Цивилизация
Президент ФВСР Игорь Макаров, конечно же, остался доволен решением Международного спортивного суда, вернувшим «Катюше» право на участие в гонках Мирового тура. «Все, что случилось с лицензией «Катюши», я считаю крайне несправедливым. Когда лицензионная комиссия отозвала ее, я сначала не поверил, подумал, что здесь какая-то ошибка, — поведал Макаров. — Учитывая, что я вхожу в руководящий комитет UCI, я сделал соответствующий официальный запрос. И только через десять дней пришел ответ – мол, формируется объяснение причин отзыва лицензии, и развернутый ответ вы получите через неделю. В Луисвилле на заседании руководящего комитета UCI я сказал, что поражен подобной ситуацией и тем, что президент UCI не в курсе происходящего, а решение приняла Лицензионная комиссия. Получается, что в организации двоевластие. Поэтому мы не только надеялись, мы все силы бросили на то, чтобы справедливость восторжествовала. И я очень благодарен всем за поддержку – она, как лакмусовая бумажка, показала, сколько людей болеет за «Катюшу», за велоспорт.
То, что команда «Катюша» настолько популярна, для меня было открытием, честно скажу».
— Какая была обстановка в команде, пока решалось дело?
— Обстановка была абсолютно спокойная. Я благодарен гонщикам команды и менеджменту, Вячеславу Екимову за то, что все это время они верили нам. И когда возник вопрос, проводить ли презентацию команды в Италии, я сказал, что будем обязательно проводить, поскольку я уверен, что лицензия вернется. И гонщики поверили мне. И я рад, что гонщики, включая Хоакима Родригеса, никуда не хотели уходить. Родригес сделал какое-то выступление, возможно, это был его взгляд его в будущее, но я знаю, что ни он, ни другие члены команды не дрогнули. И я им признателен за сплоченность.
— Говорят, вы планируете баллотироваться на пост президента UCI. Это правда?
— Ну что вы! У меня уже столько должностей, и спать надо же когда-то в жизни. У меня совершенно другие планы. Два с половиной года назад меня избрали президентом Федерации велоспорта России, и это оказалась очень большая нагрузка. Я сам в прошлом велосипедист и больше 10 лет провел в олимпийской сборной Советского Союза. Несмотря на занятость, я принял решение баллотироваться на пост президента Федерации велоспорта России только потому, что необходимо восстанавливать славные традиции советского спорта, когда мы все побеждали. У нас всегда говорили: не выиграл серебряную медаль, а проиграл золотую. Психологический настрой был только на первое место. После развала СССР пострадал не только велоспорт, но и другие виды, потому что по большому счету от всего остались одни руины. Десять лет я просто поддерживал федерацию финансово. Но когда понял, что велоспорт надо поднимать системно, то, будучи на посту президента ФВСР, решил, что мы пойдем двумя путями: к Лондону-2012 будет традиционный российский аврал, когда есть только все, что сумеем собрать. А к Рио-де-Жанейро мы должны выстроить систему, способную дать победы. Сейчас нужно создать спортивные школы, строить треки. В такой огромной стране, как Россия, много футбольных стадионов, ледовых арен, но нет ни одного велодрома трековых дисциплин, которые бы соответствовали олимпийским стандартам. У нас всего два трека — в Санкт-Петербурге и в Москве, но они не подходят. А в то же время в наших бывших республиках, например в Казахстане, – один из лучших в мире велотреков. В Белоруссии, где прошел недавно чемпионат мира, великолепный велотрек. Но я рад, что и президент нашей страны, и премьер-министр, и правительство приняли программу развития и строительства велодромов. В прошлом году в Мордовии был построен велодром для BMX, и сейчас, после Олимпиады в Сочи, по решению правительства одна из ледовых арен должна быть перестроена в велодром. И для государства будет меньше затрат. А мы сможем создать на юге России основную базу российского велоспорта, где будут и детская школа, и спортивный интернат, и все условия для тренировок национальной сборной команды круглый год.
— Как вам результат российской сборной на чемпионате мира в Минске? Три медали – это в принципе неплохо по сравнению с предыдущими годами?
— Возможно, я максималист, но велоспорт – это такой вид спорта, который не выносит подхода «сегодня захотел, а завтра получилось». Нужно время. За последние два-три года мы серьезно занялись реформой велосипедного спорта в России. Этого мало, конечно, но я рад, что остановилось падение, появился маленький фундамент, на котором можно строить в дальнейшем систему высших достижений.
Я сам участвовал в спринтерских дистанциях, и мне приятно, что Денис Дмитриев стал серебряным призером, – за 20 лет в современной России не было такого.
Я думаю, что год от года будет становиться все лучше и лучше, поэтому результаты в Минске говорят о том, что у нас потихоньку начался рост. Мы будем добиваться того, чтобы в сознании российских спортсменов и болельщиков было одно: наш велоспорт – это победы.
— На Западе любят только сильных, а сейчас звучит много критики в адрес главы UCI Маккуэйда. Возможно, поэтому ходят слухи, что многие хотят видеть вас главой UCI? Но если вы не будете баллотироваться, сможет ли Россия в принципе играть большую роль в организации?
— Однозначно, я никогда не пойду на пост президента UCI, но систему управления в UCI, мне кажется, надо менять. Что такое руководящий комитет UCI? Это как совет директоров. Но я считаю неправильным, когда совет директоров принимает, например, решение, сколько спиц должно быть в колесе, условно говоря, какой вес должен быть у велосипеда, какая форма и т.д. Это же несерьезно. Должна быть какая-то реформа – четкое распределение полномочий и обязанностей. В совете директоров должен быть свой председатель, как это создано в любой нормальной международной структуре. А в UCI президент возглавляет и исполнительную власть, и руководящий комитет. Я считаю, что это неправильно, это мое личное мнение. Мне также непонятно, как формируется лицензионная комиссия. Я, как член руководящего комитета, не знаю их даже пофамильно – мне не говорят. И потом я узнаю, кулуарно, что там четыре швейцарских граждан, которые никогда не крутили педали на велосипеде. И они решают, кому дать лицензию, а у кого отозвать. Я также считаю это неправильным.
— Тогда скажите, какие у вас проблемы с Анхелем Висиозо? Вы его отлучали от команды?
— Он дал все ответы на вопросы судьи, и мы его снова включили в состав команды.
На время разбирательства мы отправляли официальное письмо в UCI, что Висиозо отстранен от гонок. Но сейчас он вернулся. Если он честен, то почему нет?
— В последнее время допинг для велоспорта – огромная беда. Но такие серьезные нагрузки для спортсменов, как на «Тур де Франс» и «Джиро», наверное, подталкивают их к применению допинга. Как вы видите будущее борьбы против допинга в таких условиях?
— Я отвечу как велосипедист, который в прошлом проводил 340 из 365 дней на велосипеде. Мы в сборной СССР проезжали 40–45 тыс. км в год. Конечно, это нелегко выдержать. Но сегодня из велоспорта – самого тяжелого вида спорта – сделали, извините, козла отпущения. Если другой спортсмен попадется на допинге – это не будет так растиражировано в прессе, как у велосипедиста. Вот Германия – одна из сильнейших спортивных стран, но там нет ни одной своей профессиональной велокоманды просто потому, что раздутые скандалы вокруг допинга заставили всех спонсоров уйти, и сегодня немецкие команды не участвуют в большом спорте. Но велосипедный спорт действительно один из самых тяжелых. На гранд-турах человек проезжает в день по 200–250 км, часто в горах, и так четыре недели. Поэтому какая-то восстанавливающая медицина у всех команд, конечно, присутствует. Здесь либо надо поставить грань подобных процедур, четко их регламентировав, либо вообще от нее отказаться. Но тогда велогонки не будут столь зрелищны – будет падать скорость гонщиков и их достижения. Должна быть какая-то золотая середина.
— Как и где происходят тренировки команды в зависимости от сезона?
— У нас создано несколько команд. У всех них есть менеджеры, тренеры, они и принимают решения относительно графика и географии тренировок. Но если говорить о местах тренировочных сборов, то в основном в Италии, Испании, на Кипре, Майорке. Россия – северная страна, здесь тяжело тренироваться. Потому так важно, чтобы у нас было как можно больше велодромов и велотреков, чтобы можно было тренироваться в любое время года.
— Будет ли в следующем году в России проводиться этап Мирового тура?
— Мы очень хотим после Олимпиады в Сочи сделать «Тур России». Сделали запрос в UCI, но нас отправили выкупать лицензию у какой-то частной компании за €7 млн. Мы готовы к проведению гонки, руководство страны поддерживает, из бюджета деньги выделяются, и спонсоры готовы финансировать, но почему лицензия стоит €7 млн – мне непонятно. Мы очень хотим в следующем году провести эту гонку в трех местах: Сочи, Санкт-Петербурге и Москве. У нас организационный комитет готов, проведены переговоры с губернаторами, но должен же быть какой-то разумный финансовый предел.
— Вы говорите, что в Лондоне был такой пристрельный момент. Чего ждете от Рио? Лучше будет, чем в Лондоне?
— Я надеюсь. Мы выстроили систему, она заработала.
— Планируется ли провести в России шоссейные чемпионаты? Есть такое в планах федерации?
— Мы очень хотим провести чемпионат мира по шоссе в России. Нами подготовлены соответствующие официальные письма. Есть великолепная трасса в Крылатском, по которой проводили соревнования на Олимпиаде. Но сегодня эта трасса находится в аренде у какой-то частной компании, к тому же ее необходимо реставрировать.
Учитывая, что у нас то мороз, то жара – асфальт трескается. И хотя мы там проводим свои велосипедные фестивали, по трассе я вижу, что она уже совсем не та, хотя и показывает все возможности спортсмена: есть горы и спуски, повороты.
— Как вы смотрите на то, что UCI предложил увеличить количество олимпийских дисциплин в велоспорте?
— Велосипедный спорт – это 18 комплектов олимпийских медалей. Это достаточно зрелищный спорт: чем больше будет дистанций, тем интереснее. Надо смотреть, что получится.
— Развиваете ли вы маунтинбайк, BMX?
— Конечно. Правда, в России эти виды появились достаточно недавно, еще нет устойчивых традиций. Но мы развиваем и эти направления, разумеется. Внесли их в график финансирования, пригласили очень неплохих западных тренеров.
— У вас есть в планах приглашать в команду кого-то из мировых фигур?
— Знаете, я сторонник того, чтобы в профессиональных командах была здоровая конкуренция. Мы очень рады тому, что фактически вырастили Хоакима Родригеса. До «Катюши» он не занимал серьезных призовых мест, был на позиции «грегари», а вот в нашей команде стал лучшим гонщиком мира, причем два раза. И он помогает нашим, российским спортсменам расти. У нас сейчас такая ситуация сложилась, что есть спортсмены, которые уже исчерпали себя, а молодые еще не подросли. И получился такой провал. Но мы в «Катюше» создали условия мирового уровня: технические, тренерские базы, финансирование безупречное, и зарплаты, и бонусы, и премии. Осталось только побольше медалей.
— Создание биологического паспорта — сегодня главное в велоспорте?
— Главное – это медали, а биологический паспорт – это один из элементов честной борьбы.
— Насколько для «Катюши» важно, что ее приняли в ряды движения «За чистый велоспорт»?
— Для нас это очень важно. Я действительно хочу, чтобы все было прозрачно и честно, чтобы все были в одинаковых условиях. Если ты сильный, значит, ты сильный. Если ты слабый, значит, есть над чем работать.
Другие новости и материалы можно посмотреть на странице летних видов спорта.
