Цивилизация
— Виктор Леонидович, вы, пожалуй, единственный в партии «Яблоко» выступили в поддержку Ирины Хакамады как кандидата от демократических сил. Можно сказать, что вы склонны поддержать любого понравившегося правого кандидата, поскольку считаете неприемлемым «бойкот» или голосование «против всех»?
— Нет, ни в коем случае не любого понравившегося. Если бы не выдвинулась Хакамада, ничего бы не оставалось, кроме как голосовать против всех или не участвовать в выборах.
— Но в Хакамаде вам что-то понравилось?
— Понимаете, я ничего плохого об Ирине не знаю. Не уверен, что это самая лучшая кандидатура. В свое время я предлагал выдвинуть Владимира Лукина, да и сама Ирина предлагала его накануне своего выдвижения. Но этого не произошло. В этих условиях я считаю бойкот или «против всех» крайне неудачным решением. Конечно, демократы могут записать в свой актив то, что 30–40 млн не придут на выборы. На парламентских выборах именно столько не голосовали, но я думаю, что это несерьезно. Я не знаю, сколько голосов может быть подано за демократического кандидата, но они в любом случае потеряются в тех десятках или миллионах голосов граждан, которые не придут на выборы не по политическим, а по своим личным, бытовым причинам. В этих условиях несколько миллионов голосов, поданных за демократического кандидата с прицелом на будущее, – это важный фактор. 14 марта ведь жизнь не заканчивается.
— Как вы можете оценить первые шаги избирательной кампании Хакамады?
— Мне трудно говорить, насколько она удачная.
Констатировать первый успех, наверное, можно: ей удалось собрать 4 млн подписей. Сначала в отношении этого были сомнения. Теперь давайте дождемся, каким будет качество этих подписей. Думаю, что вероятность, что ее имя будет внесено в бюллетень, высокая.
— Съезд СПС принял решение свободного голосования по кандидату Хакамаде. Вместе с тем, очень большая часть партии хотела ее открыто поддержать. Означает ли это раскол в СПС или то, что сама Хакамада называла «свидетельством начала конца партии»?
— Ирине Хакамаде лучше знать, что ожидает ее партию. Не берусь прогнозировать, что будет с СПС. Я как человек, непосредственно участвующий в политике, не желаю СПС исчезновения. Но неучастие в президентских выборах, которое косвенно заявляет СПС, – вещь серьезная. Она свидетельствует о серьезном кризисе. Мне не хотелось бы думать, что эта партия расколется. Аналогическая ситуация была в «Яблоке» в 1996 году, когда партия определялась между первым и вторым турами, что рекомендовать избирателям. Справочное голосование дало результаты: 60% членов «Яблока» высказались рекомендовать никого не поддерживать, 40% проголосовали в поддержку Ельцина. Приняли постановление, в котором говорилось, что «яблочный» избиратель умный и решение его будет зависеть от того, что сделает Ельцин в оставшиеся дни. Но мы же не знали, что он был фактически недееспособен и лежал на операционном столе. Судя по опросам социологов, наши избиратели не раскололись и сумели определиться. Надеюсь, что СПС также преодолеет этот кризис.
— Можно ли сказать, что предложение СПС Хакамаде стать председателем политсовета партии, если в марте она набирает 4%, это такая страусиная позиция: ты борись, а мы посмотрим?
— Мне трудно определить мотивы такого предложения. Это не моя партия. Я могу только предполагать. Если Хакамада получит значительное количество голосов – странно, что прозвучала цифра именно 4%, то это усилит ее позиции внутри партии. Не хотел бы вникать в расстановку сил внутри СПС. Поддерживая Хакамаду, я исхожу не из процессов в СПС, а подчеркиваю важность единого выступления тех, кому не безразлична демократия в России.
В данном случае Ирина показывает мужественный пример, который может заразить и мужчин.
— Что бы вы посоветовали Хакамаде для поднятия рейтинга в условиях цензуры в СМИ и невозможности свободного доступа на центральные телеканалы?
— Во-первых, если она будет зарегистрирована, получит бесплатное время на телевидении. И не столько политики, сколько политтехнологи должны продумать, как ей экспонировать себя и свою позицию. В общем виде очень важно экспонировать себя как представителя демократических сил в России. Показать, что эти силы не впали в уныние, а продолжают борьбу за демократические ценности.
— В избирательной кампании Хакамады должна быть критика лично Владимира Путина?
— В основе должна быть критика тех процессов, которые меняют наше политическое устройство. Персонально критика Владимира Владимировича должна иметь место в той мере, в какой он персонифицирует эти процессы. Персонифицировать спор — неудачное решение. Сейчас у демократов на слуху те процессы, которые происходят в бизнес-сообществе, в судебной системе, в СМИ, с безумной нашей прокуратурой. В этом свете очень интересно решение американского суда по Конаныхину. Я не знаю, кто такой Конаныхин, и не берусь судить о существе тех преступлений, в которых его обвиняют. Но посмотрите, как международная правоохранительная система реагирует на наши запросы. По сути сегодняшним решением суда вынесен приговор о недоверии, политической ангажированности, профнепригодности прокуратуре как главному звену якобы правоохранительной, а на самом деле правонарушительной системы.
Решение демонстрирует открытое недоверие мирового сообщества нашей системе. На месте президента я бы серьезно задумался над этим. Вот один из сюжетов, который в своей кампании Ирина может развивать.
— Многие усматривают в выдвижении Хакамады руку Кремля с целью сделать из игрушечных выборов видимость серьезных?
— Я знаком с этой аргументацией. Но она не кажется мне серьезной. В Кремле есть силы, которые усматривают выдвижение по этим мотивам, но есть и те силы, которым с большим дискомфортом приходится слушать критику Хакамады и ее обвинения в адрес власти. Думаю, что Кремль не един, и допускаю, что там может быть определенная заинтересованность. Эти люди исполняют свои игры, а демократический кандидат решает свои задачи. Я отнюдь не поклонник Владимира Ильича, но мне всегда казались вымученными обвинения, что Ленин был агентом немецкого генштаба. Да, ему была выгодна политическая позиция Ленина, и ему также было выгодно использовать германский генштаб в своих силах. Переиграл Ленин. Поэтому само участие в выборах имеет некоторую самоценность безотносительно к тому, насколько это удобно Кремлю. С этой точки зрения желательно, чтобы Хакамада заняла второе или третье место на них.
— Вы считаете, что Сергей Глазьев, которого, кажется, очень боятся в Кремле, не может занять второе место?
— Если уж речь зашла о Глазьеве, желаю ему максимально возможного поражения. Политическая программа Глазьева--Рогозина намного хуже, чем позиция «Единой России», если можно говорить там о единой позиции. Здесь вырисовывается большая опасность. Давление Глазьева--Рогозина на правящую верхушку в России чрезвычайно опасно. У них развернута демагогия, которая мобилизует политически наивных, некомпетентных граждан. Глазьев — это такой квазиинтеллигентный Жириновский. Несмотря на то что он претендует на научность, все его идеи крайне беспомощны с точки зрения реализации. Рогозин, второй компонент этой системы, просто опасно эксплуатирует так называемый Веймарский синдром, то есть взгляды ущемленного державного сознания россиян. Поэтому я всячески желаю Глазьеву получить гораздо меньше голосов, чем на выборах получил блок «Родина».
— Самовыдвижение Хакамады может впоследствии принести ей дивиденды в виде поста единого лидера демократических сил?
— Чужая душа – потемки, но если она добьется хорошего результата, то демократические силы будут вынуждены с этим считаться. Я не близко знаком с ней и наблюдаю за ней издали. У нее есть презумпция доверия и уважения со стороны многих.
