Цивилизация
— Что для вас значит эта медаль?
— По прошлому сезону я очень четко понял, что все медали добываются только тяжелым трудом. Не хочу себя хвалить или преувеличивать. Но это реально титанический труд. Я знаю фигурное катание и могу представить, сколько работают эти ребята, которые стояли со мной на пьедестале, – Хавьер Фернандес и Юдзуру Ханю.
Находиться на таком уровне в мужском одиночном катании – это очень сложно. Спорт – вообще сложная вещь. Но лично я без этого не могу. Даже если выступаешь плохо, потом переступаешь через это и через пару дней понимаешь, что без этого никак.
Не хочется высокопарных слов, но Пьер де Кубертен правильно сказал: «О спорт, ты – мир!» По крайней мере для меня это так. Думаю, для Фернандеса и Ханю тоже. Спорт – это вся жизнь.
— Своего рода адреналиновая наркомания?
— Наверно, отчасти вы правы, и спорт – это какой-то наркотик. Все эти переживания, шесть минут прокатов, объявления диктора, что разминка закончена… Все эти вещи настолько у тебя в крови, и ты настолько по ним скучаешь, если не выступаешь.
Поэтому для меня самое ужасное – это травмы. Нет ничего обиднее, чем сидеть без дела. Неудачи – на них можно наплевать. Когда ты в процессе работы, движешься куда-то, даже если вниз, это все равно движение. А когда сидишь с травмой… Именно поэтому иногда они «убивают», ломают спортсмена. Если бы можно было придумать мир без травм... Увы, это невозможно.
— Вы сейчас с такой любовью перечисляли повседневные для фигурного катания вещи… Это умение наслаждаться рутинными мелочами рабочего процесса пришло к вам с возрастом?
— Возможно. Но никто никогда не выгонял меня на лед пинками, ни родители, ни тренеры. Правда, не вру! Мне всегда нравилось кататься. Да, может быть, где-то ленился или еще что-то. Но я всегда любил сам процесс. Не тусовку, а именно процесс скольжения. Мне нравится что-то пробовать, искать. Как художник не может без холста, красок и кистей, так и я, наверно, не могу безо льда и тренировок.
— Когда мы с коллегами сказали перед вашим уходом из смешанной зоны, что вы третий, вы поначалу не поверили.
— Я видел, что Тацуки Мачида что-то сорвал, но не думал, что все настолько серьезно. Вот и не понял, что журналисты говорили об уже свершившемся факте. Потом уже услышал о бронзе от своего тренера Сергея Дудакова.
— Вы часто думаете о возрасте?
— Вы мне задаете вопрос как 60-летнему. Хотя мне еще только 27.
— Американка Эшли Вагнер после своего выступления в финале Гран-при назвала себя прабабушкой, правда шутя. А ей всего 23.
— Ну, каждый человек чувствует себя по-своему. Лично я себя дедушкой не считаю. И потом, у нас в сборной есть прекрасные примеры: Евгений Плющенко, Константин Меньшов. Ребята старше меня, а еще ого-го! И потом, у меня есть секретный эликсир молодости: я катаюсь с молодыми. Каждый день катаюсь с молодыми – такими же юниорами, как стояли здесь в финале Гран-при на пьедестале.
Даже если устал или что-то еще, смотрю на них – и они продляют мне спортивную молодость. И я им реально за это благодарен. Как и моим тренерам Этери Тутберидзе и Сергею Дудакову. За то, что влился в их коллектив и смог работать так же, как эти девочки и мальчики, которые тренируются со мной на одном льду.
— Вернемся к вашей произвольной программе в финале Гран-при. Каково вам было выступать после хозяина льда Хавьера Фернандеса?
— Я в Японии катался после олимпийского чемпиона Юдзуру Ханю, здесь – после Фернандеса. Так что, кажется, попробовал уже все. Конечно, поддержка, которую оказывали трибуны своему фигуристу, впечатляла. Я никогда не был на футбольном матче. Но было ощущение, что на лед вышел не один Хавьер, а целый футбольный клуб «Барселона». Поначалу я чувствовал себя немного скованно, но потом вроде привык и освоился.
Единственное, о чем жалею, – что не сделал второй четверной прыжок. Об этом сказала и тренер. Обидно, потому что до последнего я шел именно на четыре оборота, а не на три. Получается, смалодушничал. Надо было постараться, потому что… Много этих «потому что». Лучше бы я реально упал, но выкрутил. Но все, что смог выжать на деле – добавить второй тройной тулуп.
— Зато вы исполнили тройной лутц.
— Если бы я еще и лутц не сделал, в уголок слез и поцелуев мне лучше было бы не выходить тогда. А то Этери Георгиевна зарезала бы (смеется).
— Вы аплодировали Хавьеру Фернандесу после его проката.
— Мы с ним друзья. Да, на льду соперники – но только там. И злиться на него или на себя могу только на льду. В жизни Хавьер – отличный парень. Я по-человечески очень был за него рад. Особенно после провала в короткой программе. Я не видел, как он откатался, но по реакции зрителей понял, что он удачно исполнил довольно много элементов.
Мне нравится выходить на лед после таких спортсменов. Интересно посмотреть: а что я сейчас могу после них. Кстати, Фернандес поступил очень интеллигентно – быстро ушел со льда, несмотря на восторг публики. И я ему очень за это благодарен.
— Резюмируя итоги этого финала Гран-при, что он вам дал?
— Я не удержался и прочитал, что говорил мой тренер. Заинтересовал заголовок статьи, открыл и прочитал первый абзац через слово. Не буду попугаем и скажу так: он дал мне еще один шанс продвинуться в элиту мужского одиночного катания. Мне кажется, сейчас оно находится на таком уровне, где давно не было. И меня это по-хорошему заводит.
— Вы наверняка видели, что еще одна ученица Этери Тутберидзе Юлия Липницкая сегодня выступила неудачно. Не заходили к ней после проката?
— Я не заходил, поскольку самому было скоро на старт. Но посмотрел в интернете результаты. Потом спросил у Этери Георгиевны: как Юля? Она ответила: не очень. Заострять на этом внимания я не стал. В нашем виде спорта не очень принято изливать одногруппникам душу. В основном мы общаемся о жизненном, а не о работе. Ее и так слишком много. Но если Юля захочет, всегда может поделиться. Если нет – это не мое дело.
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице зимних видов спорта.
