Цивилизация
В Пушкинский ходят за Боттичелли, за Рембрандтом, за Ван Гогом. Ничего отечественного в основной экспозиции не увидишь, другое дело — в закромах. Исторически, еще с момента расформирования Румянцевского музея в 1924 году, сложилось так, что ГМИИ стал обладателем существенной коллекции русской графики. И чем дальше, тем все более существенной: бывали и массированные закупки, и щедрые дары. Со временем про эту коллекцию стали вполголоса поговаривать, что, дескать, кое в чем она и не хуже, чем в Третьяковке или Русском музее. Выражаясь деликатнее, с ними сопоставима. Впрочем, на рожон лезть никто не торопился, предпочитая тихую многолетнюю сортировку и аккуратную атрибуцию экспонатов. Теперь же, когда увидели свет два первых тома каталога-резоне (то есть исчерпывающего описания коллекции), настала пора вынуть фонды из загашника и похвастать в открытую.
Сейчас на выставке в Белом зале и в колоннаде представлены около двухсот рисунков и акварелей XVIII – первой половины XIX века. Это не вся коллекция, разумеется (педантично подсчитано, что она содержит 1660 единиц хранения), а только сливки. Если отвлечься от заочного состязания с графическими шедеврами из Третьяковки и ГРМ (все-таки национальные сокровищницы не превзойдешь), то сама по себе подборка выглядит весьма убедительно. Есть и «топовые» русские имена – Тропинин, Брюллов, Орловский, Кипренский, – и блестящая «россика», то есть работы иностранцев, обитавших в России (здесь чаще всего встречаются архитекторы вроде итальянца Джакомо Кваренги или шотландца Чарльза Камерона). В отношении жанров тоже все в порядке: хотите – дворянские портреты, пейзажи, интерьеры, бытовые сценки, а хотите – академические штудии с натурщиками или антично-библейские аллегории. Гротеск – пожалуйста: есть рисунок Павла Федотова под названием «Чиновник Михайлов, танцующий по случаю получения ордена».
Прикол – тоже найдется: поверх акварели с видом балтийского побережья красуется резолюция, скрепленная ведомственным сургучом: «Морское министерство к изданию сего рисунка препятствие не находит».
Довольно любопытное впечатление производят эскизы дворцовых фейерверков екатерининской эпохи. Их безвестные авторы тщательно изображали летящие в небо разноцветные гроздья: тогдашние вельможи знали толк в праздничных салютах, и «воздушный декоратор», напортачив с цветовой гаммой или недобрав в пышности, рисковал впасть в немилость. Декорации на театре тоже требовали большой изощренности – их непревзойденным сочинителем стал итальянец Пьетро Гонзага, прибывший в Россию в 1792 году. Его эскизы к оформлению сцены чем-то напоминают декорации будущих голливудских блокбастеров наподобие «Клеопатры» – в них тот же приблизительный историзм и те же циклопические масштабы.
На выставке вообще немало эскизов и зарисовок, что зрителя смущать не должно: предварительные рисунки часто оказываются живее и, если так можно выразиться, пленительнее завершенных произведений. Разве не любопытно, как под рукой Михаила Козловского рождаются очертания памятника Суворову, или как автор «Явления Христа народу» плодит на листе карандашные фигурки в поисках выразительности? И разве не занимателен быстрый автопортрет Карла Брюллова, где он запечатлел себя насупленным, непричесанным юношей со скрещенными на груди руками (немаловажная психологическая деталь, если учесть, что в зеркале в этот момент должен был отражаться Брюллов рисующий)? Из таких не бросающихся в глаза достопримечательностей и складывается ощущение эксклюзивности собрания.
Выставка в ГМИИ посвящена памяти крупного специалиста по русской графике, многолетнего исследователя здешней коллекции Наталии Александровой, ушедшей из жизни два года назад. Это только кажется, что главное для музея – заполучить экспонаты; в действительности без людей, способных грамотно разобраться с приобретениями, любое собрание превратится в сумбурный склад.
Проблема новых кадров стоит в Пушкинском довольно остро: поколение Ирины Антоновой – это поколение музейных перфекционистов, а где теперь найдешь беззаветную преданность высокому служению?
Возможно, впрочем, что все и не так уж драматично. Профессионалы выковываются в ситуации личной ответственности, а эта ответственность с неизбежностью и все в большей мере будет падать на молодых. Глядишь, они еще всем покажут, как надо блюсти музейное достояние.
«Русский рисунок и акварель XVIII – первой половины XIX века». В ГМИИ им. А.С. Пушкина (Волхонка, 12) до 21 августа.
