Цивилизация
Проект «Baza» опубликовал полную расшифровку переговоров экипажа самолета компании «Аэрофлот», сгоревшего после экстренной посадки, с диспетчерами московского аэропорта «Шереметьево». Официального подтверждения достоверности информации, а также прямой речи пилота и диспетчера пока не было.
«Pan-Pan, Pan-Pan, Pan-Pan!» — передал диспетчеру один из пилотов сигнал о том, что лайнер подвержен угрозе. Затем он запросил возврат и сообщил о «потери радиосвязи», а также о том, что «самолет горит в молнии».
Диспетчер, работавший с пилотом на подходе к аэропорту, передал сообщение коллегам. После этого командир воздушного судна Денис Евдокимов сказал, что не может с первого раза зайти на посадку.
«Какая-нибудь помощь необходима будет?» — спросил диспетчер. В ответ летчик сообщил, что помощь не потребуется. «Пока все нормально. Штатно», — пояснил он, а затем сообщил о проблемах со связью и потере «автоматического управления самолетом».
После этого лайнер пошел на снижение, причем пилот не сразу сообщил о готовности к заходу на посадку. Диспетчер позже заявил, что экипаж не слышно. Спустя некоторое время пилот сообщил, что будет заходить на посадку по приборам, а не визуально.
Диспетчер, обслуживающий сектор круга «Шереметьево», передал самолет коллегам с вышки аэропорта. Пилот запросил помощь. На вышке ответили, чтобы экипаж продолжал заход. После чего с земли сообщили о скорости ветра и разрешили посадку.
«Аварийные службы на полосы», — сказал диспетчер. Затем переговоры оборвались. В это время в вышке аэропорта велась фоновая запись переговоров между диспетчерами аварийных служб, чего пилоты не слышали.
«Отказ связи, отказ автоматической системы управления самолетом. Заходит на посадку в штатном режиме, тревогу я объявил», — сказали на вышке. Диспетчер попытался уточнить у экипажа, смогут ли они рулить самостоятельно, на что ответа не получил.
Затем самолет вспыхнул. «Авария — самолет горит на ВПП на взлете», — следует из дальнейших переговоров диспетчеров аварийных служб «Шереметьево».
Затем на взлетно-посадочную полосу (ВПП) вызвали пожарные машины. «Следую к месту, наблюдаю, сильный дым черный и языки пламени, как меня поняли, прием. Вызывайте дополнительные силы гарнизона и скорую помощь», — сказал диспетчер.
Затем диспетчеры пытались выяснить, есть ли связь с экипажем и сколько пострадавших. «Часть пассажиров эвакуировалась, но пока точную цифру сказать не могу, экипаж эвакуировался через форточку, две бортпроводницы тоже эвакуировались», — сообщил сотрудник спасательной службы, находящийся на ВПП. После этого диспетчеры начали выяснять число пострадавших и погибших.
По информации одного из диспетчеров, некоторые пассажиры успели уйти с полосы. «У нас часть пассажиров где-то на перроне, нужно спасать…они все разбежались куда-то», — пояснил он.
Позже спасательные службы заявили о готовности комнаты для непострадавших. «Полиция, психологи. Везите туда людей», — сказали с вышки.
Напомним, что Следственный комитет рассматривает несколько версий катастрофы с Sukhoi Superjet 100, который загорелся в воскресенье, 5 мая, при экстренной посадке.
Одна из них — недостаточная квалификация пилотов, которые, по предварительный данным, после посадки открыли боковые окна кабины, что способствовало распространению огня в задней части самолета из-за тяги воздуха.
«Из опроса пилотов Дениса Евдокимова и Максима Кузнецова ясно, что после приземления самолета они открыли в кабине боковое открывающееся окно. Это действие экипажа могло усилить тягу воздуха и, соответственно, скорость горения», — рассказали источники РБК, близкие к расследованию дела.
Между тем заслуженный пилот России Юрий Сытник в интервью «Говорит Москва» заявил, что распространению огня способствовала не только открытое окно.
«Там такие разрушения были, что и без этой форточки тяга была — дай боже, потому что там пробит фюзеляж, разрушено крыло. Естественно, там воздух был подсосан», — пояснил он.
По мнению Сытника, главной ошибкой экипажа стал удар о полосу на большой скорости. «Дальше нужно было принимать решение либо об уходе на второй круг, либо задержать штурвал и добрать в момент второго касания. Он [пилот] отдает ручку полностью от себя, но самолет опускается и начинается прогрессирующий «козел». Последующее касание — в полтора-два раза всегда сильнее перегрузка, чем при первом касании», — приводит его слова радиостанция.
СМИ, ссылаясь на источники, также пишут, что пилоты не выключили двигатели сразу после посадки — то есть моторы самолета работали вплоть до того, пока огонь не потушили. Это могло способствовать распространению пожара.
Однако в Межгосударственном авиационном комитете опровергли эти сведения, передает ФАН.
«По поводу форточки и двигателей — додумки СМИ. Все будет понятно только после расшифровки параметрического регистратора и восстановления полной картины», — сообщили в МАК.
Тем временем СК РФ и Росавиация проводят проверку по факту произошедшего и проверяют компетентность экипажа, диспетчеров, а также сотрудников техобслуживания самолета.
«Проверка коснется в первую очередь компетенций летного и технического директоров компании-перевозчика, также сотрудники Росавиации просматривают документацию, касающуюся подготовки пилотов авиакомпании», — рассказал источник РБК, близкий к ведомству.
Между тем, по информации «Коммерсанта», сложность приземления создало также неизрасходованное топливо и отказ автоматического управления. Издание отмечает, что при аварийном режиме «отключаются такие важные при посадке функции, как автоматический контроль минимально допустимой путевой скорости машины, перегрузок или предельно допустимых углов атаки».
Тем временем СК РФ возбудил уголовное дело по части 3 статьи 263 УК РФ «Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации воздушного транспорта, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц». Пилотам SSJ 100 теперь может грозить до 7 лет лишения свободы.
Отец командира экипажа Александр Евдокимов призвал не обвинять его сына Дениса в недостаточной квалификации.
«Денис был командиром Ил-76, он подполковник запаса, потом работал вторым пилотом, потом — командиром воздушного судна. Много лет он летал на Boeing, потом перешел на SSJ-100. <…> Он летает и летал прекрасно. Не заслуживают они, чтобы их осудили », — сообщил он РЕН ТВ.
