Цивилизация
С утра первыми в районе пересечения улицы Мельникова и 1-й Дубровской улицы, где находится бывший ДК Шарикоподшипникового завода, появились представители ГИБДД и милиции. Проезд был остановлен, светофоры на перекрестке мигали желтым, машины к Театральному центру пропускали только по спецразрешениям. Саму площадь перед зданием ДК, где уже третий день стоит семиметровая белая стела с тремя бронзовыми журавлями на вершине, оцепили.
После 10 утра на площади Мельникова начали собираться люди с цветами. «Проход через пост — через пост, гражданочка, вдруг вы террористка, а сейчас вся мэрия приедет», — милиционеры, кутаясь в шинели, махали рукой в сторону синего шатра с металлоискателями.
Ровно в 11 утра над площадью зависла тишина — в память о погибших год назад на Дубровке объявили минуту молчания.
На возвышении, где теперь стоит стела и гранитный постамент с надписью «В память о жертвах терроризма», замолчали сотрудники мэрии во главе с Юрием Лужковым, московские префекты, врач Лев Рошаль, депутат Иосиф Кобзон, а также представители нескольких посольств. Молчали столпившиеся вокруг них журналисты. За телекамерами и спинами милиционеров, огородивших стелу с официальными лицами, молчали, прижимая к груди портреты погибших, родственники жертв теракта. Которым, кстати, не было видно ни постамента, ни ораторов.
Церемония открытия памятника началась, как и положено: мэр Москвы Юрий Лужков при помощи главы Мосгордумы Владимира Платонова перерезал красную ленточку, привязанную к двум столбикам рядом со стелой. После чего последовали положенные по регламенту речи. Первым к микрофону вышел мэр Лужков с непокрытой головой.
«Мы скорбим о погибших — людях, которые пришли на веселый спектакль и встретились там со зверьем», — заявил глава столичной администрации. «Интересно, это он про себя что ли?», — язвительно переспросила одна из родственниц погибших другую.
После ее слов стало окончательно ясно, почему пострадавших перед началом церемонии попросили держаться подальше от организаторов. «Погибли 130 человек, их имена всегда с нами, — продолжал речь Юрий Лужков, глядя прямо на девственно чистую стеллу. — И, наверное, это чувство боли мы будем испытывать всегда». «Угу», — послышалось со стороны родственников погибших. «Но терроризм нас не сломит», — завершил свое выступление мэр. «Взорвать бы его прямо на этом месте», — тихо отозвались из толпы.
Следующим к микрофону подошел глава Мосгордумы Владимир Платонов. Услышав его имя, родственники, уже не сдерживаясь, громко заулюлюкали.
Чиновник на мгновение смешался, но тут же взял себя в руки и заявил, что столичные власти делают все, чтобы уменьшить боль семей погибших. И быстро удалился.
Немного снять напряженность смог лишь профессор Лев Рошаль: «Я сомневался, нужно ли приходить сюда сегодня, мне больше нечего сказать журналистам, — грустно сказал он. — Но я пришел – чтобы поклониться перед прахом безвинно погибших. И я все равно убежден, что это была победа». Затем депутат Иосиф Кобзон спел песню в память о жертвах теракта со словами «Нас ведь никто, кроме нас, не спасет», и чиновники облегченно двинулись к стеле. Оставив там корзины с лилиями и розами, они все вместе быстрым шагом ушли в сторону своих припаркованных рядом с ДК автомобилей — в полдень Юрий Лужков должен был открывать участок московской монорельсовой дороги. За ними к только что открытому памятнику положили гвоздики все остальные. И возвышение опустело. На всю церемонию ушло 20 минут.
Впрочем, большая часть близких погибших и бывших заложников так и не увидела, как открывали памятник жертвам «Норд-Оста».
Все время, пока шла церемония, они стояли у входа в Театральный центр, слева от которого около недели назад была вывешена доска с 130 фамилиями погибших.
Официального открытия памятной доски в четверг не было, и представители мэрии к ней не подходили – сотрудники столичного правительства лишь поставили туда три одинаковые цветочные корзины. Под доской с надписью «Вечная память жертвам террористического акта в Театральном центре на Дубровке. Октябрь 2002 года» и четырьмя столбцами из фамилий лежала груда гвоздик с прислоненными к ней фотографиями в черных рамках. Сжавшись полукругом, с зажженными свечами, родственники сквозь слезы смотрели на доску. «Ну почему-почему-почему, — шепотом повторяла старушка. — Зачем ты туда пошла, доченька». Рядом с ней, закрыв глаза, беззвучно плакал мужчина.
На ступеньках ДК бывшие заложники, окруженные журналистами, тем временем вспоминали подробности штурма: как было страшно во время него, как было страшно все трое суток до. Говорили, что их называют бывшими жертвами, а они останутся жертвами навсегда, потому что умудрились выжить. Родственники погибших сами подходили к репортерам и повторяли вновь и вновь, как искали близких в морге, как не находили и как в больницах неизвестно от чего у них на глазах умирали их родные. «Они просто не дают нам жить. Если бы нам сказали правду, мы бы просто сидели дома и горевали», — раздавалось вокруг.
«Я Татьяна Фролова, — сообщила корреспонденту «Газеты.Ru» красивая женщина с черным платком на голове. — Я потеряла 13-летнюю дочь». Как рассказала Фролова, к работе скульптора Ирины Былинкиной она, как и многие другие, даже не подходила. «Это не наш памятник», — заявила она. Но 26 октября родственники погибших собираются еще раз, самостоятельно, открыть ту же стелу.
«Мы подготовили 130 табличек с именами погибших и годом их рождения, — пояснила Фролова. — Даже на этой доске, говорят, одну фамилию неправильно написали. Вот и развесим свои. Испортим им газон».
В фамилии Юлии Горохолинской действительно пропущена буква.
Правда, немного позже родственники решили, что до 26 октября оставлять стелу безымянной просто нельзя. И к памятнику прислонили большой белый плакат с именами жертв теракта на Дубровке.
А через два часа после открытия стелы площадь Мельникова опустела. Родственники отправились на кладбища. Журналисты разошлись. Уехала и не понадобившаяся на этот раз машина «Скорой помощи». У здания Театрального центра на Дубровке осталась только милиция — на всякий случай.
