29 апреля Алексей Кудрин, бывший министр финансов, а в последние годы – известный общественный деятель и просветитель, был назначен главой совета Центра стратегических разработок, а на следующий день, 30-го – заместителем председателя Экономического совета при президенте России.
В преддверии этих кадровых решений многие либеральные экономисты приветствовали потенциальное возвращение Алексея Леонидовича «во власть» или даже присутствие его рядом с теми местами, где принимаются стратегические решения. Герман Греф в середине апреля отмечал, что «его любое назначение на любые публичные позиции – это большое благо, поскольку это приведет к большей ясности и четкости в формулировании экономической политики».
Эксперты высказывали и более осторожные ожидания: Алексей Леонидович, по их мнению, хотел бы предложить разумную и грамотную концепцию реформ, но кто же даст ему ее реализовать – ведь власть давно находится в руках неисправимых силовиков. Отмечали, что и ЦСР, и Экономический совет при президенте – не самые значимые институции; что маневр с назначением скорее выглядит отвлекающим, ну и так далее.
В общем, если суммировать, все разговоры сводятся к двум тезисам – шаг «правильный», но «недостаточный».
Мне, однако, хотелось бы привлечь внимание к несколько иным аспектам темы.
Я не буду акцентировать внимание на биографии Алексея Кудрина, хорошо известной большинству читателей. Давний личный друг Владимира Путина, Алексей Леонидович, на мой взгляд, не будет на любом посту, на который он может быть назначен, делать что-либо, что может нанести ущерб власти и авторитету своего друга и единомышленника.
Бывший министр финансов практически наверняка не в восторге от многих шагов, предпринимаемых в последнее время, – но лично мне сложно отделаться от впечатления, что его недовольство порождено прежде всего тем, что эти меры во многом дискредитируют сложившуюся в России экономическую и политическую систему, а не его несогласием с ее основными элементами.
Сегодня сплошь и рядом говорится о том, что Алексей Кудрин – последовательный либерал. Приверженность либеральной экономической модели вытекает из многих его заявлений – но я бы не сказал, что она проявлялась в его поступках на посту министра финансов.
За годы работы Алексея Кудрина в правительстве в бюджетной системе России произошли радикальные изменения.
Во-первых, они коснулись распределения финансовых потоков между федеральным центром и регионами. Если в 2000 году на федеральный бюджет приходилось 51,5% всех доходов, а на региональные и местные бюджеты – 48,5%, то далее эта пропорция устойчиво менялась в сторону федерального бюджета, и в 2012-м достигла 62,2%/37,8%. При этом значительная часть доходов местных бюджетов формировалась из трансфертов из центра – если учитывать ее, то соотношение станет еще более диспропорциональным: 69,5%/30,5%. Соответственно самостоятельность региональных руководителей сокращалась, создавая основу для непротивления отмене сначала губернаторских, а потом и (зачастую) мэрских выборов.
Во-вторых, именно при Кудрине бюджет стал «таможенным» и «нефтегазовым»: если в 2000 году в федеральный бюджет от внешнеэкономической деятельности поступало 3,3% доходов, то в 2012-м – 38,6%. Именно при нем в начале 2000-х годов оформилась современная система взимания экспортных пошлин на нефть и газ – и именно она так погрузила власти «в атмосферу нефти и газа», позволив в полной мере насладиться последствиями повышения сырьевых цен, что поставила крест на структурных реформах в экономике, результаты чего мы наблюдаем до сих пор.
В-третьих, в рамках той же налоговой реформы начала 2000-х был введен НДПИ, который стал важнейшим инструментом радикального изъятия доходов у производителей энергоресурсов (98,6% этого налога приходится на нефте- и газодобычу). Если в 2000 году сборы от платежей за пользование недрами составляли 1,7% доходов федеральный казны, то в 2012-м – уже 19%. Соответственно, основные нефтедобывающие компании либо «оказались» государственными, либо перестали представлять сколь-либо значимую независимую группу интересов, какими они были в начале 2000-х.
«Раздевание» регионов и «реквизирование» нефтедолларов – вот суть работы Министерства финансов при Алексее Леонидовиче.
Если это подтверждает либерализм министра, то я, вероятнее всего, не вполне понимаю современное значение этого слова.
Алексею Кудрину приписывают еще одно важное достижение – создание Стабилизационного фонда, который помог «стерилизовать» денежную массу, способствовал обузданию инфляции и (что самое существенное) удержал экономику от коллапса в 2009 году и в период текущего кризиса.
Я не собираюсь уподобляться Сергею Глазьеву и его коллегам, которые считают, что тем самым Алексей Кудрин помог Соединенным Штатам, которые без российских вложений в их ценные бумаги давно бы обанкротились, – но налицо очевидный факт: резервные фонды стали критически важным элементом обеспечения устойчивости той экономической системы, которая зависела не от степени модернизированности российской экономики, а исключительно от конъюнктуры сырьевых рынков. Эта система могла бы если не рухнуть, то заметно дискредитировать себя уже несколько раз, открывая путь либеральным реформам, но возможность использовать резервы всякий раз позволяла властям «отделаться легким испугом» – то есть
детище Кудрина способствовало пресловутой «стабильности» больше, чем все силовые ведомства и любая правительственная пропаганда, вместе взятые.
Более того; после разделения Стабилизационного фонда на Резервный фонд и Фонд национального благосостояния ФНБ стал прекрасной «кормушкой» для малоэффективных государственных корпораций и для докапитализации банков, «профукавших» свои средства в больших, но бессмысленных стройках времен «зрелого путинизма». В этом контексте мне кажется странным считать оппозиционером того, кто не только привел Владимира Путина к власти, но и дал ему в руки самый мощный инструмент ее удержания.
Какие шаги предлагает предпринять Алексей Кудрин в последние годы? Самым известным его предложением уже долгое время выступает идея повышения пенсионного возраста. Может быть, ее и можно принять за воплощение либерализма, если бы не одно обстоятельство.
Повышение пенсионного возраста – самый примитивный ответ на дефицит рабочей силы. Столь же простой, как введение экспортных пошлин – на повышение цены нефти в условиях несказанной жадности государства.
В нормальной либеральной экономике ее дефицит вызвал бы резкое повышение эффективности и создал спрос на новые технологии – ведь любой ресурс, доступ к которому ограничен (в данном случае труд), должен использоваться максимально рачительно. Но в России пошли по другому пути – сначала максимально открыли двери для гастарбайтеров (каковые сами по себе выступают мощнейшим тормозом технологической модернизации), а когда по экономическим причинам их приток сменился убылью, на щит поднимается предложение о повышении пенсионного возраста.
Но действительно ли у нас недостаток трудовых ресурсов, или властям просто категорически не хочется перемен? Напомню, что, например, в РЖД (активном, кстати, получателе средств из ФНБ) работают сейчас 1,05 млн человек, тогда как в эксплуатирующих всего лишь вдвое меньшие по протяженности пути Канадских железных дорогах… – 65 тыс. Но вместо того, чтобы повышать производительность труда, «лучший министр финансов» предлагает добавить рабочих рук. Как обычно – для того, чтобы у национального лидера и его соратников было как можно меньше проблем (типа модернизации), отвлекающих их от решения важных (геополитических, например) вопросов.
Я, как и многие российские эксперты, искренне и упорно стремлюсь найти в Алексее Кудрине черты либерала (пусть хотя бы только применительно к экономике) – но у меня это не очень получается…
Можно также спросить: разве деятельность Алексея Леонидовича после отставки – Комитет гражданских инициатив, Школа гражданских лидеров и т.д. – не указывают на его склонность к оппозиционности? В этом, на мой взгляд, также имеются основания сомневаться, так как таковая была и остается исключительно дозированной, и, видимо, в подавляющем большинстве случаев согласованной с первым лицом.
А если возникали «спонтанные» инициативы, то они отдавали сервильностью куда больше, чем заявления многих официальных лиц: вспомним хотя бы предложение о более раннем сроке проведения президентских выборов.
Опытный финансист в момент самого резкого скачка вниз нефтяных цен осознал, что у системы может не хватить запаса прочности до 2018 года, и рекомендовал не рисковать «нашим всем». С точки зрения придворного советника это более чем разумное предложение – но с имиджем оппозиционера оно вяжется менее всего.
Иначе говоря, я бы не советовал тем, кто искренне придерживается ценностей демократии, федерализма и экономических свобод, приветствовать возвращение Алексея Кудрина во власть или его приближение к ней. Мне кажется это неуместным просто потому, что
один умный и грамотный апологет системы способен продлить ее существование намного дольше, чем дюжина сумасшедших, собравшихся у трона и не способных ни на что, кроме восхваления вождя и возведения хулы на его оппонентов в стране или за ее пределами.
И я не удивлюсь, если новые статусы бывшего министра финансов в конечном счете укажут на вектор развития страны, совершенно противоположный тому, который так хочется видеть сегодня многим очарованным комментаторам…