вовсе не обязан нравиться — с западными партнерами ему напрямую активно и работать-то не придется, не его функционал. Да и приход на похороны Бориса Немцова характеризует Сергея Кириенко как человека, а не как управленца, — это вообще не идеологическая категория. К тому же на похороны Немцова пришли и Анатолий Чубайс, и Аркадий Дворкович, и Герман Греф, и некоторые другие «системные либералы» и не совсем либералы, скажем, глава аппарата правительства Сергей Приходько.
Либерализм же Кириенко, как представляется, не совсем то, что стоит активно разыскивать, чтобы понять, какой будет дальше внутренняя политика в России.
Скорее, стоит вспомнить опыт работы Сергея Кириенко на посту полпреда президента в Приволжском федеральном округе и госкорпорации «Росатом».
Из семи первых, назначенных в 2000 году, полпредов президента только двое не были связаны с силовыми органами: выходец из системы МИДа Леонид Драчевский и Сергей Кириенко. Остальные подтверждали тезис о намерении Владимира Путина жестче контролировать губернаторскую вольницу, чтобы избежать региональной фронды по примеру выступления группы Лужкова — Шаймиева — Яковлева на выборах 1999 года. Или вообще избежать «риска распада страны» на «удельные княжества» — было такое популярное описание этой и последующих инициатив в сфере региональной политики. Биографии президентских полпредов в эту логику вполне укладывались — Казанцев и Пуликовский представляли Вооруженные силы и прошли Чечню, Полтавченко и Черкесов служили в КГБ, Латышев — в МВД СССР. В эту компанию попал и Кириенко и на протяжении пяти следующих лет без нареканий отработал на должности полпреда в ПФО.
Еще интереснее в этом плане присмотреться к следующему месту работы Кириенко — агентству по атомной энергии, а затем госкорпорации «Росатом». По факту в первой половине 2000-х атомная отрасль представляла собой зрелище довольно печальное. Хотя бы в том смысле, что федеральное агентство, которое возглавил Кириенко, было бледной тенью своих ведомств-предшественников в плане аппаратной значимости.
В 2004 году ведомство в ходе административной реформы утратило даже статус министерства. Многочисленные подведомственные предприятия жили своей жизнью, практически автономно.
Ситуация начала меняться еще до прихода Кириенко, но именно при нем была принята стратегическая программа развития отрасли. В апреле 2007 года Путин в своем ежегодном послании парламенту выступил с неожиданной для сторонних наблюдателей инициативой. «В нашей стране за весь, подчеркну, за весь советский период было построено 30 атомных энергоблоков. За ближайшие же 12 лет мы должны построить 26 блоков, причем на основе самых современных технологий. Для реализации этого проекта предлагаю создать специальную корпорацию, объединяющую предприятия атомной энергетики и промышленности. Она будет работать на внутреннем и внешнем рынке и, кроме того, решать задачи обеспечения интересов государства в сфере обороны», — так был дан старт созданию «Росатома», фактического наследника советского Минсредмаша. За созданием ГК, разумеется, стоял Сергей Кириенко, который и стал директором корпорации. Сложно увидеть в этом что-то сильно либеральное в плане классических представлений о «государстве — ночном стороже».
Скорее, напротив, — Кириенко выступил за полное огосударствление отрасли. Позже «Росатом» получит в свое распоряжение еще и атомный ледокольный флот и некоторые иные активы.
Целью была «стройка века» — доведение доли атомной энергии в общем балансе страны до 25 процентов против примерно 15 на момент прихода Кириенко в отрасль. На прошлый год этот уровень составил 18,6 процента, а из обещанных в 2006 году новых 26 блоков введены или близки к завершению пять. Впрочем, понятно, что работать приходилось в форс-мажорных обстоятельствах: в 2006–2007 годах казалось, что эпоха «просперити» второго срока Путина будет вечной, а кризисы стране не страшны.
Двоякими оказались и успехи «Росатома» на международной арене.
Один яркий пример: по срокам почти точно совпало прекращение Россией действия соглашения по утилизации плутония с США и назначение Кириенко в администрацию президента.
Тут чистой воды символика, но между тем соглашения с США (в частности, соглашение 123) были поводом для гордости «Росатома». Как и строительство атомных станций за рубежом и обслуживание ранее построенных блоков.
Тоже были многочисленные сложности — вроде бы Россия договорилась о достройке АЭС «Белене» в Болгарии, был подписан контракт, но действующее болгарское правительство проиграло выборы, а следующее от строительства решило отказаться. Москва на такие гримасы парламентской демократии по ощущению совсем не рассчитывала — для «Росатома» это стало неожиданным сюрпризом.
Проиграна, по сути, была борьба и за поставки российского топлива на украинский рынок — даже без событий «евромайдана» конкуренты из «Вестингауза» должны были «подвинуть» «Росатом» с этого рынка, несмотря на уверения российских и части украинских специалистов, что американские тепловыделяющие сборки небезопасны при использовании на АЭС российского образца.
Можно долго вспоминать о том, что удалось и что не удалось Сергею Кириенко на посту полпреда в ПФО и на посту главы «Росатома», но точно одно — он не является каким-то там «сферическим либералом в вакууме» и для демонстрации «нового лица путинского режима» Западу точно не подходит. Это в корне неверное описание функционала российского бюрократа класса А — говорить о влиянии идеологии при решении конкретных задач.
Кириенко — вполне конкретный технократ. В том смысле, что после анализа задачи выбирает механизмы наиболее эффективной реализации и начинает максимально приближенно к графику двигаться к цели.
Он вполне мог оказаться не в АП, а отправиться возглавлять «Роскосмос», «Росгосцирк» или урегулировать конфликт в Донбассе — везде схема работы была бы в общем виде неизменной.
Какую задачу поставил перед Сергеем Кириенко Владимир Путин мы точно не знаем. Тут, извините, «время (или «Время» на Первом») покажет». Мы вообще многого пока не знаем: можно только фантазировать относительно того, не окажется ли новый первый замглавы администрации президента в состоянии аппаратного конфликта, как его воспримут в других кабинетах, как будет складываться взаимодействие с региональными начальниками (впрочем, тут как раз у Кириенко обширный опыт еще с ПФО), как выстроится работа с той же Госдумой, куда ушел его предшественник. Зато можно почти точно сказать, что Сергей Кириенко постарается реализовать запросы своего начальства: с известной долей своего видения политического процесса, но в рамках, заданных свыше.
Такова судьба российского технократа. Если угодно — это почти военный подход. Работа осуществляется в зависимости только от двух факторов — изначальной задачи, поставленной боссом, и выделенных под ее решение ресурсов. Если ресурсов недостаточно, то Кириенко постарается выбить еще: в том же «Росатоме» он показал себя сильным лоббистом. И в этом он, пожалуй, похож на булгаковского полковника Най-Турса из «Белой гвардии», чья часть поражала всех своими валенками. Неважно, что белые у Булгакова уже были обречены — Най-Турс знает, что воевать без валенок невозможно.