Цивилизация
– Буквально несколько дней назад Минцифры заявило, что собирается использовать биометрические данные россиян для входа на портал Госуслуги. Многие люди уже переживают за сохранность своих данных. Обоснованы ли эти страхи?
– Понимаю переживания граждан, и поэтому поднимал этот вопрос на заседании нашего профильного комитета, в котором участвовал министр цифрового развития Максут Шадаев. Безусловно, сохранность биометрических данных должна быть под контролем государства и под его защитой. Именно поэтому Единая биометрическая система в скором времени получит статус государственной, с соответствующими требованиями безопасности.
Биометрическая аутентификация – это новый технологический уровень, но ко всему новому многие относятся настороженно. Но граждане должны понимать, что речь не идет об обязательном сборе биометрических данных населения: он производится на добровольной основе. И задача государства – провести грамотное разъяснение, доказать удобство и безопасность использования биометрических систем.
Мы должны понимать один из ключевых принципов функционирования новой экономики: за качественно новый уровень комфорта и сервиса мы отдаем частицу своего «я». Делать это или нет – выбор каждого.
Вы наверняка слышали о планах Facebook по созданию метавселенной, основанной на виртуальной и дополненной реальности, с использованием биометрических данных пользователей. И тут я вижу реальную угрозу. Все-таки самая крупная утечка персональных данных в истории связана именно с Facebook. У нас нет гарантий, что когда-нибудь не произойдет большой утечки биометрии пользователей метавселенной. Мое глубокое убеждение, что только государство может гарантировать должный уровень защиты биометрических данных. И, конечно, гражданин имеет полное право не предоставлять их никому.
– Будет ли в России вместо бумажного паспорта и остальных документов вводиться единый QR-код?
– Технология перевода основных документов в цифровой вид мне представляется очень перспективной. Уверен, что она будет развиваться. Что касается, например, электронного паспорта, то я, скорее всего, его себе оформлю. Бытует мнение, что его можно подделать – но важно понимать, что бумажный паспорт подделать гораздо проще.
Я думаю, что уже в следующем году граждане начнут активно пользоваться цифровым паспортом, и я тоже с удовольствием буду его использовать.
Я уже перешел на электронную трудовую книжку — считаю, что начинать нужно с себя и показывать пример другим, особенно если ты депутат и состоишь в «цифровом» комитете.
– В РФ был принят закон о «приземлении» иностранных технологических компаний. Говоря об IT-гигантах, скажите, уже есть какой-нибудь сформировавшийся список тех компаний, которые «приземлились»?
– Закон вступает в силу с 1 января 2022 года. Часть иностранных компаний уже приземлились, и этот список есть, но есть и другая часть, которые занимают выжидательную позицию. Скорее всего, в декабре они начнут принимать для себя решение: играть по нашим правилам или нет. Для многих зарубежных ИТ-гигантов наш рынок не является крупным. Но, с другой стороны, они прекрасно понимают, что, уходя, они освободят эту нишу для других. После этого вернуться на рынок им будет намного сложнее.
Здесь даже вопрос не в тех деньгах, которые зарабатывают на российских пользователях, а вопрос стратегии развития большой компании. Любая корпорация ориентируется на тотальное доминирование – и стратегия Facebook, скупающего и поглощающего своих возможных конкурентов еще на стадии стартапов, тому яркий пример. Исходя из стратегии мышления, которой руководствуются IT-гиганты, можно смело прогнозировать, что они не уйдут с нашего рынка. Google, например, прекрасно понимает, что, если он уйдет из России, «Яндекс» будет аплодировать. Таким образом они откроют «Яндексу» путь для экспансии в восточно-европейском направлении. С другой стороны, конкуренция Google и «Яндекса» позитивно влияет на качество поиска и развитие смежных сервисов. От конкуренции выигрывают пользователи, а задача государства – защищать их интересы, поэтому мы продолжим строить ИТ-законодательство в антимонопольном ключе.
Считаю, что уходить никто не будет, и все иностранные IT-компании так или иначе будут соблюдать этот закон о приземлении.
Мы предложили им удобный и понятный механизм, и я уверен, что зарубежные компании, ориентированные на цивилизованное присутствие в РФ, его примут.
– Как вы относитесь к ситуации, которая произошла буквально в прошлом месяце с компанией Facebook, когда их внутренние документы слил информатор?
– Кстати, я написал письмо информатору Facebook Фрэнсис Хауген, пригласил ее в Россию. Пусть доля рынка Facebook в российском сегменте небольшая, общение с их бывшим сотрудником, погруженным во внутреннюю кухню корпорации, может быть полезно и для российских соцсетей, и для наших экспертов.
Я, конечно, хотел бы увидеть Хауген в Москве, и все для этого сделаю, если что-то от меня потребуется в организационном смысле.
Американское правительство, которое позволило Facebook купить и Instagram, и WhatsApp, по факту само создало такого монополиста. И, мне кажется, сейчас к ним приходит осознание того, что они натворили – после того, Facebook начал претендовать на политические функции. С помощью рекомендательных алгоритмов соцсеть пытается навязывать свое видение мира, свою позицию, свой культурный код другим странам, помогать избирать президентов других стран. Это вообще очень успешный проект, и, когда финансовая история доходит до такого уровня, у владельцев появляется ощущение всемогущества.
Я уверен, что этот скандал, который произошел с компанией, был скоординирован американским истеблишментом, была произведена достаточно продуманная акция. В том числе, синхронная пиар-кампания в крупных американских СМИ, которые опубликовали критические материалы по слитым документам.
Так или иначе власти США придут к тому, чтобы разделить Facebook. На мой взгляд, именно поэтому мы должны идти по пути ограничения влияния IT-гигантов, чтобы они оставались модераторами, а не цензорами. Они должны только предоставлять коммуникативную среду в чистом виде, но не пытаться играть в политику.
– У нас тоже есть крупные IT-компании, которые можно сказать претендуют на звание монополистов. Есть ли у вас какие-то планы по регулированию их деятельности, чтобы ситуация не дошла до тех масштабов, как произошло с Facebook?
– Все же надо признать, что нашим компаниям еще далеко до уровня влияния Facebook в мировой индустрии, однако потенциал у них есть. Поэтому мы строим наше законодательство в сфере новой экономики антимонопольным по духу. Нам важно, чтобы основные сегменты были конкурентными – и это неплохо получается: у нас есть конкуренты среди соцсетей, среди ИБ-компаний, среди поисковых сервисов. Поэтому мы продолжим идти в этом направлении.
Стоит отметить, что именно для этого мы разработали и приняли закон о приземлении – чтобы создать равные условия для российских и иностранных компаний. Сегодня этого равноправия нет: российские компании, конкурирующие с западными гигантами на своей земле, сильно поражены в правах. Все должны одинаково соблюдать закон, платить налоги и вести себя цивилизованно.
В отличии от европейского рынка, который жестко монополизирован американскими сервисами, у нас такой монополии нет. В России достаточно неплохо развиваются местный рынок. Кроме того, мы заинтересованы в появлении сильного национального видеохостинга. В этом направлении сейчас двигаются VK, и Газпром-медиа (RuTube), и, на мой взгляд, у VK получается лучше, если исходить из количества активных пользователей.
– Все перевозбудились после победы российской киберспортивной команды Team Spirit на международных соревнованиях The International 10 по Dota 2. Как вы думаете, стали ли люди относится к играм менее предвзято?
– На самом деле, все по-разному к этому относятся. В России миллионы геймеров, и мы видим индустрию игр одной из точек роста новой экономики, вместе с нашими онлайн-кинотеатрами, соцсетями, поисковиками и антивирусными решениями. У всех этих направлений отличный потенциал, именно поэтому формируются и принимаются новые пакеты льгот для компаний, которые ориентированы на экспорт. Помимо талантливых команд и игроков у нас есть качественные разработчики и креативные команды, которые способны производить продукты, конкурентоспособные на мировом рынке.
Особенность регулирования новой экономики в том, что она очень быстро развивается. То же телевидение существует уже не первый десяток лет, поэтому там все отрегулировано замечательно, а «новое телевидение», онлайн-кинотеатры сейчас находятся в стадии бурного роста – пандемия предоставила им для этого очень хорошие условия.
То же самое с игровой индустрией – здесь мы пока находимся в позиции наблюдателя, анализируем развитие и, в том числе зарубежный опыт регулирования этой отрасли.
Думаю, что национальное регулирование индустрии киберспорта и гейминга необходимо – как в рамках существующего законодательства (например, «приземление» зарубежных сервисов цифровой дистрибуции), так и на уровне новых инициатив (в частности, вопрос о необходимости возрастной маркировки игр). Думаю, что эта задача станет важной частью работы профильного комитета Госдумы, и надеюсь, что представители российской игровой индустрии и киберспортсмены примут в ней участие.
– Вы планируете перенимать законодательства других стран в полной мере, например, политику Китая, которая накладывает определенные ограничения для детей в плане игр, или все же Россия пойдет своим путем?
– Я в этом плане сам по себе небольшой Китай: в плане видеоигр ограничения наложил на своего ребенка. В школьные годы и сам увлекался играми, очень любил стратегии – но в какой-то момент осознал, что иду не туда.
Думаю, дозированный уход в виртуальный мир идет только на пользу ребенку, но родители обязаны это контролировать, устанавливать определенную грань. Я не сторонник запретов, но для дочери игры ограничил, потому что заинтересован в том, чтобы сейчас она была ориентирована на учебу. Хотя у нее, конечно, есть 20-30 минут на это дело, чтобы просто отдохнуть и получить положительные эмоции.
Поэтому не считаю, что в отношении игр нужна жесткая запретительная политика со стороны государства. Тут можно провести аналогию с антиалкогольной кампанией позднего СССР. К чему это привело? Достали самогонные аппараты, началась активная нелегальная торговля – государство от этого только потеряло.
– Правильно я понимаю, что законотворческие планы комитета в следующем году будут направлены именно на антимонопольную борьбу?
– Наша позиция – помогать рынкам быть конкурентными. Помимо этого, особое внимание мы уделяем защите персональных данных. Есть разные взгляды на статус персональных данных: например, в Америке это элемент бизнес-оборота. В Китае это собственность государства. Нам ближе подход европейских законодателей, персональные данные должны оставаться собственностью граждан – и в регулировании мы будем последовательно придерживаться этого принципа.
Мы готовим нескольких инициатив, связанных с регулированием рекомендательных алгоритмов. Нам необходимо специальное регулирование в индустрии аудиовизуальных сервисов (не надо путать с видеохостингами). Эта индустрия быстро развивается, и задача законодателя сегодня уметь оперативно реагировать на изменения.
Мы внимательно изучаем тот рынок сервисов, который сложился вокруг игровой индустрии – в частности, проверяем информацию о том, что маркетплейсы игровых товаров могут использоваться для легализации денежных средств, полученных преступным путем. Эту лазейку нужно закрывать.
Очень важно приступить к формированию наднационального законодательства в IT-сфере.
Здесь нужно выходить на международные площадки – ООН и ОЭСР, где поднимать вопросы цифровой безопасности, защиты персональных данных, их локализации на территориях разных стран. Проблематика очень обширная, и я уверен, что когда-нибудь ведущие страны придут к тому, что нам нужно садиться за стол переговоров и формировать еще и наднациональные законы для глобальных IT-компаний.
– Когда, по вашему мнению, лидеры ведущих стран придут к тому, чтобы совместно формировать наднациональные законы в IT-сфере?
– Я бы хотел, чтобы это случилось как можно быстрее – но пока все страны сосредоточены на локальном законотворчестве. Возможно, политические разногласия мешают или же нужен какой-то импульс.
– Нельзя рассматривать пандемию как такой импульс? Все-таки за последние два года увеличилось число киберпреступлений, и они уже направлены не на обычных пользователей, а на крупные компании.
– Объективно, нужно было еще вчера всем собраться и договориться об определенных правилах. Но опять же существует много противоречий, которые мешают конструктивным переговорам, разнонаправленность интересов. Американцы хотят влиять и вмешиваться в наши выборы. Это часть их международной повестки, они так работают. Конечно, они заинтересованы в том, чтобы влиять на рынки других стран через крупные компании – тот же Facebook. Как мы с ними сядем за стол переговоров?
Мы открыты к диалогу. С американцами, к сожалению, в ближайшее время мы не сможем эффективно договариваться, но с Европейским Союзом, с ОЭСР мы могли бы выстроить совместную работу, потому что и мы, и они заинтересованы в противодействии экспансии больших американских компаний.