Цивилизация
Вы знаете, что такое «двойной сексуальный отворот», дорогие читатели и особенно читательницы? Если вам изменяет муж, что надо сделать? Устроить скандал? Подать на развод? Пойти в VIP-бьюти-центр и превратиться в самую привлекательную женщину на свете? Или по старинке выцарапать глаза разлучнице?
Вовсе нет! Надо сделать так, чтобы мужу-изменщику вдруг, совершенно внезапно, опротивела сама разлучница. Но и этого мало. Надо, чтобы одновременно он точно так же опротивел ей — до полного омерзения и тошноты. Вот это и есть «двойной сексуальный отворот», и его может обеспечить госпожа Люба, потомственная колдунья в восьмом поколении.
Судя по фотографии, госпоже Любе лет сорок пять. То есть родилась она в 1970 примерно году. Значит, ее мама родилась примерно в сорок пятом, так-так-так… значит, родоначальница этой славной династии колдунов появилась на свет в конце XVIII века — не всякая фамилия в России похвастается столь древними предками!
Чуть не забыл: двойной сексуальный отворот госпожи Любы начинает действовать в день обращения. Пожизненная гарантия эффективности. Постоянным клиентам скидка.
Добро бы дело касалось только несчастных маловысокоинтеллектуальных дамочек, которые в поисках утраченного семейного счастья готовы броситься к госпоже Любе, как раньше бросались в партком. Увы, речь идет о гораздо более значительных пластах нашего населения. Ну, конечно, не обо всем народе, но о его подавляющем (оно же конституционное) большинстве. Погружение в архаику стало знаком времени.
Тут не только ведьмы, колдуны, чакры и кармы, не только Солнце, которое вертится вокруг Земли, не только дремучие суеверия, с которыми отчаянно и безуспешно борются священники. Не только анекдотическое невежество. Тут еще некоторые структурные изменения общественного сознания — патернализм в его самом примитивном обличье, ксенофобия в широком смысле слова, то есть агрессивное неприятие любого «иного» — хоть инородца, оппозиционера, хоть гомосексуала, хоть инославного христианина, хоть художника-авангардиста.
И самое главное — разрушение рациональности.
Одни и те же люди безоглядно обожают президента, но зато очень недовольны социальной политикой государства; ненавидят Запад и «Гейропу», но считают, что «пора рвать когти в нормальную тихую страну»; уверены, что «америкосы — дико тупые», но покупают айфоны и айпады; и так далее.
Хотя, конечно, все эти вещи — мистика, невежество и алогизм — подпитывают друг друга, архаизируя, ну или демонизируя нашу жизнь. Откуда на нас накатила эта волна темноты?
Увы, все началось в конце семидесятых. Когда на страну обрушился золотой дождь нефтедолларов — а они были направлены не на модернизацию, не на перевооружение производства, а на потребление. На импорт австрийских сапожек и французских мороженых курочек.
Помню, как я тогда спрашивал видного советского экономиста: как же так? Он отвечал с грустным цинизмом: отдача от модернизации когда еще будет, а курочка — вот она! И похлопывал себя по животу.
Курочки обеспечивали стабильность брежневского режима. Это понятно, страна уже устала гоняться за журавлями счастья будущих поколений. Но импортная мороженая синичка (то есть курочка) склевала будущее. Индустриальное будущее — и ментальное тоже.
Потому что эти две вещи — производство и разум народа — прочнейшим образом связаны. Когда страна производит высокотехнологичную продукцию, в стране развиваются наука и образование. Рациональность и эрудиция, знания и умения становятся главной ценностью, и всякие чакры вместе с «четверговой водой» вызывают лишь усмешку.
Но когда нет производства высокой технологии, тогда, извините, и мозгов нет.
А ведь когда-то в СССР делали настоящий хай-тек. Выпускали в 1957–1963 годах великолепный радиоприемник «Фестиваль» с дистанционным управлением — кажется, единственный советский приемник hi-fi, то есть высшего класса по официальным мировым стандартам. Правда, стоил он сумасшедших денег — 2760 руб., хотя в те годы средняя советская зарплата составляла около 400 руб., а машина «Москвич» стоила около 9000 руб. Но я слегка отвлекся; фактура очень интересная…
А еще раньше, в начале тридцатых, бывшие беспризорники под руководством Макаренко делали фотоаппараты — и не какие-нибудь, а копии Leica II, которая тогда была вершинным достижением фототехники, и получился знаменитый ФЭД. После войны на базе камеры Contax делали прекрасный «Киев», были и собственные разработки — например, кинокамера «Конвас-автомат». Недавно я листал альбом какого-то знаменитого английского фотографа, и там в первой строчке автобиографии мастера увидел: «Когда мне было 14 лет, отец подарил мне камеру «Зенит-Е»…» Кстати говоря, эта камера была самой популярной в мире зеркалкой — выпущено более 8 млн штук, продавали в Англии, Франции, Америке, Японии (!) и Германии (!). Хорошая была камера. Надежная, но довольно простая. Без прыгающего зеркала и прыгающей диафрагмы, с несопряженным экспонометром. Фотографы поймут, о чем речь.
Остановимся на этом сюжете. Про экспонометр.
Советская промышленность имела фатальный внешний ограничитель. Развитие промышленности и, соответственно, развитие национальных мозгов тесно связаны с политическим режимом. Да, в СССР были мощные военные технологии, но они гораздо слабее влияют на общий уровень развития страны, чем гражданское производство.
Можно создать атомную бомбу или реактивный бомбардировщик среди бараков с сортирами во дворе. А вот сделать кухонный комбайн или пишущую машинку нельзя.
Тут нет никакой загадки. К высокотехнологичному товару широкого потребления предъявляются, как это ни парадоксально звучит, гораздо более разнообразные и жесткие требования, чем к оружию.
Но и с оружием не все так просто. Атомную бомбу, ракету или реактивный самолет первых поколений — можно спроектировать в сталинской «шарашке» и изготовить на заводе с казарменным распорядком. А вот современное высокоточное оружие, набитое электроникой — нельзя.
Это еще сильнее касается потребительского хай-тека. В классических советских условиях (с однопартийностью, цензурой, спецхраном и выездными визами) можно было сделать ламповый hi-fi и простую, надежную камеру с несопряженным экспонометром. То есть с экспонометром, который вделан, а на самом деле просто приделан к камере, и надо считать с него показания и установить нужную выдержку и диафрагму. А вот создать камеру с сопряженным экспонометром, который передает значения на затвор и диафрагму — для этого нужна свобода. Демократия. Открытость.
Конечно, пытались объехать реальность на кривой кобыле. Делали советские камеры-полуавтоматы и даже автоматы. Но они были так себе, гораздо хуже «Никонов» и «Кэнонов». И транзисторные приемники тоже не шли ни в какое сравнение с «Сони» и «Грундигами». А своего бытового компьютера и своей цифровой камеры так и не выпустили.
С одной стороны, «политику партии поддерживаем и одобряем», скованность мысли и дела, сплошные спецхраны и допуски, невозможность свободно общаться с коллегами по всему миру. С другой — все можно купить за нефтедоллары. Буквально все — от бытового компьютера и мороженого бройлера до электронной начинки военных самолетов.
Так что развитие национальных мозгов из главной государственной задачи постепенно превращалось в изысканный спорт одиночек.
Но вот двадцать лет назад пришла желанная свобода.
Еще теплились очаги высокотехнологичных индустрий, еще волновались умы, желавшие модернизировать, догнать и перегнать… Но, увы. Очевидно, крах советского лицемерия зацепил и обрушил вообще всякий идеализм. Вкладываться в будущее? В высокие технологии? В высококлассное образование? Юродство или попытка организовать хороший распил.
Я все время слышу совершенно однотипные истории. Был прибыльный бизнес (пищевой, текстильный, электронный, какой хотите); его стали отжимать — думаете, ради бизнеса? Чтоб самим варить, ткать, паять? Да нет, ради недвижимости, ради корпусов, которые можно сдавать в аренду, хоть под склады, хоть под торговые центры. Так проще. Так выгоднее.
Рабочие места, судьбы людей, развитие страны, ее индустриальный, а значит, интеллектуальный потенциал — какая чушь! Быстро выйти в кэш и рвать когти. В Гейропу или к тупым америкосам.
Можно ли переломить этот уже почти сорокалетний импортоориентированный архаизирующий, извините, тренд?
Разумеется, можно. И самое смешное — все понимают как. Но для этого понадобятся железная политическая воля и еще лет сорок времени.
А живем-то сегодня! Муж-то сейчас изменил, что его, сорок лет воспитывать? Да и кому он нужен будет, через сорок-то лет?! Лучше пойти к госпоже Любе, колдунье в восьмом поколении.
