Цивилизация
Камилла Палья. Личины сексуальности: Искусство и декаданс от Нефертити до Эмили Дикинсон.
В начале была природа. Природа, основа и главный противник наших идей Бога, остается важнейшей нравственной проблемой. Совершенно невозможно понять секс и гендер, не выяснив своего отношения к природе. Секс подчинен природе. Секс человека естественен.
Общество — искусственная конструкция, защищающая человека от силы природы. Не будь общества, буря носила бы нас по варварскому морю природы. Общество — система наследуемых культурных форм, избавляющих от унизительной покорности по отношению к природе. Мы можем изменять эти формы, сразу или постепенно, но никакое общественное преобразование не изменит природу. Люди не избранники природы. Мы лишь один из многочисленных видов живых существ, на которых природа, не церемонясь, пробует свои силы. Повестка дня определена природой, и мы можем лишь смутно догадываться, о чем идет речь.
Жизнь человека начинается с бегства и страха. Стремясь усыпить карающие стихии, религия, возникшая из ритуалов искупления, заговаривает их. По сей день считанные общества способны выживать там, где все живое сковано льдом или выжжено палящим зноем. Цивилизованный человек скрывает от самого себя степень своей зависимости от природы. Величие культуры, утешение религии отвлекают его и внушают веру. Но стоит природе слегка шевельнуться — и все создания человека обращаются в прах. Пожар, потоп, смерч, ураган, извержение вулкана, землетрясение — все, что угодно, в самое неподходящее время. Стихия не выбирает между плохим и хорошим. Цивилизованная жизнь требует иллюзии.
Идея крайней благожелательности природы и Бога — один из мощнейших механизмов выживания человека. Без нее культура обернулась бы страхом и отчаянием.
Сексуальность и эротизм — причудливая точка пересечения природы и культуры. Феминистки чрезмерно упрощают проблему пола, сводя ее к общественным условностям: исправьте общество, искорените сексуальное неравенство, четко разграничьте половые роли — и счастье и гармония воцарятся на земле. В этом феминизм, подобно всем либеральным движениям двух последних столетий, следует Руссо. «Общественный договор» (1762) начинается словами: «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах». Противопоставив кроткую романтическую природу испорченному обществу, Руссо стал родоначальником прогрессистского течения в культуре XIX века, считавшего преобразование общества средством построения земного рая. Катастрофы двух мировых войн разрушили эти радужные иллюзии. Но создавшее современный феминизм послевоенное поколение шестидесятников возродило руссоизм.
Руссо отвергает первородный грех, исполненное пессимизма христианское учение о нечистом от рождения, предрасположенном к злу человеке. Восходящая к Локку идея Руссо о врожденной доброте человека привела к возникновению представлений об общественной необходимости защищать окружающую среду (social environmentalism), ставших сегодня основой этики американских гуманитарных служб, уголовных кодексов, бихевиористской терапии. Такая этика считает причиной агрессии, насилия и преступности социальное неравенство: нищету, неблагополучную семью и т. п. Таким же образом и феминистки возлагают ответственность за изнасилования на порнографию и, самодовольно замкнувшись в рамках собственной аргументации, толкуют проявления садизма как ответную реакцию все на ту же порнографию.
Но изнасилование и садизм существовали всегда и в определенные эпохи проявлялись во всех культурах.
Моя книга встает на сторону де Сада, самого неизвестного из великих писателей западной культуры. Творчество де Сада — всесторонняя сатирическая критика Руссо, созданная через десять лет после провала Французской революции, первого руссоистского эксперимента, завершившегося не политическим раем, но адом Царства Террора. Де Сад следует Гоббсу, а не Локку. Агрессия естественна; ее-то Ницше и назовет волей-к-власти. Де Сад считал, что вернуться назад, к природе (романтический императив, до сих пор пронизывающий всю нашу культуру: от консультаций сексологов до рекламы кукурузных хлопьев), — значит отдаться во власть насилию и похоти. Я с ним согласна. Общество — не преступник, но сила, удерживающая от преступления. Слабеет общественный контроль — и прорывается врожденная жестокость человека. Насильника порождают не дурные социальные влияния, но недостаток социального регулирования. Стремясь удалить властные отношения из секса, феминистки идут против природы. Секс есть власть. Идентичность — власть. В западной культуре бескорыстных отношений не существует. Все убивали, чтобы выжить. Всеобщий природный закон созидания через разрушение в сфере духа действует точно так же, как и в материальном мире. Последователь Ницше Фрейд считал идентичность конфликтом. Каждое поколение распахивает могилы своих предков.
Современный либерализм страдает неразрешимыми противоречиями. Он превозносит индивидуализм и свободу, а радикальное его крыло отвергает общественный порядок как чистой воды насилие. С другой стороны, он ожидает, что правительство обеспечит всех материально, но сделать это возможно, только расширяя полномочия власти и раздувая бюрократический аппарат. Другими словами, либерализм считает правительство отцом-тираном, но требует, чтобы оно вело себя как мать-кормилица. Феминизм унаследовал эти противоречия. Он считает любую иерархию репрессивной общественной выдумкой; все дурное в женщине — выдумка мужчин, призванная поставить женщину на место. Феминизм вышел за пределы собственной миссии добиться политического равенства для женщин и закончил отрицанием случайности, иными словами, отрицанием ограниченности человека природой или судьбой.
Сексуальная свобода, сексуальное освобождение. Обман наших дней. Мы — иерархические животные.
Уничтожьте одну иерархию, и другая, быть может еще хуже первой, займет ее место.
Есть природные иерархии и общественные иерархии. В природе законом становится грубая сила, выживание самого приспособленного. В обществе слабые защищены. Общество — наша хрупкая защита от природы. Когда престиж государства и религии низок, люди свободны, но они обнаруживают, что свобода невыносима, и ищут новые способы порабощения: наркотики или депрессию. Я полагаю, что сразу вслед за стремлением к сексуальной свободе и достижением сексуальной свободы наступает черед садомазохизма. Романтизм всегда перерастает в декаданс. Природа — суровый учитель. Между наковальней и молотом природы индивидуальность не в состоянии уцелеть. Силы земли, воздуха, воды и огня уничтожили бы совершенную свободу.
Секс гораздо более мрачен, чем кажется феминизму. Бихевиористская сексуальная терапия полагает, что возможен невинный секс. Но о какой бы культуре мы ни говорили, секс всегда окружен табу. Секс — это сфера, где встречаются человек и природа, где нравственность и добрые намерения поддаются первобытным побуждениям. Я называю это точкой пересечения (intersection). Это пересечение — жуткий перекресток Гекаты, где все возвращается в ночь. Эротика — область, посещаемая духами. Она находится за гранью приличий, она и проклята и притягательна.
Моя книга показывает, насколько не соответствует нашим наилучшим пожеланиям культура. Соединение духа и тела человека — глубокая проблема, и ее не решить ни раскрепощенному сексу, ни борьбе за гражданские права женщин. Воплощение, ограничение сознания материей — вот самый настоящий вызов воображению. Столь же вызывающе выглядит и гендер, который мы не выбираем, но который налагает на нас природа. Наша телесность — мучение, наше тело — древо природы, и Блейк знал, что мы на нем распяты.
