Цивилизация
«Маскарад». Эту пьесу еще несколько лет назад невозможно было даже и представить на афише «Сатирикона». Но теперь, когда классика, очевидно, сделалась самым сильным увлечением Константина Райкина и в театре под его руководством идут Островский, Пушкин, Шекспир и Ростан, постановка драмы Лермонтова – уже не такая большая сенсация. Райкин умеет удивлять всем: репертуаром — и у него волшебно, живо, злободневно получается Островский, актерами – при великолепной и молодой труппе берет обворожительных студентов и отдает им и малую сцену и большую. Удивляет даже такой мелочью, как предупреждение для зрителей, чтоб не забыли отключить сотовые телефоны. И прежнее-то «а продемонстрировать свою крутизну вы сможете в антракте» было остроумно, а уж нынешнее… Только запись начинает звучать – смех в зале. Райкин так артистично втолковывает, так иронично трижды повторяет свою просьбу, что тут же в зале начинают звучать аплодисменты, а за весь спектакль – ни одного мобильного звонка – рекорд для драматического театра.
А еще Райкин удивляет режиссурой. И когда ставит сам, и когда зовет других.«Маскарад» он пригласил ставить Владимира Агеева – режиссера, удачно работавшего в Центре драматургии и режиссуры и на прочих небольших сценах, склонного к умствованиям и психоанализу. Лермонтова Агеев разобрал по косточкам, и, к счастью для поклонников классики, все объяснил в приложении к программке. Пересказать его интерпретацию сложно. Если кратко – это борьба темных и светлых сил за право владеть человеком, «апокалипсис близок, а Нина и Арбенин – единственные хранители любви, и дьявол тут как тут».
В общем, все почти как во «Властелине колец»
. Такой вариант «Маскарада» на «ура» прошел бы в Голливуде, если бы у Агеева была возможность его туда представить.
Начинается все с пляски темных сил. Оттанцевав, они собственноручно кладут тот самый злополучный браслет, туда, где его должна найти баронесса Штраль, и злорадно ведут интригу. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, у Агеева карточные игры происходят не иначе как в круге с пятиконечной звездой – демоническом символе, превращающим людей в оборотней. А оборотнями кажутся все неглавные действующие лица спектакля, даже если они просто подают фрукты или дефилируют на маскараде. На премьере главаря темных сил – Неизвестного играл Григорий Сиятвинда, надо ли говорить, что демонизма было предостаточно.
Режиссер не пожалел постановочного великолепия – под потолком глыбы льда, что там мороженое по сравнению с этим — мелочь, даже не стоящая появления на сцене, вместо мебели — мрачные истуканы, которые, как зловещие соглядатаи, передвигаются от кулис к заднику и рампе, а уж костюмы просто феерические.
Герои Лермонтова одеты так, как столичный бомонд рядится на какой-нибудь Хэллоуин.
Тут и маски венецианского карнавала, и полуобнаженные в стиле «Мулен Руж», и монашки с кнутами, и злобные клоуны с шапочками на пружинках.
Но демонизм сыграл с «Маскарадом» злую шутку. Режиссер, что называется, пересолил. Его Арбенин (Максим Аверин) в какой-то момент, чтобы продемонстрировать, как его закрутил рок и как мощно он охвачен бесами, даже начал двигаться как робот-инопланетянин. Баронесса Штраль (Ангелина Варганова) — тоже. Наглядно, ничего не скажешь, но все-таки этот актерский аттракцион хорош для театральных неофитов, зрителям поопытней такие выкрутасы скучны и неприятны. А вот подростки от агеевcкого «Маскарада» должны просто ахнуть и в тот же вечер кинутся читать и перечитывать Лермонтова, так все в спектакле ярко, кинематографично и современно. Настоящий мистический триллер, а не текст из школьного учебника. Да еще так шикарен, как самая пафосная дискотека.
Но все-таки в этом «Маскараде» есть несколько сцен, благодаря которым на постановку Агеева нельзя безнадежно махнуть рукой, как на сугубо тинейджеровскую. В них лермонтовский вольный ямб ничуть не мешал актерам выражаться естественно и живо, а режиссер казался тонким мастером психологического реализма, а не ди-джеем виртуозом. Хороша сцена возвращения Нины с маскарада. Совершенно влюбленный Арбенин все свои высокопарные монологи, говорит, явно кокетничая с прекрасной женой. Он играет для нее в сухого старца, педанта и зануду, вызывая этим то, что ему дороже всего на свете — искренний смех своей юной красавицы. Здесь Агеев прямо новатор. Так, жуя яблоки, лермонтовские герои еще никогда не объяснялись. Еще убедительно мучалась от запретной любви баронесса Штраль, и чудного вертопраха Звездича изобразил Яков Ломкин. Но потом начались и брызги слюной, и простертые к небесам длани, и демонический хохот, и смех, и клубы дыма в разорительном для театра и мучительном для зрителей количестве.
«Маскарад» спасла Нина.
Во-первых, четверокурсница школы-студии МХАТ и ученица Константина Райкина Глафира Тарханова так молода, какими еще не были Нины на русской цене. Во-вторых, ангельски красива, непосредственна и играет трепетно. Ну и, наконец, в-третьих, по режиссерской концепции ей отведена спасительная роль. Как и полагается зрелищу с претензией на Голливуд, у «Маскарада» Владимира Агеева хороший конец. Отравленная Нина на реплику «и этот гордый ум сегодня изнемог» подает Арбенину руку, они оказываются на небесах, веселы и счастливы и вместе, а темные силы корячатся в предсмертных коликах. Даже истуканы, изображавшие мебель, разламываются и валятся оземь. Хеппи-энд совершеннейший. И как приятно после такого финала слушать филологические споры в гардеробе. Одна пожилая дама уверяла, что Мишель Лермонтов непременно вызвал бы режиссера на дуэль.
