Цивилизация
Дело даже не в 15 титулах, включая два Больших шлема, не в двух Кубках Дэвиса, не в звании первой ракетки мира, которое Марат застолбил за собой уже в 20 лет, и уж тем более не в 14 с лишним миллионах призовых. Сафин никогда не был автоматом по штамповке побед и никогда не стремился вне корта выглядеть эдаким образцом для подрастающего поколения теннисистов.
Во время визита на St. Petersburg Open-99 Марат покорил питерских журналистов своей непосредственностью. В его ответах на вопросы, которые задававшим казались интеллектуальными, а самому теннисисту наверняка дурацкими, то и дело мелькали обороты: «Полный улёт!», «Ну вы, блин, даете!»… Когда у 20-летнего парня поинтересовались, сможет ли он тренировать тогда еще только подававшую надежды Динару, у Марата просто мгновенно слетело: «Я? Тренировать?!».
Столь же категорично относительно возможности тренировать не только Динару, но и вообще кого бы то ни было, Марат отозвался и во время своего последнего визита на St. Petersburg Open, неделю с небольшим назад.
На своих брифингах Сафин был настроен философски и как бы подводил итоги, с одной стороны, блистательной, а с другой — все-таки не столь успешной, как у обладавших отнюдь не большим талантом Роже Федерера или Пита Сампраса, карьеры.
Когда корреспондент «Газеты.Ru», очень хорошо осведомленный о травмах и болезнях экс-первой ракетки мира, поинтересовался, не слишком ли высокую цену заплатил Марат за свои успехи, последовал ответ в стиле Сафина: «Да бросьте вы! Это в мартеновском цеху люди здоровье гробят, а мы играем всю жизнь в свое удовольствие! Да еще и деньги хорошие за это получаем».
Марат не мог не стать теннисистом. Его мама Рауза Исланова в свое время входила в десятку сильнейших теннисисток СССР, а к моменту рождения сына работала тренером на кортах «Спартака». Там же трудился и отец Марата. Первые уроки тенниса будущий двукратный обладатель Больших шлемов получил на знаменитых спартаковских кортах на Ширяевом поле в Москве.
Между прочим, одним из его спарринг-партнеров в ту пору была Анна Курникова. Против талантливой девочки Марата ставили играть как самого слабого в группе мальчиков, и он так хотел выиграть, что постоянно допускал нелепые ошибки. Впоследствии и Марат, и Анна вспоминали об этом времени с улыбкой.
Сафину повезло и с другом семьи, Шамилем Тарпищевым.
Именно нынешний президент Федерации тенниса России нашел профсоюзного лидера, который в свою очередь нашел швейцарских банкиров, а те в свою очередь оплатили обучение Марата в теннисном клубе в Валенсии. На знаменитую академию Ника Боллитьери спонсорских денег не хватило, но это и к лучшему.
В Испании сформировался не только теннисный стиль, но и характер Сафина. В 14 лет он попал в чужую страну с непонятным поначалу языком, странной кухней и привычкой местных жителей все откладывать на завтра. Как признался Марат, первые три месяца он чуть ли не каждый день звонил родителям с просьбами забрать его домой. Только по условиям контракта это было невозможно.
В Валенсии Марат попал в руки очень хорошего тренера, Рафаэля Менсуа. Как отметил во время St. Petersburg Open сам теннисист, за все время карьеры у него было три настоящих тренера — Менсуа, Петер Лундгрен и Эрнан Гуми. Все остальные лишь спарринговали да составляли компанию на крупных турнирах.
В большой теннис Марат ворвался стремительно. Уже в третьем (а по сути дела во втором) своем профессиональном сезоне он завоевал первый титул в Бостоне. Сезон 2000 года вообще стал одним из лучших в карьере Марата.
Он выиграл семь турниров АТР, включая US-Open, и стал первой ракеткой мира.
Лишь на Олимпиаде не сложилось. Сафин был посеян под первым номером, но в первом же матче уступил своему злому гению, французу Фабрису Санторо. С ним — в общем-то одним из крепких середняков мирового тенниса — баланс встреч у Марата был просто катастрофическим: всего две победы в девяти матчах. И надо же было такому случиться, чтобы жребий свел их в Сиднее в первом круге!
Свой первый Большой шлем Марат также оценил весьма критически. Мол, титул сам свалился ему в руки.
Хотя в финале российский теннисист победил в трех сетах такого «малоизвестного» мастера, как Сампрас.
Куда выше ставит Марат свой второй Большой шлем, завоеванный в Мельбурне в 2005. Там в финале был повержен любимец местной публики — Ллейтон Хьюитт. И из двух финалов Кубка Дэвиса неожиданно для многих Марат считает более значимым не сенсационную победу в Париже в 2002, а «трудовой» успех в Москве в матче против аргентинцев четыре года спустя.
Корреспонденту «Газеты.Ru» довелось стать свидетелем двух этих триумфов российской сборной, в которой Сафин не всегда был первой ракеткой, но всегда — неформальным лидером. В парижском дворце спорта «Берси» героем стал Михаил Южный, завоевавший для нашей команды победное очко. Только чего бы стоил этот подвиг, не будь двух «рядовых» побед Марата Сафина!
Все российские журналисты, которые были аккредитованы на финале Кубка Дэвиса-2002, прекрасно помнят, как тревожно шептались в кулуарах перед матчем Сафина против лидера хозяев Себастьяна Грожана. Марата засекли накануне, после поражения нашей пары, в одном из парижских ночных клубов. Где-то ближе к утру. Только для Сафина это был привычный в ту пору распорядок дня.
В 2006 во время полуфинала, который российская сборная играла в Москве против команды США, Марат, как опять шептали в кулуарах, предложил такую же культурную программу лидеру американцев Энди Роддику. Как говорится, что русскому здорово, то немцу, да и прочим американцам, — смерть. До смерти, конечно, дело не дошло, но в воскресенье Роддик выглядел на корте смертельно уставшим и в пятом сете матча против Дмитрия Турсунова уступил 15:17.
Быль это или байки, уже и не важно. Просто все это очень в стиле Марата Сафина, который жил в теннисе в свое удовольствие. Может быть, он и не выиграл все те титулы, которые должен был выиграть, но даже травмированный и растерявший былую мощь российский теннисист был желанным гостем на всех турнирах, и просьба о wild card воспринималась организаторами как подарок судьбы.
Он пытался взять паузу в турнирном марафоне и отправился искать смысл жизни в Гималаи, но все же вернулся на корт. Сейчас ожидать его возвращения, по словам Марата, бессмысленно. Он собирается начать новую жизнь, причем в философских рассуждениях в Санкт-Петербурге уже мелькали мысли не о героинях светских хроник, в компании которых Марата видели не реже, чем в финалах теннисных турниров, а о семье и детях.
Хотя, как подчеркнул Сафин, молодость у мужчины длится до сорока лет, а ему до этого рубежа пока далеко.
Свое будущее Марат связывает естественно со спортом. Пока еще ни разу не прозвучало, в каком качестве. Ведь впереди еще прощальный бенефис в Париже. Вечеринка по случаю ухода Сафина из ATP Tour в столице Франции обещает стать событием в теннисном мире. Тем более что после ее завершения не нужно будет играть ни с Грожаном, ни с Санторо.
И все-таки очень грустно, что мы больше не увидим потрясающих мячей, выигранных Сафиным, сломанных им в порыве отчаяния ракеток и не услышим на пресс-конференциях: «Ну вы, блин, даете!»