Цивилизация
«На хейт не обращаю внимания, думающие люди меня понимают»
— В июне вы ездили на сборы в Армению — как все прошло? Как выглядел ваш распорядок, чему больше всего уделяли внимание?
— Я давно хотел съездить в горы. Горная подготовка полезна для функционалки чисто физиологически: растет гемоглобин, количество эритроцитов в крови после двух недель, а лучше трех, проведенных в горах. Вот мы и решили съездить, проверить это. Был функциональный сбор, все прошло отлично, Армения мне очень понравилась.
Смешно было читать некоторые комментарии: вы зачем туда поехали, надо было не туда ехать! Люди вообще не понимают, о чем пишут. Мы тренировались на базе, которая была построена еще в 1967 году для подготовки советских спортсменов к Олимпиаде в Мехико. Потому что в Мексике им приходилось выступать на высоте 2400 метров над уровнем моря, а здесь было 2000 метров.
— То есть цель была именно в том, чтобы опробовать горный климат и его воздействие на организм?
— Среднегорный. Там довольно хорошие условия, база строилась под все, по сути, виды спорта. Там есть зал бокса, 50-метровый бассейн, зал для борьбы, стадион. Мы тренировались, а еще приехала сборная России по плаванию готовиться к Токио и занималась параллельно с нами. Было очень интересно.
— Последний на данный момент ваш бой был против бразильца Марсио Сантоса. Вы одержали победу, но последовала неожиданно жесткая реакция спортивного сообщества на результат и критика со стороны болельщиков и спортсменов. К примеру, Альберт Дураев и Хамзат Чимаев сомневались, что вы сможете быть конкурентоспособным в UFC. Брат Исмаилова сказал, что Магомед бы однозначно победил такого Шлеменко. Вы ожидали, что будет столько негатива? С чем вы это связываете?
— Я не видел ни одного спортсмена, который сказал бы, что я проиграл этот бой. Да и какого-то мощного негатива в свою сторону не ощутил. Бой я провел, конечно, не лучший в карьере, но главное — выиграл сам и привел к победе пятерых ребят из нашей команды, которые выступали на том же турнире. 100-процентный результат. Покажите другого «играющего тренера», давайте сравним результаты.
Насчет слов Рамазана Исмаилова — я этого человека уважаю, но согласитесь, было бы странно, если бы он сказал, что его брат мне проиграет.
А говорить о первых двух — с моей стороны было бы одолжением называть их имена, — не считаю нужным. У них двоих вместе взятых в три раза меньше боев, чем у меня. Первый из них вообще уже три года не выступает, зато очень внимательно за мной следит. Второй теперь остался без менеджера, который его так хорошо продвигал. Пусть их своя карьера беспокоит.
— Значит, вас это не задевает и вы на это не обращаете внимания?
— Знаете, я такой человек… Если я что-то говорю о ком-то, то могу это же сказать и человеку в лицо. Такие качества у людей не всем по нраву и будут сопровождаться хейтом. Да, есть люди, с которыми у меня испортились отношения из-за каких-то моих высказываний. Не только в мире спорта. Ничего страшного в этом не вижу. Многих людей вообще пугает, когда кто-то открыто высказывает свое мнение. И они думают: а ему что, больше всех надо, что ли? Хотя ты просто ответил на вопрос журналиста и выразил свое мнение.
Понравится мое мнение всем, обидится ли на него кто-то — мне, честно, плевать. Хейт — это обратная сторона популярности.
— К теме хейта мы, безусловно, еще вернемся. Но не могу не спросить о следующем бое: в команде вашего будущего соперника Рафаэла Карвальо объявили, что в июле поединок не состоится из-за коронавирусных ограничений. Не обидно, что это затягивается на определенное время? Или, наоборот, будет легче нормально к бою подготовиться?
— Конечно, меня это расстроило: я специально летал в Армению и был готов к тому, чтобы подраться 17 июля. Я хорошо подготовился. Но, знаете, мы вошли в такую эпоху, когда тяжело что-то прогнозировать, никто не знает, что будет дальше. Никто не мог предсказать, что будет ужесточение из-за коронавируса. Многие бойцы попали в сложные ситуации, да и не только бойцы. С визами сейчас колоссальные проблемы. Такая ситуация, обстановка — приходится чем-то жертвовать. Я к этому нормально отношусь. Еще когда началась пандемия в 2020 году, у меня отменился бой с чемпионом PFL, и сейчас — то же самое. Точнее, сейчас он не совсем отменился — поединок предварительно перенесен на осень. Посмотрим, все будет зависеть от обстановки. Пока Карвальо готовится, просто это займет чуть больше времени.
«Выбрал Bellator из-за привлекательных финансовых условий»
— Ваш агент Алексей Жернаков говорил, что как раз после этого боя должны начаться переговоры с UFC. Получается, и эта ситуация тоже затягивается? Почему вообще решили не форсировать переговоры? Или может быть так, что ваше желание перейти в UFC будет зависеть от результата боя с Карвальо?
— От результата это в любом случае будет зависеть. Я не хочу любой ценой попасть в UFC, поэтому просто смотрю разные варианты. Будет возможность — я, конечно же, там выступлю. А не будет — ну, значит, не судьба.
— Достаточно давно ходят разговоры про ваш возможный бой с Исмаиловым. Не будет ли сожаления, если ради этого боя придется отказаться от UFC? Что для вас в приоритете?
— Нужно сначала понять, какой будет интерес, мы же профессионалы. Однозначно, мне этот бой очень интересен со спортивной точки зрения. Рядом можно поставить разве что бой с Исраэлом Адесаньей. Я не шучу. Посмотрите первую десятку рейтинга UFC в среднем весе.
И скажите — с кем из них мне надо подраться, чтобы людям в России это было интереснее, чем мой бой с Магой? При этом пока рано говорить о поединке с Исмаиловым, его бой еще не состоялся. Если Вова Минеев победит Магу, то логично будет подраться за пояс с Вовой, а потом еще и с самим Исмаиловым — вариантов может быть много. В принципе, сейчас растет интерес к российскому ММА, особенно в моем весе. Потому что мы сами этот интерес формируем.
— А если говорить об интересе финансовом? Согласитесь, он ведь тоже имеет место. Допустим, президент AMC Fight Nights Камил Гаджиев говорил, что готов предложить гарантированный гонорар в $300 тыс. за бой с Исмаиловым — это больше, чем получают некоторые чемпионы UFC. И не секрет, что, если сравнивать UFC с российскими промоушенами, там зарплаты в среднем гораздо меньше. Вопрос в том, не смущает ли вас, что в случае перехода в UFC вы можете потерять в деньгах?
— Я проще скажу: это одна из причин, почему я до сих пор туда и не перешел. Я же все-таки профессиональный спортсмен, это мой единственный источник дохода. А нагрузка, которая на меня ложится — общественная, социальная, — она большая. У меня немаленькая семья, я должен зарабатывать. Не спорю, если бы мне было 20 лет и передо мной бы все открывалось, — это одно. Но я уже состоявшийся боец, бывший чемпион Bellator. И моя карьера постепенно идет к завершению. И поэтому нужно более грамотно подходить к таким вещам. У меня был опыт в Bellator: один раз заключишь контракт, а потом сложнее его расторгнуть. Надо быть внимательнее. Можно подписать контракт, но вопрос, на каких условиях.
В моей жизни уже был выбор между Bellator и UFC — я выбрал Bellator именно из-за финансовой составляющей, она была намного привлекательнее. Прав я был или нет, мы уже не узнаем. Сейчас для меня деньги уже, к счастью, не так важны — хотя важны все равно. Но если говорить о бое с Исмаиловым, ведь нет речи о том, что это исключительно финансовый аспект. И медийный тоже, и спортивный — все на уровне. Это очень крутой бой.
«В России бойцы напичканы химией по уши»
— В свое время вы достаточно резко высказывались о вашем дивизионе UFC, назвав его «болотом». Вместе с тем, там есть бойцы, за которыми вы наверняка следите. Для вас из топа UFC кто наиболее интересен и кто мог бы быть самым опасным соперником?
— Повторю, Адесанья был бы самым интересным. В UFC именно в этом весе есть большой кризис — за титул ставить некого. Сейчас за пояс будут опять драться Роберт Уиттакер и Адесанья. И получается, что новых имен нет, и они не появляются. Поэтому я и сказал, что это «болото». С другой стороны — что мне нравится в UFC, так это возможность, во-первых, драться часто и, во-вторых, быть уверенным в том, что твой соперник не на химии.
В России приходится драться с людьми, которые напичканы по уши. «Химиков» очень сложно бить, просто поверьте мне. В первом раунде они особенно опасны. Открою секрет: когда дерешься с «химиком», надо бить ему не по голове, а по печени — туда, где все таблетки осели.
— Понятно, что хочется драться с лучшими, но в UFC сформировалось достаточно специфическое отношение к российским бойцам. Тот же Хабиб Нурмагомедов только после 10 боев подряд добрался до титула. Сейчас есть Ислам Махачев — популярный боец, но ему уже который год не могут подобрать соперника. И на такой пиетет, который есть, например, у Майкла Чендлера, нашим бойцам сложно рассчитывать…
— Не соглашусь с вами. Все зависит от стиля ведения боя, от желания драться часто. Тот же Петр Ян дошел до титула за полтора года. Потому что брал все бои, которые предлагали, и выходил, даже имея проблемы со здоровьем. Тот же Алексей Олейник принимает любые бои в любое время — и если бы он додушил Деррика Льюиса, то мог попасть в топ-5 или топ-7. В 44 года! А не хватило Алексею нескольких секунд! Так что важно, какую стратегию продвижения избирают спортсмены. Если вы не деретесь часто, конечно, путь будет дольше. Нужно из этого исходить, я не могу сказать, что дело именно в россиянах. У того же Александра Волкова было два шанса дойти до титула, но, к сожалению, не получилось.
А в ситуации Махачева его не продвигали еще и потому, что долгое время чемпионом был Хабиб. Они бы друг с другом не подрались — и зачем было бы Ислама двигать? А сейчас мы видим: ушел Хабиб — и Ислама сразу ставят в главный бой вечера.
— То есть, о какой-то предвзятости говорить смысла нет?
— Конечно, американцам выгодно, чтобы чемпионами были американцы. Чисто экономически. Потому что самой платежеспособной публике нужны свои герои. Все-таки те люди, которые представляют эту страну, там очень популярны — тот же Майкл Чендлер. У него сложная судьба, но он ярко выраженный американец, и проще выстраивать коммуникации между ним и спонсорами, болельщиками. Это легче, чем с человеком, который живет за пределами страны.
— Безусловно, и это момент узнаваемости, в том числе. К тому же, президент UFC Дэйна Уайт — очень серьезный бизнесмен. Возможно, ему самому не особенно выгодно продвигать российских бойцов?
— Просто не надо думать, что из России возьмут всех, кто этого достоин. UFC всегда будет сохранять пропорцию: столько-то американцев, столько-то бразильцев, столько-то ребят из России. И каждый, кто попадает в UFC, должен понять, как заинтересовать промоушен в своем продвижении. Нужно либо драться часто и зрелищно, либо учить английский и говорить интересно.
Смешно смотреть, как некоторые ребята из России попадают в UFC и думают, что теперь-то дело сделано. А потом проводят скучнейшие бои и между боями пропадают. Таких, конечно, никто продвигать не будет. Какой в этом смысл?
«Нет обиды на Кадырова, меня невозможно обидеть»
— Вместе с тем некоторое время назад глава Чеченской Республики Рамзан Кадыров назвал Хабиба «проектом UFC». Вы высказывались на этот счет, в связи с чем интересной оказалась реакция Кадырова: по его словам, он думал, что Шлеменко — это какой-то блогер или актер. У вас никакой обиды не осталось?
— У меня вообще нет обид, меня обидеть невозможно. Я свои 74 профессиональных боя провел не для того, чтобы он или кто-то другой меня узнал. Знал меня как блогера — ну и хорошо. Мне еще сказали, что меня один рэпер не знал. Меня это должно как-то травмировать?
— Тем не менее его заявление о Хабибе спровоцировало определенные противоречия в российском ММА. Брат Хабиба с Чимаевым развязали целый конфликт по вопросу чечено-дагестанских различий. Как вы воспринимаете эту ситуацию и принимаете ли в ней чью-либо сторону?
— А я сторон не занимаю. Мне позвонили журналисты, спросили, что я думаю. Я ответил. Просто скажу, что мне смешно слышать «порвем Хабиба» от человека, который побил в UFC каких-то «мешков» и в себя чересчур поверил. А как этот конфликт решался внутри — честно, меня это не волновало. Сейчас вижу, что теперь у того, кто рвать хотел, нет менеджера. Причем лучшего менеджера. Ну, возможно, это и есть итог всей ситуации, так мне видится со стороны.
«Моргенштерн не должен быть лицом России»
— Говоря о вашей активной позиции и высказываниях, за последний год вы стали едва ли не самым обсуждаемым и цитируемым бойцом в России, и часто ваши слова сопровождаются волной негатива в вашу сторону. Вам такая популярность не мешает?
— Раньше ко мне подходили со словами «когда бой?», а теперь подходят и говорят: «Смотрим твои интервью, молодец, что сказал об этом, мы за тебя. Когда бой, кстати?». А негатив… Знаете, про меня уже десять лет говорят, что я хочу занять какое-то кресло. А на самом деле, я просто не хочу, чтобы мы исчезли как этнос. Мы тихо и незаметно сами себя убиваем. Я бы всем посоветовал послушать песню Игоря Растеряева «Ромашки»: о том, что дорогу ребята выбрали сами, но их кто-то подтолкнул и подставил. Я не самый медийный человек, не самый сильный, не самый богатый и не самый влиятельный. Я обычный парень с омской рабочей окраины Московка-2. Мне просто небезразлично наше будущее.
И я не понимаю, почему наша элита, более уважаемые люди в различных профессиях, люди, располагающие ресурсами, молчат? Им все равно? Они не видят, что люди рядом с ними выбирают дешевое, фальшивое счастье — алкоголь? А я это вижу каждый день — и я об этом говорю. И получаю комментарии: а ты выскажись лучше о другом! Но, ребят, я говорю о том, что меня действительно тревожит. И я последовательно создаю альтернативу. Мы привлекли инвестиции и уже сделали девять спортплощадок в Омске. В этом году планируем открыть еще три. Это, по сути, полноценные спортивные залы под открытым небом! Все бесплатно — только занимайтесь, не травите себя!
Наверное, если бы я ходил по другим улицам, если бы я жил в каком-то благополучном городе в доме за большим высоким забором, то я бы высказывался на какие-то другие темы. А вы ко мне приезжайте на Московку-2, давайте вместе посчитаем количество пивных магазинов, поедем по городу Омску, ужаснемся рекламе наркотиков на стенах домов. И мне потом говорят: «Да это не главное! Ты говори о чем-нибудь другом, мы тебе за это лайк поставим!». Так говорите сами о том, что лично вас тревожит! А я высказываюсь по тем вопросам, которые беспокоят меня и на которые я реально могу повлиять. И в своем темпе делаю конкретные дела. Может быть, они кому-то мелкими покажутся. Но у нас не было нормальной школы смешанных единоборств — теперь она есть. Не было хороших спортплощадок — теперь они есть. И теперь у трезвых, сильных людей появилось место сбора в каждом районе Омска. Я вижу отклик. Среди этого моря пива и океана яда появляются островки трезвости. Все больше людей, которые отказываются травить себя. Все больше здоровых семей.
Честно скажу: хейта в соцсетях за высказывания про алкоголь я пока получаю в разы больше, чем поддержки. Зайдешь к такому человеку на страничку — а там он сидит в окружении пузырей с пивом. Конечно, у таких людей я буду вызывать только раздражение.
— Сложно не согласиться, есть много непрошибаемых людей. Не бывает такого, что хочется просто махнуть на них рукой? Ведь не слышат, не получается достучаться. Не возникает ощущения, что все, о чем вы говорите и что пытаетесь донести, — зря?
— Нет. Иногда бывают мысли: блин, тяжело. Но, знаете, происходят неслучайные моменты. Встречаю, к примеру, парня из Новосибирска, и он мне говорит: «послушал твое интервью, бросил пить, сошелся обратно с женой, сейчас у меня все хорошо». И такие истории помогают мне не терять веру в то, что я делаю.
Знаете, есть такое выражение: «Человек сказал: увижу — поверю. А Бог сказал: поверишь — увидишь». Так что нам всем надо просто искренне поверить в то, что мы делаем. И результат придет. Моя задача — предложить людям альтернативу. Растормошить тех, кто уже в себя не верит.
— Не так давно вы рассказывали, что многие просят вас заняться политикой. И, как я понимаю, в некоторой степени это для вас интересно. Политика — инструмент воздействия на думающих людей и инструмент для пробуждения спящих?
— Смотрите. У нас слово «депутат» уже ругательным стало. А что такое депутат? Это человек, которого люди выбрали представителем своих интересов. Сейчас есть выборы по одномандатным округам. Так не отсиживайтесь по домам, а поддерживайте там людей, которым верите! Не себя имею в виду, я свою кандидатуру никуда не выдвигаю, у меня еще хватает незаконченных дел в спорте.
— В последнее время вы очень много высказывались о рэпере Моргенштерне. Для вас политика — способ противодействия подобным людям?
— Как я узнал об этом исполнителе — ко мне стали обращаться люди с просьбой: «Саша, выскажись про него, мы теряем детей с такими кумирами». Я посмотрел на него, спросил у школьников — его реально все знают. И высказался про него. Не вижу в этом ничего страшного. Его системе ценностей я противопоставил свою. Вот и все. Я обозначил свое отношение к таким персонажам, предупредил родителей, а дальше выбор за каждым.
— Но ведь многие подобные исполнители имеют и покровителей, и спонсоров…
— Вот о чем и речь. Посмотрите: очень много людей посчитали, что я раздуваю ситуацию, когда высказался про этого чудака на букву М.
Ну действительно, что такого случилось — его просто сделали лицом одного из крупнейших банков России, его просто позвали на Первый канал. То есть самые богатые люди страны, наша как бы элита показывает нам: вот, это лицо России, лицо нашей молодежи, полюбуйтесь. Не молодые ученые, не врачи, не герои-пожарные, не военные, не спортсмены.
Если это кому-то нравится — хорошо. Просто знайте, что 99 процентов людей считают, что у России должно быть другое лицо.
— Про Моргенштерна вы опубликовали заявление в Instagram. Там вы говорите, что хотите показать, кто он и кто вы, предоставить людям некий выбор. А не жалеете, что вообще в это ввязались? Если посмотреть со стороны, в СМИ вы чуть ли не главный эксперт по Моргенштерну.
— Изначально меня о нем спросили журналисты — я ответил. И я считаю, что имею право говорить то, что думаю. Например, про этого чудака на букву М я говорю с позиции родителя, отца четверых детей, которому небезразлично, кто занимается воспитанием детей. Я педагог по образованию, поэтому знаю, о чем говорю.
— Многие собеседники СМИ откровенно боятся затрагивать какие-то темы. Можно ли сказать, что вы видите в этом некую задачу, миссию — говорить о том, о чем другие боятся?
— Да все проще. Меня спрашивают — я отвечаю. Возможно, я где-то говорю сгоряча, возможно, я где-то ошибаюсь, но я хотя бы делаю это искренне.
Я бы стал значительно богаче, если бы соглашался рекламировать все, что мне предлагают. Вы просто не представляете, какие это суммы. Но я никогда не стану рекламировать продукт, который будет убивать людей или делать их слабее. Да, я всех денег из-за этого не заработаю, но зато знаю, что душой не покривил.
«Мог бы попробовать себя в поп-ММА, но не хочу превращаться в клоуна»
— На фоне заявления Моргенштерна о том, что он готов подраться с вами за $20 млн, невозможно не спросить о набирающем популярность явлении поп-ММА — речь о поединках профессионалов с непрофессионалами. С чем, на ваш взгляд, связан рост интереса к так называемым фрик-боям? Возможно, дело в кризисе восприятия профессиональных боев?
— Раньше у нас были очень популярны всевозможные реалити-шоу. А вспомните, какие в них самые рейтинговые моменты? Когда кто-то с кем-то дерется. Бои скрестили с реалити-шоу, и так возникло явление поп-ММА. Конечно, многим интересно посмотреть, как профессиональный спортсмен изобьет не профессионала. Либо, наоборот, как любитель попробует подняться на один уровень с мастером. Но на самом деле, я не вижу в этом ничего страшного, потому что здесь все равно есть пропаганда здорового образа жизни, тренировок. А тренироваться придется обоим соперникам.
Что мне не очень нравится в поп-ММА — много оскорблений, пустословия. Наш менталитет ломают, показывая, что люди не отвечают за свои слова. Бросаются оскорблениями направо-налево, а потом в лучшем случае говорят «извини», а то и этого нет.
А в целом, такая тенденция идет по всему миру. К примеру, совсем недавно Флойд Мейвезер дрался с блогером Логаном Полом. Смотрите: сейчас звезды появляются в интернете и в соцсетях, сами становятся популярными. И Дэйна Уайт и другие профессионалы, похожие на него, привлекают таких людей, потому что знают: за ними придут последователи. Если говорить об Америке, это платные трансляции. И человек, у которого есть десятки миллионов последователей, интересен, потому что, теоретически, каждый из них может купить трансляцию. Если, например, блогер вызовет бегуна и пробежит с ним стометровку, вряд ли многие захотят за это платить. Совсем другое дело, когда кто-то с кем-то дерется. Многие захотят посмотреть, как кого-то из звезд побьют.
— Если вы видите положительную сторону в поп-ММА, был бы бой такого формата интересен для вас? Или это не то, в чем бы вы хотели себя попробовать?
— Знаете, мне ведь предлагали. В 2020 году у меня были предложения — не буду говорить, против кого сражаться. Потом, Александр Емельяненко меня вызывал драться по правилам бокса. Не буду конкретизировать, но там организаторы проявили себя не очень профессионально. Это было предложение ниже рынка.
А драться с блогерами и певцами я не хочу, должна быть грань. Ну зачем мне это? Выходить и людей смешить?
Возвращаясь к предложению, о котором я говорил — речь шла о бое против очень известного ветерана в единоборствах, который уже завершил карьеру, но хотел вернуться. В принципе, это было не так интересно, но хотя бы обсуждаемо. Но к договоренности так и не пришли из-за пандемии, а потом вместо этого ветерана мне стали предлагать клоунские варианты. Я понимаю, что люди, о которых мне говорили, не вывезут против меня и раунда. Ради кого и ради чего мне это нужно? Ради денег? Мне кажется, это не совсем правильно, это не то, в чем меня поддержит моя аудитория думающих людей.
«Без социальных лифтов мы не можем развиваться как общество»
— К слову о вашей аудитории. Расскажите про ваш промоушен Shlemenko Fighting Championship. Какие планы и цели? И как прошел первый турнир 20 июня?
— Все прошло отлично, учитывая, что это был первый турнир, полностью организованный нами. Главное, чтобы дальше все получалось. Сначала мы развивались как социальный проект, у нас открылась школа «Шторм» в Омске. Сейчас у нас уже по всей стране больше десяти филиалов — среди них Абакан, Новосибирск, Красноярск, Ачинск, Курган, Тюмень, даже Камчатка. К нам приходит все больше ребятишек, мы уже пятый год проводим детский турнир. Дети же будут расти, захотят перейти в профессионалы. И, мне кажется, закономерно сделать площадку, где они смогут начать профессиональную карьеру. Мы преследуем социальные цели.
Наша задача в том, чтобы было как можно больше ребят, желающих заниматься. Чтобы они могли к нам записаться и тренироваться в хороших условиях. На самом деле, очень тяжело создавать такие социальные лифты, но без них мы не сможем развиваться как общество.
— Как давно возникла такая идея, что вас к ней подтолкнуло?
— Это постепенное развитие. Когда я выиграл пояс Bellator, я получил известность. Я мог либо помочь самому себе и улучшить свои условия, или постараться в своем регионе развить инфраструктуру и создать условия для мальчишек. Я выбрал второе. У нас появился первый зал в городе Омске, это был март 2015 года. В дальнейшем у нас появлялись филиалы, позже я понял, что надо сделать турнир. По мере того, как наши дети взрослели, у них возникал выбор: уходить в другие регионы и команды или оставаться с нами. Мы ведь до промоушена создали профессиональную команду Storm Shlemenko Fight Team. И в ней наши воспитанники из разных регионов, хорошо выступавшие в любителях, могут стать профессионалами, получать зарплату, что называется, освоить профессию.
— В России в последнее время открывается много промоушенов, можно вспомнить тот же Eagle FC Хабиба. На ваш взгляд, интерес к ММА в нашей стране растет? И если да, то за счет чего?
— Растет, конечно. Причин много. Народ всегда любил зрелища. Но по вложениям, если сравнивать с другими профессиональными видами спорта, у нас нужно значительно меньше средств, чтобы ребенку заниматься — достаточно купить шорты и футболку. Ему не нужны газон, лед, волейбольные или баскетбольные площадки. И смотрибельность на высоте: интереснее смотреть единоборства, чем многие другие виды спорта.
— А на Западе, по-вашему, как относятся к российским промоушенам?
— Очень хорошо. В 2015-2016 годах был бум развития наших промоушенов, особенно М-1 Global, Fight Nights, у них были серьезные финансы, подписывали много иностранных бойцов. Сейчас есть АСА.
Появилась возможность привозить хороших иностранцев, платить им деньги, и отношение на Западе изменилось: многие зарубежные бойцы выбирают российские промоушены, потому что знают, что у нас условия лучше, чем у них.
