Цивилизация
— Для многих прыгуний показать результат два метра — это главный вызов в карьере. Вы же берете эту высоту на каждом соревновании и почти всегда — с первой попытки.
— Как говорят у нас в спорте, два метра для женщины — это гроссмейстерская высота. Это показатель очень хорошей формы и феноменальной подготовки. Но я хочу отметить, что это только с недавних пор так стало — «Два метра? Ого-го!». Были времена, когда весь пьедестал занимали спортсменки с результатами 2,03 м и выше. Так что со временем все меняется, все эти достижения относительны, — и я это понимаю. Поэтому я нацелена только на личные результаты.
Хотя два метра…да, это что особенное. А когда берешь выше, так вообще чувствуешь себя супергероем! (улыбается).
Это на самом деле очень высоко. Но были и прыгуньи с результатами «повыше».
— А вы могли бы начать на соревнованиях сразу с двух метров?
— Нет, никогда! Я начинаю с высоты 1,84 м — это максимум. А обычно 1,8 м.
— На тренировках спортсмены часто прыгают выше, чем на соревнованиях. Может, вы уже побили мировой рекорд во время занятий?
— Нет, я никогда подобное не практикую.
Прыгать по личным рекордам на тренировках — без толку, грубо говоря.
Главное, для чего мы пытаемся побить рекорды, — это попасть в протоколы, чтобы все было официально, с печатями. Нужен признанный результат. Так что на тренировках мы никогда высоко не прыгаем.
— А как вы определяете во время соревнований, на сколько именно сантиметров нужно поднять планку? 2,03 м или 2,04 м, например?
— Это очень интересный вопрос на самом деле. Все это происходит непосредственно в секторе, по ходу прыжков, а мне ведь нужно увидеть тренера, чтобы с ним посоветоваться, и обычно он сидит очень далеко (смеется). Именно Геннадий Гарикович решает, на сколько сантиметров нужно поднимать. Ну и, конечно, я могу, ориентируясь на свое самочувствие, что-то ему сказать.
А в целом решение о новой планке зависит от результатов в сезоне в среднем и от личного результата. Если хочется, то, например, можно установить рекорд стадиона (улыбается).
У каждого старта своя история. Бывали и смешные случаи, когда мы с тренером друг друга не поняли или я не увидела, что он мне показывает. В итоге я выбирала другую высоту, но все равно все заканчивалось хорошо. Кстати, думаю, нам пора выработать более детальную систему общения знаками. Сейчас он мне просто показывает на пальцах или как-то вот так (со смехом чертит руками в воздухе замысловатые волнистые линии).
— На этапе «Бриллиантовой лиги» в Монако вы побили рекорд стадиона, который держался с 1991 года, прыгнув на 2,05 м. Вы заранее знали об этом рекорде и целенаправленно шли к такой высоте?
— О рекордах на отдельных стадионах и других подобных вещах обычно знают мой менеджер и мой муж Владас. И так, между прочим, мне сообщают. Мы никогда не загадываем, как пойдут прыжки, и не устанавливаем перед стартом, сколько мы будем прыгать, а сколько не будем.
Я никогда специально не ищу информацию о местных рекордах. Только потом, по ходу соревнований, если тренер скажет, что можно попробовать, то я поставлю рекордную планку.
— На тех же соревнованиях вы получили подарок от самой княгини Монако…
— Да, это было в один из вечеров. В отель пришел курьер и подарил коробку вкусных конфет с письмом, в котором были пожелания от княгини. Она писала, что очень рада нас видеть. Но, честно говоря, такой подарок пришел многим легкоатлеткам на этом старте.
Монако — это вообще очень яркий этап с особой энергетикой. К тому же победителей награждает сам князь — это очень приятно. Он, кстати, тоже сделал мне подарок
— что-то вроде посеребренной рамки для фотографий. Я показала лучший результат среди женщин — среди всех видов, и тем вечером он преподнес мне этот презент. Больше такие высокопоставленные персоны мне ничего не дарили. Получается, только в Монако такие радушные правители (смеется).
— В этом сезоне вы практически не отдыхали, выступая в разных странах на многих турнирах подряд. Не взяли отдых даже перед чемпионатом мира. Не боялись, что в какой-то момент организм просто откажется выдерживать такие нагрузки?
— Этот график был разработан моим личным тренером. Уже не первый сезон я провожу с такими частыми выступлениями. Я — прыгунья, и главное, что я должна делать, — это прыгать. К тому же каждый старт отличается: какой-то из них психологический, какой-то технический. Я нисколько не испугалась таких нагрузок и сразу сказала: «Сделаю все, что нужно».
Когда настраиваешься заранее, зная, что в ближайшее время тебя ожидают два старта и четыре перелета, все переносится легче. Думаю, что именно множество соревнований с такой частотой помогли мне подойти в хорошей форме к чемпионату мира.
— В этом сезоне вы установили рекорд по количеству побед подряд — 18. Был ли момент, когда вы осознали, что вам больше нельзя оступаться, потому что такую долгую серию прерывать уже просто жалко?
— Жалко эту серию мне не было, потому что она для меня не показатель и не главная цель.
А насчет «ни в коем случае нельзя проигрывать» — такой настрой был у меня на августовском чемпионате мира в Лондоне. Там я допустила ошибку, которая могла стоить золотой медали, — сбила планку на 1,99 м.
Тогда я себе сказала: «Нет, ни в коем случае! Ты должна сделать все, чтобы медаль была твоя». И взяла сразу 2,03 м.
— Вам еще что-то осталось выиграть, кроме олимпийской медали? Или вы уже начали целенаправленно готовиться к Играм в Токио?
— Я еще не брала летний чемпионат Европы. А насчет Олимпиады-2020 в Токио, честно говоря, никаких мыслей еще нет. Да, у нас тоже четырехлетний цикл подготовки, и он уже начался, но впереди сезон-2018, и надо готовиться именно к нему. А там уже все мои выступления будут складываться в опыт, в форму, а какие нагрузки добавить, какие убавить, будет решать мой тренер. Я лишь исполнитель.
— Как оцениваете вероятность восстановления Всероссийской федерации легкой атлетики (ВФЛА) в правах? Тогда вы бы снова смогли выступать под флагом России, а не в статусе нейтрального спортсмена.
— Вопрос очень сложный, и не спортсменам его надо задавать. Но моя точка зрения такова:
я делаю свою работу на отлично, а вот со стороны ВФЛА пока прогресса не видно. Наше дело — прыгать, а дело федерации — решать вопросы, связанные с отстранением.
Я очень хочу, чтобы эта проблема поскорее разрешилась. Продолжаю на это надеяться, как и два года назад.
— Отечественные паралимпийцы тоже переживают сложный период. Международный паралимпийский комитет (МПК) недавно объявил, что оставляет в силе дисквалификацию Паралимпийского комитета России (ПКР). Это означает, что, скорее всего, наши спортсмены пропустят еще одну Олимпиаду — на этот раз зимнюю в Пхенчхане-2018.
— Это очень неприятная ситуация. Паралимпийцы сейчас проходят ту же самую историю, что и мы, легкоатлеты, — со всеми этими доказательствами, нейтральными статусами…Это все так неприятно и неправильно по отношению к людям, которые столько сил вкладывают в тренировки, в свои медали. Очень неприятно.
Не понимаю вообще, в чем заключается проблема, почему паралимпийцев мучают так долго... И вообще странно, что эта проблема появилась. Это полное сумасшествие.
Ознакомиться с другими материалами, новостями и статистикой вы можете на странице хроники, а также в группах отдела спорта в социальных сетях Facebook и «Вконтакте».
