Цивилизация
Мы с дочкой гуляем по вечерней Феодосии. На набережной уйма народу: темнеет нынче рано, не сидеть же дома без электричества. Самое время снимать фотографии «в ноябрьском Крыму, в разгаре курортный сезон» — если у кого хороший ночной режим. Народ веселый, мирный и бодрый, многие с фонариками, навстречу проезжает детская коляска, оборудованная слепящей фарой-прожектором.
В кафешке в конце набережной горит свет, люди устремляются туда, наперебой спрашивая пароль от вайфая. Но вайфай, конечно, не работает. Успеваю выпить кофе, и свет гаснет. Продавщица зажигает свечку, феодосийцы возвращаются на променад.
Внезапно в конце набережной раздаются взрывы, эффектно вспыхивают во тьме адские красные огни со шлейфами дыма. Два десятка юношей чеканят шаг по набережной, скандируя «За русских! За русских!» и отмечая свой путь петардами. Мамочки с колясками боязливо жмутся поближе к клумбам. Молодые люди затягивают песню-ремейк: «От Карпат до каких-то морей крымские ультрас всех сильней». Ну ладно,
ультрас — не самое страшное, что можно встретить в темноте.
Пока все это воспринимается как приключение.
Начало крымского блэкаута прошло для меня незамеченным. Поздно ночью я досматривала онлайн кино, на столе погасла лампа, и я порадовалась, что заряд батареи в нетбуке еще есть, а фильм успел догрузиться. Не раз и не два мне за последние недели отключали свет на час-другой — обычное дело. Утром, не обнаружив света, я тоже не насторожилась и сварила кофе на резервной плите с газовым баллоном, купленной еще в прошлом году вместе с небольшим генератором. Никто и не надеялся, что в Крыму, «вернувшемся домой», не будет проблем с электричеством.
Через пару часов свет появился, еще через полчаса прорезался интернет. И вот тогда я узнала все.
Да, я была очень зла. Потому что — теракт, как ни крути. И произошел он на материке, на территории, подконтрольной украинским властям.
Власти в сговоре с теми, кто это сделал, или не в состоянии их контролировать? Взрывать электроопоры нынче в порядке вещей или виновные понесут наказание, автоматически становясь жертвами «кровавого режима»? Подчеркните лучший для моей страны вариант. Я — не вижу.
Организаторы гражданской «блокады Крыма» — очень неудачный термин, сам по себе крупное поражение на информационном поле — с самого начала акции заявляли о том, что следующим шагом после остановки товарно-продовольственного сообщения станет отключение полуострову электроэнергии.
Ожидалось, что решение будет принято официально, но власть заняла неопределенно-выжидающую позицию. Потому решительные действия предприняли другие люди, пожелавшие остаться неизвестными — в лучших традициях гибридной войны. Крымская тема вновь актуализировалась в информпространстве, украинские пользователи соцсетей полны оптимизма, плавно переходящего в злорадство над крымчанами, которые в очередной раз угодили в крупную неприятность — якобы по своей вине.
Заявленные цели участников «блокады» остаются прежними — освобождение политзаключенных, снятие запрета въезда на родину крымскотатарским лидерам Мустафе Джемилеву и Рефату Чубарову, прекращение репрессий и обеспечение свободы слова в Крыму — и звучат по-прежнему декларативно. Неужели кто-то и вправду верит, что Кремль пойдет на уступки хоть по одному из пунктов только потому, что каким-то новоиспеченным российским гражданам отключили свет?
У меня на руках билеты на поезд, купленные месяц назад. Последние два дня должны были стать тихим и грустным прощанием с родными местами, особенно болезненным теперь каждый раз, когда приходится уезжать. Вместо этого самые простые предотъездные дела — перепрограммировать сигнализацию, заплатить коммуналку, даже полить сад — на фоне блэкаута превращаются в сложный квест и бег с препятствиями.
Успеваю прочесть в новостях обещание Аксенова никому не отключать свет дольше чем на девять часов. После этого электричество пропадает на сутки с лишним, и я полностью выпадаю из информационного пространства в реальную жизнь.
Кафе и магазины в Феодосии работают через один. На второй день блэкаута ассортимент скоропортящихся продуктов заметно редеет, хлебные полки — здесь очень вкусный и недорогой местный хлеб — пусты. Продуктового ажиотажа не наблюдается: феодосийцы фактически остались без холодильников, а многие и без возможности приготовить еду на плите.
Супермаркет бывшей сети АТБ, которую никто здесь так и не называет ПуД, закрыт. В супермаркете-конкуренте «Новый Свет» электричество горит, продаются на кассе свечи и играет в колонках «Океан Ельзи», они его часто включают последнее время: «Я не сдамся без бою...».
В полуподвальных электротоварах — у меня ко всему сгорело реле напряжения — продавец подсвечивает товар большим фонарем. На фонарики и аккумуляторы нынче спрос. «А генераторы у вас есть?» — спрашивает кто-то. Это шутка, смеется и продавец, и покупатели: генераторы за день исчезли в городе как класс, не достать ни за какие деньги, впрочем, новую услугу «доставка генераторов под заказ» предлагают объявления, написанные от руки.
В темноте феодосийская «горка», застроенная частными домами, все же кое-где светится, в отличие от спальных районов.
«В четыре часа мы отключаем генератор!» — объявляют в банковском отделении, и я успеваю заплатить — какая ирония! — за свет.
Говорят, что генераторами все-таки оборудованы родильные дома и больницы. На заправках, где есть электричество, напротив всех видов бензина светятся нули, дизтопливо пока есть.
Пытаюсь подслушивать разговоры в городе. Как ни странно, о подоплеке происходящего — ни слова. В основном бытовое: «Во сколько у вас отключили?» — «А у вас?», тинейджеры обсуждают, кто с каким успехом зарядил гаджеты, пожилые тетеньки — как будут проводить по бухгалтерии расход топлива на генераторы. Много шуток и смеха, народ бодрится изо всех сил. И только раз слышу издалека обрывок обвинительного: «Это же терроризм!»
В общем, да, как и было сказано. Но есть нюанс.
— Понимаешь, я могу осуждать людей, которые это сделали, — пытаюсь пояснить крымскому идейному «ватнику». — Все нормальные крымчане, заложники ситуации, имеют на это право. Но не ты. Это война, и ты подписался за нее, когда побежал на «референдум».
Отвечает упрямо:
— В Крыму нет войны.
— Посмотри по сторонам. Темно? Это она.
На следующее утро у меня в поселке пропадает мобильная связь. Я не могу связаться ни с отцом в Крыму, ни по скайпу с мужем в Киеве. Ни с кем вообще. Потом, оказавшись в городе по пути на автостанцию, вижу, как люди лихорадочно вызванивают друг друга, кого получится, по цепочке узнают, как там близкие.
В Симферополе, в родительской квартире, электричество почему-то есть. Его не выключают даже тогда, когда должны были, согласно распространенному накануне графику (моему поселку, узнаю я из этого документа, полагается четыре часа света в сутки).
На дверях подъезда висит памятка от городской администрации: жильцов отговаривают пользоваться лифтом, призывают выключать из розеток электроприборы, а также дают множество ценных советов по экономии электроэнергии.
Например, переставить холодильник в самый затененный угол кухни, чаще мыть окна и оклеить стены светлыми обоями.
Крымские власти добились значительных успехов в борьбе с блэкаутом: уволен министр энергетики, закрыты крупные предприятия, отпущены на каникулы школьники. Аксенов призвал работодателей дать матерям маленьких детей оплаченные отпуска, а Константинов «попрощался с Украиной на ее родном английском языке». А вот-вот, уже к 20 декабря, будет запущена (здесь фанфары) первая линия энергетического моста.
Кто бы сомневался, власти уже вовсю используют беспроигрышную военную риторику, играя героическим словом «блокада». А некая депутат даже успела сравнить ночной подрыв опор с «вероломным нападением Гитлера на СССР в четыре часа утра».
Симметричные отсылки к реалиям Второй мировой звучат и от украинцев, которые сравнивают подрывников с партизанами. Действительно, во время той войны партизаны тоже взрывали электроопоры и мосты, пускали под откос поезда. И страдало в первую очередь мирное население, и жертвам гестапо не становилось легче, но нацисты были вынуждены тратить ресурсы, что в итоге стало заметным вкладом в победу.
...Автобус, следующий на Чонгар, полностью забит, водитель берет и стоячих пассажиров. Многие волнуются, успеют ли на поезд в Новоалексеевке — для них это первый переход «границы» с материком. Крымская пенсионерка, традиционно обсудив с коллегой-старичком размер пенсии — повысили, но ведь ее теперь ни на что не хватает — признается, что впервые за все это время едет к дочке в Киев: «Не было счастья, да несчастье помогло».
Я уезжаю. А каково тем, кто остается, не зная, разрулится ли ситуация к выходным, когда украинские электрики починят хотя бы одну из опор, или будет продолжаться месяцы, если не годы?
В соцсетях идет перекличка крымчан: кому в какое время включили (о «выключили» речь уже не идет) электричество. Все бодры и готовы терпеть. Проукраинские крымчане — потому что Украина наглядно показала, чье в Крыму электричество, и каждый вечер в темноте приближает победу. Пророссийские — потому что они дома, и хоть камни с неба, и мудрое начальство непременно что-нибудь решит. А те, кого в Крыму, как и везде, большинство — обычные люди, которым не столь важен флаг на исполкоме, как собственный дом и здоровье детей, — воспринимают происходящее как стихийное бедствие, очередное в череде свалившихся на Крым после «возвращения в родную гавань». Они тоже потерпят, приспособятся и выживут. Потому что надо ведь жить.
Встречаясь на темной набережной, крымчане старательно не говорят о том, кто виноват. А только о том, что делается и что с этим делать: «Во сколько у вас включили?»
Автор — писатель, журналист. Автор романов «Пансионат», «Глобальное потепление», «Н2О», «Сад камней» и др. Лауреат Русской премии и премии Бориса Стругацкого «Бронзовая улитка»
