Цивилизация
Российская академия медицинских наук не дожила до своего 70-летия. Хотя аббревиатура РАМН еще сохраняется в названиях институтов, официально Медицинская академия перестала существовать в сентябре 2013 года, когда была присоединена к большой Академии наук. Та же участь постигла и Российскую академию сельскохозяйственных наук.
Академия — дитя войны
Появилась Академия медицинских наук СССР 70 лет назад. Это дитя войны, она была учреждена в 1944 году постановлением Совнаркома СССР от 30 июня 1944 года при Народном комиссариате здравоохранения «в целях дальнейшего развития отечественной медицинской науки». Ее первым президентом был русский и советский хирург, основоположник советской нейрохирургии Николай Бурденко. Ему и принадлежала инициатива создать Академию медицинских наук еще в то время, как шли бои Великой Отечественной войны.
Он считал необходимым обобщать и развивать медицинскую науку, в том числе опыт, накопленный советскими медиками во время войны.
А опыт был огромным. Сам Николай Бурденко в годы войны создал учение о ране, предложил эффективные методы хирургического лечения боевых травм, разработал подробную инструкцию по профилактике и лечению шока, одного из самых тяжелых осложнений военных травм. Бурденко первым в стране стал использовать для лечения огнестрельных ранений антибиотики — пенициллин и грамицидин. Для изучения их действия он организовал научную бригаду из хирургов, бактериологов и патологоанатомов. По его настоянию антибиотики стали применять хирурги всех военных госпиталей. Бурденко разработал методы оперативного лечения ранений артерий, а также методы наложения швов. Из его достижений мирного времени — методы лечения онкологических заболеваний головного и спинного мозга, патологии мозгового кровообращения, создание советской школы нейрохирургии.
Николай Бурденко много раз бывал за границей, выступал на международных конференциях, общался с зарубежными коллегами.
Убеждение о необходимости советской медицинской академии родилось из опыта медицинских научных обществ и академий в других странах.
«В конце 1943 года среди ряда ученых-медиков возникла мысль, что в связи с успехами советской медицины во время войны для дальнейшего развития медицинской науки нужно учреждение, объединяющее ученых-медиков, — Академия медицинских наук», — пишет в своих воспоминаниях член-учредитель АМН СССР, советский физиолог, академик Василий Парин.
Говоря о создании академии, ее организаторы подчеркивали выдающиеся достижения советской медицины, физиологии, биохимии, психиатрии и необходимость связать эти научные достижения с клиникой. Они говорили о том, что в академии обязательно должны быть врачи-клиницисты, чтобы медицинская наука помогала лечению больных. Упоминали также о том, что часто мировая наука забывает о приоритете русских ученых-медиков.
Перед академией ставилась задача внедрения в изучение человеческого организма достижений и методов точных наук.
Пишет академик Парин: «Сессия избрала первый президиум новорожденной академии. Президентом был единодушно избран академик Николай Нилович Бурденко. Его научный авторитет был столь высок, что ни о какой другой кандидатуре не возникало и речи. Вице-президентами были избраны крупнейший советский патолог академик А.И. Абрикосов, известный ленинградский хирург профессор Военно-медицинской академии П.А. Куприянов, акушер-гинеколог М.С. Малиновский. Академиком-секретарем был единогласно избран автор этих воспоминаний».
Начало — яркое, конец — в изоляции
После Бурденко АМН СССР возглавляли также выдающиеся персоны, оставившие яркий след в истории медицины. Николай Аничков — второй президент Академии медицинских наук СССР (1946–1953), выдающийся патолог и гистолог, открыл роль холестерина в развитии атеросклероза. Александр Бакулев — президент Академии медицинских наук СССР в 1953–1960 годах, один из основоположников сердечно-сосудистой хирургии в СССР. Николай Блохин — советский онколог и создатель Онкологического научного центра, был дважды президентом Академии медицинских наук СССР в 1960–1968 и 1977–1987 годах.
В 1992 году образовалась Российская академия медицинских наук как преемник Академии медицинских наук СССР. В ее составе было три профильных отделения — отделение клинической медицины, отделение медико-биологических наук и отделение профилактической медицины — и выделялись региональные Сибирское и Северо-Западное отделения. В РАМН входило более 70 институтов, которые после реорганизации оказались в управлении Федерального агентства научных организаций (ФАНО).
Озабоченность этой ситуацией высказал последний президент РАМН академик РАМН Иван Дедов. Выступая на общем собрании РАН 27 марта, он, перечисляя впечатляющие прорывы мировой науки в геномике, в персонализированной медицине и лечении онкологических заболеваний, признал, что российская медицинская наука находится «в абсолютом изоляте».
Фактически о том же сказал президент РФ Владимир Путин в ежегодном послании Федеральному собранию: «Ведущие страны уже стоят на пороге внедрения лечебных технологий, построенных на био- и генной инженерии, на расшифровке генома человека. Это будет действительно революция в медицине. Считаю, что Минздрав и Российская академия наук должны сделать приоритетными фундаментальные и прикладные исследования в сфере медицины».
Тем не менее существование отдельной Академии медицинских наук, очевидно, государством признано излишним. В здании президиума РАМН на Солянке помимо медицинских академиков теперь расположены еще такие недавно созданные организации, как Российский научный фонд (РНФ) и Федеральное агентство научных организаций (ФАНО).
«У РАМН нет лица, она деформирована»
Своим мнением о роли Российской академии медицинских наук и ее нынешнем состоянии с «Газетой.Ru» поделился экс-президент РАМН в 2006–2011 годах, академик РАМН, директор Российского онкологического научного центра им. Н.Н. Блохина Михаил Давыдов.
— Михаил Иванович, что вы можете сказать в день 70-летия образования Академии медицинских наук, как ее бывший президент?
— Ничего. Академии больше нет.
— Но она была. По вашему мнению, создание Академии медицинских наук 70 лет назад продвинуло вперед медицинскую науку и клиническую медицину?
— Безусловно. Все передовое, что есть в современной медицине, — это сделала академия, и никто другой. Создание академии было очень прогрессивным шагом. Она сконцентрировала все передовые научные силы, она их координировала и направляла.
То, что мы имеем сегодня самого лучшего в медицине, — это произошло благодаря академической медицинской науке.
— Как вы считаете, нынешнее присоединение РАМН к РАН уже отразилось и отразится на российской медицине и работе ранее подведомственных РАМН институтов?
— Академия медицинских наук сегодня деформирована, у нее нет своего лица, и задачи ее непонятны.
Она не востребована, ее разработки не обязательны к исполнению, она потеряла функции органа исполнительной власти, и поэтому она никому не нужна.
— А какие изменения в связи с этим произошли в Российском онкологическом научном центре?
— Особенных изменений не произошло, хотя мы попали в совершенно другую организацию — ФАНО, которая находится на этапе своего формирования, поэтому дополнительных форм отчетности мы пока не ведем. Но и никакого толка от этого не видим.
— А как вам сегодня работается?
— Работаем как обычно. Мы сами определяем современные направления онкологии, определяем целесообразность тех или иных продвижений. Кто кроме нас может еще это сделать?