Цивилизация
— Верите ли вы в возможность сближения Европы и России на фоне общей борьбы с терроризмом?
— Борьба против терроризма возможна лишь в координации со всеми теми, кто на это способен, и, конечно, здесь нам нужна помощь России. Однако только лишь сближением ничего не добьешься — нужны правила, которые бы решили проблемы. Это означает создание очагов стабильности в мире. Это вопрос не только внешней политики, но и экономики, и социального вовлечения. Это должно быть сделано с помощью создания коалиции согласных.
— Как-то вы сказали, что, если мы не преодолеем кризис с беженцами, нас ждет третья мировая война. Почему вы пришли к такому выводу?
— Вы должны вспомнить, как начались две первые мировые войны: произошло объявление войны Австрией Сербии, потом вмешалась Россия, и началось. Вторая мировая война началась без объявления войны, но такова была стратегия Гитлера. Сейчас у нас тоже начинаются ползучие конфликты на границах, которые создают очаги напряженности. Сегодня в конфликтах не участвуют армии, мы все говорим о еще большей безопасности, но сегодня, когда одна часть общества живет в состоянии мира, а другая — в состоянии войны, такая ситуация может в любой момент взорваться. Те, кто стоит за такими конфликтами, не сидят на конференциях по урегулированию. Сегодня есть силы, которые способны использовать в конфликтной ситуации религию, положение меньшинств, интересы бизнеса: посмотрите, что происходит с компанией «Фольксваген» — это своего рода бизнес-война американцев против Европы.
И санкции против России тоже своего рода война.
— Как вы сегодня оцениваете отношения Европы и США?
— Я вырос в то время, когда американские политические деятели, губернаторы, министры постоянно приезжали в Европу. Сейчас уже все это закончилось, их интересует тихоокеанское направление. Конечно, в экономике и популярной культуре США по-прежнему очень сильны в Европе. Признаюсь, что принадлежу к поколению, которое всегда с симпатией относилось к США, однако сегодняшнее поведение американцев, начало которому было положено во времена Джорджа Буша-младшего, меня не радует. Разрыв связей с русскими был большой ошибкой.
— Видите ли вы, что Путин меняется и снова возвращается на позиции реалиста?
— Он начинает понимать ограниченные возможности России: ситуацию в экономике, бюджетной сфере и доходах, которые страна получает от нефти и газа. Учитывая эту ситуацию, он смягчает позицию по Украине, чему способствовало его вовлечение в сирийскую ситуацию. Я думаю, что между Украиной и Россией должно быть найдено какое-то решение крымской проблемы. Сегодня Крым стал достаточно тяжелой ношей для России в финансовом отношении.
— Вам не кажется, что молодое поколение политиков хуже понимает политические процессы, а больше полагается на соцсети?
— Вы правы, когда я выступаю с лекциями, я понимаю, что люди не осознают последствий Второй мировой войны. Когда я говорю об этом времени, о событиях в Праге в 1968 году и Будапеште в 1956 году, я вижу, что аудитория этого не воспринимает.
— В своем недавнем выступлении вы сказали, что европейская интеграция умерла, но что вы скажете по поводу самого ЕС?
— Есть две возможности: ЕС может умереть, и это будет одна альтернатива, но никто вам не скажет, каким будет будущее ЕС. Станет ли Великобритания 51-м штатом США, перестанет ли ЕС быть сильным союзом? В то же время результаты, достигнутые ЦБ ЕС во время кризиса, говорят о сильной стороне союза.
— Что вы думаете о НАТО?
— Что касается НАТО, то мы в Австрии помним, что было обещание не расширять НАТО, оно не было подписано на бумаге, но такой договор был. Что касается международных организаций вообще, я считаю, что сегодня они не играют никакой роли. Возьмите даже конфликт на Украине и Крым — нельзя там найти ни роль Совбеза ООН, ни роль Совета Европы.
Мы сегодня наблюдаем закат международных организаций, и это не очень хорошее развитие событий.
Мы наблюдаем двойные стандарты: решать конфликты ООН неспособна, однако все в сентябре съехались в Нью-Йорк, чтобы поговорить между собой и сфотографироваться.
