Цивилизация
Владимир Лутченко, легендарный защитник ЦСКА и сборной СССР, и сейчас смотрится на льду гармонично. Бодрый, подтянутый, широкоплечий. И что еще важнее — очень спокойный и рассудительный. О Викулове он говорил с нескрываемым сожалением и горечью. О вмешательстве политики в спорт — с некоторым недоумением. О своей хоккейной молодости — с легкой улыбкой.
«Ко мне относились как к сыну полка»
— Вы пришли в ЦСКА, когда Владимир Викулов был уже достаточно известным игроком. Расскажите о вашем знакомстве.
— Я пришел в команду в 1965 году. Объясню, почему именно в ЦСКА: потому что в Москве было всего два закрытых ледовых катка — «Сокольники» и армейский. Я сам решил записаться. И именно в то время молодежная команда ЦСКА, в которой играл Викулов, выиграла чемпионат Союза. Их показали по телевидению, была вся команда — Викулов, Полупанов, Еремин, рассказывали, как они добились успеха. И показывали их тренировку на льду. Все это меня так зацепило, что я решил: еду в ЦСКА.
Когда я впервые стал играть в команде мастеров, Викулов был уже чемпионом мира — они тогда выиграли первенство в Любляне.
— Как бы вы описали стиль игры Викулова?
— Что тут говорить, совершенно уникальный хоккеист, одаренный. С великолепным мягким катанием, филигранной техникой, умелыми руками, мышлением. У него было интеллигентное поведение на льду, не агрессивное.
— И на льду, и в жизни?
— В жизни он был с характером. Принципиальный, любил поспорить, самолюбия хватало. Как общался с партнерами? Хорошо общался. Как раз в сезоне 1967/68 я с ним играл в одной пятерке. Сан Палыч Рагулин был моим непосредственным партнером, моим наставником, учителем. В то время закончил играть Эдуард Иванов, его многолетний товарищ, и поставили в пару меня, молодого. А в нападении у нас играли Викулов, Полупанов и Фирсов.
Ко мне все они относились как к сыну полка. Каждый, в том числе и Викулов, старался отдать мне лучший кусочек за обедом, никакой дедовщины, ничего похожего.
Такое отношение, конечно, во многом заслуга Тарасова, но и сами люди были очень хорошие. Володя мне помогал, мы оставались после тренировки и вдвоем отрабатывали пасы, выход из зоны. Я очень ему благодарен.
«Все мы через это прошли, я сам шесть лет был без работы»
— Что с ним случилось после завершения игровой карьеры?
— Для меня все это произошло неожиданно. У него ведь все нормально складывалось. По окончании карьеры работал тренером молодежной команды ЦСКА и тренером юниорской сборной СССР. Но он был очень амбициозным, принципиальным.
Может быть, что-то внутри у него сидело такое — «Почему не я? Почему кто-то другой работает в команде мастеров?». И он замыкался в себе.
— Говорят, что с его видением игры Викулов мог бы стать прекрасным тренером.
— Он был очень умный, эрудированный игрок. Все мне по полочкам раскладывал. Когда он работал в детской школе, я обратил внимание на его почерк — чистый, аккуратный, правильный. Вот так у него все было и в карьере — он был этаким отличником, делал конспекты тренировок. Ничто не предвещало столь печальной судьбы.
Но в какой-то момент он действительно стал замыкаться в себе. Он закончил играть в конце 70-х, а вы знаете, какое тогда было время. Хоккеисты, разумеется, практически ничего не зарабатывали, получить другую работу было очень сложно. Сейчас все это, наверное, с трудом воспринимается, но, чтобы как-то реализовывать себя, нужно было куда-то уезжать, а он остался в Москве.
Он был тренером от Бога. Ребята его любили. Но эта невостребованность на высшем уровне, видимо, произвела какой-то надлом.
Мы, ветераны, в какой-то момент стали объединяться в команды «Звезды России», «Легенды хоккея» и так далее, а он все время старался быть отдельно. В последний раз я его видел года четыре назад, в достаточно тяжелом состоянии. Здоровье было подорвано.
— А по завершении карьеры он как-то общался с бывшими партнерами?
— Конечно, он приходил на хоккей. Мы, само собой, пытались помочь. Говорили: давай сейчас все соберемся. Но он вдруг снова исчезал на неопределенное время…
— На что он жил после того, как окончательно ушел из хоккея?
— Пенсия у него была. И жена была очень хорошая. Он же очень болен был. У нас много было разных команд ветеранских, а он все не шел на контакт. Нас обвиняют: мол, ветераны не уберегли, но он же взрослый человек был, к тому же с характером, принципиальный.
— Возвращаясь к его славным годам, как вы взаимодействовали с Викуловым в одной пятерке? Фирсов называл его невероятно хитрым хоккеистом.
— Нашей задачей всегда было быстрее отдать ему пас, не задерживать шайбу у себя, так и Тарасов говорил. Точность там уже не имела особого значения, главное — побыстрее перевести шайбу Викулову. Потому что он был ловкий. Вроде пасуешь ему неточно, а он так подъедет, обработает ее, коньком подведет, и все — она у него на крюке.
Володя не просто хитрый был, у него было предвидение, он на несколько секунд вперед предугадывал происходящее на льду. Он знал, куда противник будет шайбу отдавать, какой ход делать. Великий игрок. Плюс характер. Правда, потом оказалось, что именно характера ему и не хватило.
Все мы это прошли. Ситуация-то была обычная для того времени. Я вообще шесть лет был без работы, тоже старались, крутились, в Америку ехали без контракта, без всего. 90-е годы, тяжелые очень.
И еще раз повторю: он не шел навстречу, отдалялся, уходил в какие-то другие компании…
«Почему столько пасовали? Клюшки берегли»
— Валерий Харламов, который был всего на два года моложе Викулова, говорил, что всегда относился к нему с большим пиететом — как к старшему товарищу. У вас были похожие чувства?
— В то время к старшим было большое уважение. Неважно — на два года, на три. Все это опять же Анатолий Тарасов заложил. Мы Рагулина, скажем, не звали Сашей, звали Александром Палычем, Фирсова — Анатолием Васильевичем, ну и так далее. В раздевалку входили на цыпочках.
— Какие отношения у Викулова были с Тарасовым?
— Ну, дружеских отношений у Тарасова ни с кем не было, чисто рабочие. Я не понимаю таких заявлений: мол, «не сошлись характерами» с тренером. Обычно, если игрок не сошелся с тренером характером, значит, он себя не очень показал. Те, кто хорошо играет, характерами всегда сходятся. Конечно, тренер всегда требует что-то от игроков, может выражать это и в грубой форме…
— Сейчас Тарасов воспринимается как очень жесткий тренер, чуть ли не диктатор…
— Там время такое было. Тем более в армии, все по-военному. Тарасов мог и на гауптвахту отправить за провинность. Но был справедлив. Конечно, он любил Володю Викулова за его игру, за человеческие качества.
— Виктор Полупанов очень удивлялся нежеланию Викулова бросать по воротам при первой возможности. Викулов не мыслил себя без коллективного хоккея.
— И клюшки берег (смеется). Тогда, конечно, было чувство товарищества — неважно, ты забьешь или партнер. Не было ни бонусов, ни такого внимания к индивидуальной статистике. А в пас мы играли здорово, в такой умный пас, это был творческий хоккей.
Но где-то действительно клюшки берегли. Я помню, когда появились у нас иностранные клюшки, в начале 70-х. Конечно, к ним относишься бережно, лишний раз не щелкнешь.
А наши старые клюшки, простые, их по три-четыре строгали. Потому что на разминке один раз щелкнешь — и ее нету уже, разлетается в щепки. Утрирую, конечно, но акцент такой был.
— Думали тогда, что вам удастся повторить и даже несколько превзойти Викулова по достижениям?
— Я просто дольше играл, превзошел только поэтому. А так они все для нас, пацанов, были кумирами. Мы же оставались на их тренировки смотреть — молодежной команды, юношеской. Подсматривали, кто что делает. В то время же не было закрытых тренировок, как сейчас, когда стоят у дверей секьюрити и попробуй пройди. А в то время любой мог прийти. Таких запретов не было.
— Как вы думаете, почему футбол в нашей стране, несмотря на десятилетия неудач и провалов, остается самым популярным видом спорта?
— Исторически так сложилось. Были же времена, когда мы летом играли в футбол, а зимой в хоккей. Я еще застал конец этой эпохи, когда жил в Раменском. Было первенство завода по футболу, по хоккею с мячом. Тогда-то эта любовь к футболу и зарождалась. Все же играли. Володя Викулов очень прилично играл, Женя Мишаков в дубле «Локомотива» был, а Юра Блинов вообще за мастеров выступал. У него прямо перепутье было, куда пойти.
А когда я учился в институте, в Малаховке, хорошо общался с Валерий Масловым. Так он за мастеров играл и в футбол, и в хоккей с мячом. У него два сердца, наверное, было.
«Если раз в месяц домой отпустят — уже хорошо»
— Когда все-таки было лучше: в советское время, когда наши хоккеисты выигрывали на международной арене практически все, но при этом не могли никуда уехать, или сейчас, когда побед намного меньше, но у игроков появилась свобода?
— Сложно сравнивать, конечно. Для сборной, наверное, лучше было тогда. В то время была плановая подготовка, был базовый клуб, все игроки на виду. Сейчас следить за хоккеистами сложнее, причем не только нам, но и чехам, шведам. Но, с точки зрения хоккеиста, я бы, наверное, не хотел возвращения тех времен.
Хотя, с другой стороны, это все-таки молодость, победы, интересное время, и трава зеленее. Может, начал бы все сначала. Мы же мальчишками были, все мечтали, ночами не спали, все надеялись попасть в команду, в сборную.
Сейчас для ребят-хоккеистов, конечно, золотое время. Многие, наверное, даже не понимают, насколько им повезло.
У нас же еще менталитет такой. Дали молодому денег — у него сразу глаза на лоб, друзья, посиделки, ночные клубы. Правда, и у нас было нечто похожее.
— Ну, в Советском Союзе, наверное, с ночными клубами дела обстояли сложнее…
— Искали (смеется).
— И находили?
— Кто как. Если даже что-то и нарушали, на следующий день надо было выйти на тренировку и все отработать… Но это редко было. Все-таки по большей части мы жили на базе. Ну отпустят нас домой после игры, а потом опять на сбор. А мы ж молодые, хотелось жить, пойти туда-сюда, потанцевать, с девчонками погулять. А при Викторе Васильевиче Тихонове мы вообще жили по армейскому распорядку — раз в месяц если отпустят на ночь, уже хорошо.
— Прямо рабство какое-то…
— В некотором роде да.
«После ввода войск в Афганистан нам кричали: «Оккупанты!»
— В нынешнее время сложно представить такую жизнь. Ни в Турцию не слетаешь, ни в Грецию…
— Вот в этом, кстати, и была очень сильная мотивация — мы же, в отличие от многих других, могли за границу вылететь. Особенно если в Канаду или в Америку — мечтали туда поехать.
— И как, эти страны оправдали ожидания?
— Конечно. Разница большая была. Во всем.
Что сразу бросалось в глаза? Да все: здания, реклама, все горит, светится, красота, чистота. И люди, я скажу, к нам хорошо относились даже в Америке, не говоря уж о соцлагере. Американцы нас встречали с улыбками, все дружелюбные. Не было никакого политического момента.
Хотя вспоминается один случай. Перед Лейк-Плэсидом мы играли с американцами товарищеский матч…
— Это когда вы 10:3 выиграли?
— Да-да. А наши в это время вошли в Афганистан, и к стадиону пришли митингующие с плакатами. Кричали нам «Оккупанты!», еще что-то… И в 1968 году похожее было. Мы приехали в Виннипег, а там местные чехи устроили демонстрацию в аэропорту. А сами американцы, канадцы всегда были дружелюбны.
— Вы же еще участвовали в тех знаменитых матчах с Чехословакией на ЧМ-1969. Чувствовалось, что чехи испытывают к вам совсем не спортивную злость?
— Конечно. Мы просто идем даже — нас толкают. Но нам категорически запретили вступать с ними в малейший контакт, поддаваться на провокации, объяснили, что это политический момент. Но они же обнаглели совсем — плевать нам в лица начали. А его ни ударить, ничего…
После 1968-го мы долго еще не ездили в Чехию. В первый раз поехали только в 1971-м, играли на стадионе в Пардубице. Приезжаем — а там советские танки вокруг. На всякий случай, чтобы не было никаких эксцессов.
А сами мы о политике не думали. И о деньгах тоже. Просто хотелось побеждать.
— Впоследствии вы имели возможность сравнить эти два мира еще раз. Вы ведь в Америке работали, в Южной Корее…
— Да, в Южной Корее все совсем по-другому. Я там работал в начале 90-х и помню, что олимпийский чемпион там пожизненно получал $2 тысячи в месяц, большие деньги по тем временам. Я с одним борцом местным общался, так он вообще $5 тысяч получал: 2 тысячи от федерации, еще 3 тысячи — от компании, где он работал. Мог ни в чем не нуждаться. Удивительные люди там. Кажется, 24 часа в сутки тренируются. Ну, или работают. У них трудолюбие — это национальное.
— А сейчас вы чем занимаетесь?
— Сейчас я вице-президент в клубе «Легенды хоккея СССР». Каждую неделю мы тренируемся в хоккейном комплексе «Град» со старыми товарищами: Александром Якушевым, Юрием Ляпкиным, Виктором Шалимовым, Вячеславом Анисиным, Юрием Блиновым, Александром Гусевым, Сергеем Гимаевым... Команда большая. Все известные, титулованные хоккеисты. Ну и молодые нас поддерживают: Вячеслав Фетисов, Алексей Касатонов, Игорь Ларионов, Алексей Гусаров, Андрей Коваленко, Павел Буре, Алексей Яшин, Алексей Жамнов…
Много ездим по стране, участвуем в благотворительных, товарищеских матчах, проводим мастер-классы. Несколько раз в год играем благотворительные матчи в разных частях света: в США, Франции, Казахстане... Это для нас большой стимул. Нас везде принимают хорошо, помнят, на матчах много зрителей, дети берут автографы. К тому же мы помогаем тем, кто уже не может играть, не забываем друзей. Хоккей — это наша жизнь, и расставаться с ним мы не собираемся!
Другие новости, материалы и статистику можно посмотреть на странице сборной России по хоккею.
