Цивилизация
— В зарубежных научных учреждениях большая часть общения происходит на английском языке. Нет ли идеи создать в российских институтах аналог той «курилки», которую вы упоминали ранее в интервью «Газете.Ru», где обсуждаются научные идеи, только на английском языке?
— Вы затронули несколько тем. Первая: любые попытки установить границы для науки — бессмысленны. Сам характер научного знания противоречит принципу изоляционизма и предполагает максимальную открытость и участие всех тех, кто разделяет заинтересованность в научной теме и решении «головоломки», которая объединяет совершенно разных людей с разными политическими и культурными ценностями для достижения общего результата.
И в этом смысле, безусловно, бесполезно ставить границы, как с нашей стороны, так и со стороны наших партнеров. Федеральное агентство всегда выступало за то, чтобы такие контакты были, взаимодействие происходило, и оно должно только развиваться.
И все формы горизонтальной мобильности, которые только могут происходить, они должны приветствоваться.
— Ну а, может быть, вообще сделать рабочим языком в российских институтах английский? И за счет этого больше и глубже интегрировать российскую науку в международное пространство?
— Тезис о том, что английский язык мог бы стать рабочим для российской науки, на мой взгляд, достаточно спорный. Тут позволю себе с вами не согласиться. И не в силу того, что я чиновник, а в силу того, что русский язык сам по себе является очень большой ценностью и его сохранение позволяет обогащать научный мир. Открытия и вклад, который сделала имперская, российская и советская наука, во многом базируются на том, что они были сделаны на русском языке. Я не знаю других языков в мире, которые были бы настолько пластичны и приспособлены для организации или вынашивания в себе того, что называется научным исследованием, научным поиском и научным открытием. Это мое искреннее убеждение.
Помимо этого, здесь есть и практические вещи, лежащие в области геополитики.
Кроме глобального англоязычного научного пространства существуют локальные языковые научные агломерации, и тяготение к русскому языку стран Восточной Европы или сопредельных южных республик нельзя игнорировать. Русский язык является международным для большого количества людей, и это нужно всемерно поддерживать. Больше того, традиции советской науки создали богатую самобытную научную культуру, которая является базисом для современной науки в соседних с нами странах. Эти две составляющие: исходная, онтологическая, бытийная возможность русского языка для вынашивания в себе самых удивительных научных гипотез — с одной стороны и практические задачи, связанные с обеспечением присутствия России в мире, — подсказывают нам, что в русский язык нужно вкладываться и поддерживать его.
Но это не отменяет того, что базовым навыком современного исследователя должно быть владение различными иностранными языками, особенно научной лексикой.
Это касается не только английского, но и испанского, китайского и других языков — вопрос в емкости научного сообщества, которое может быть причастно к результатам.
— Я все же продолжу фантазировать и представлю идеальную модель научного института в России — когда такой институт становится местом для работы иностранных ученых. Но как их туда зазвать? Чем им платить? Как они будут жилье снимать? Да и как их на работу оформлять: представляю, как в отдел кадров стандартного российского института, где еще с советских времени работают одни и те же тетеньки, приходит оформляться на работу иностранный профессор, не знающий русского языка…
— Привлечение иностранных сотрудников для работы — это одновременно и важная задача, и показательная характеристика, ведь ученые едут работать туда, где им действительно интересно. Если только экономические условия ограничивают приезд сюда иностранных ученых — это не самое сложное.
Хотя мне кажется, что, если бы научные коллективы и руководители научных организаций ставили бы одной из своих задач привлечение научных сотрудников из-за рубежа и организацию здесь лабораторий с иностранным участием, это был бы, безусловно, очень интересный опыт, который следовало бы поддержать.
Желание иностранных ученых работать в России свидетельствует о конкурентоспособности наших исследований и распространении наших научных идей вовне: не просто популяризация, а продвижение российской науки и принципов организации научных исследований, которые есть у нас, за пределы страны. Поэтому такая практика должна только приветствоваться.
— Ну а почему нет практики приглашения иностранных ученых в Россию с долгосрочными визитами?
— Я бы не утверждал однозначно, что ее нет. Это скорее позиция отдельных руководителей. Нужна система, нужны успешные пилоты, через которые можно было бы эту практику тиражировать.
— …нет никакой программы, которая бы это стимулировала. А кто должен это инициировать — ФАНО или Минобрнауки?
— Еще раз говорю, очень хорошо тиражировать то, что уже растет. Нужно найти примеры такой практики, посмотреть, как они институализированы, как решены все бытовые и экономические проблемы, которые действительно возникают при привлечении сюда иностранцев, и в этой ситуации пытаться реализовать ее через создание механизмов, обеспечивающих ее распространение среди институтов. Не формировать некоторую умозрительную модель и пытаться ее насадить, а выявить пример, который уже работает, и поддержать его…