Цивилизация
В Следственном комитете РФ возбудили уголовное дело из-за несвоевременного оказания помощи актеру Дмитрию Марьянову, который скончался вечером 15 октября вследствие оторвавшегося тромба. Уголовное дело возбуждено по статье 109 УК РФ «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения своих профессиональных обязанностей».
Ранее в СМИ появились сообщения о том, что «скорая» отказалась ехать на вызов, объяснив это высокой загруженностью и отсутствием свободных машин. Сообщалось, что актер мог выжить, если бы медики прибыли на место вызова вовремя. В свою очередь, в Минздраве Московской области заявили, что друзья Марьянова «сами отменили вызов» спустя несколько минут после звонка диспетчеру. «Они хотели привезти его в больницу самостоятельно», — добавили в пресс-службе Минздрава МО. Однако друзья актера сообщили, что отмена вызова была вынужденной — диспетчер сразу предупредил их, что медики могут ехать долго.
Правила оказания скорой медицинской помощи регулируются специальным приказом Минздрава. В документе перечислены все поводы, по которым россияне могут вызвать экстренную или неотложную помощь. При этом в случаях экстренной помощи — нарушения дыхания, системы кровоснабжения — карета «скорой» должна приехать за 20 минут. Если же человеку требуется неотложная помощь при внезапных острых заболеваниях, не представляющих угрозу жизни, у медиков есть 120 минут на дорогу. Росздравнадзор в мае 2017 года заявил, что в 96% случаев медики выполняют эти временные нормативы.
О том, так ли это и какие проблемы существуют в отечественной системе экстренной помощи, «Газета.Ru» пообщалась с директором Института экономики здравоохранения НИУ ВШЭ Ларисой Попович и председателем независимого профсоюза работников скорой помощи «Фельдшер.ру» Дмитрием Беляковым.
— Почему «скорая» может не приехать на место вовремя? И как на данный момент в России обстоят дела с тем, чтобы экстренная помощи действительно прибывала быстро?
Лариса Попович: Судя по отчетам, ситуация в России блестящая — у нас 96% бригад приезжают в течение 20 минут. Об этом недавно докладывала министр здравоохранения на слушаниях, посвященных сельской медицине. Она также говорила о том, что у нас все ужесточается, что у нас есть геоинформационная карта, по которой время приезда медиков составляет не более часа для решения проблем инфарктов и инсультов.
Однако какая ситуация складывается на самом деле, сказать сложно. Есть сельские регионы, где «скорая» просто отказывается от вызовов, потому что за 20 минут не успевает достигнуть точки назначения, а портить отчетность сотрудники не хотят.
Что касается ситуации со смертью актера Марьянова, то в области ситуация со «скорой» действительно сложная. Там сейчас пытаются сделать информационную систему, которая позволит отслеживать движение карет скорой помощи.
Возможно, фельдшер не придал значения звонку друзей актера и ему плохо описали ситуацию. Однако я уверена, что это также могло произойти из-за нехватки машин на станции, так как обеспечить 20-минутный проезд в место назначения на таком пространстве — задача не из простых. В Москве же станции скорой помощи выстроены так, чтобы успевать на любой вызов. В столице проблемы могут возникнуть либо из-за пробки, либо вследствие огромного количества вызовов.
Дмитрий Беляков: По России ситуация удручающая. Связано это, во-первых, с оптимизацией службы — сокращением врачебных и специализированных бригад, отказом от приема на работу врачей. Виновна в проблеме и так называемая служба «112», каждый вызов которой обязателен к исполнению.
Более того, люди совсем забыли, что такое поликлиника и диспансеризация. При любых жалобах они вызывают скорую помощь. Страховые компании, для которых важно количество вызовов, активно поощряют такую практику, а экстренные службы всегда принимают подобные запросы. Однако если в городе 10 бригад, и все они лечат простуду, то на автокатастрофу уже никто не поедет — на нее просто не найдется «рук».
В Москве ежедневно выходят от 30 до 60% неукомплектованных бригад — по одному человеку. При всех своих знаниях и опыте, даже приехав вовремя, один человек не сможет ничего сделать при реальном экстренном случае.
В столице огромная текучка кадров. За хорошей зарплатой к нам приезжают люди из регионов. Так, 90% работников скорой помощи в Москве — иногородние люди. Они приезжают сюда за деньгами и устраиваются на полторы ставки. Качество работы при этом только снижается.
— Как можно сократить количество опозданий карет скорой помощи?
Л. П.: В этом деле крайне важно искусство фельдшера определить и маршрутизировать все поступающие вызовы. Для этого существует система «триаж» (от французского «triage» — сортировка), которая на основании профессионального опроса делит вызовы по уровням важности. Несколько вопросов — и диспетчер поймет, насколько случай экстренный. И если он таковым не является, переведет абонента на теле-медицинскую консультацию.
Такие триажные системы широко распространены в мире: в Москве они есть, а вот в области мы пока что безуспешно пытаемся их внедрить. В ситуации с актером Марьяновым диспетчер вполне мог не понять, что это был более экстренный случай, чем измерение давления у какой-нибудь капризной дамы.
Иногда карет скорой помощи не хватает, потому что кто-то занял медиков совершенно неважной историей. В России медиков вызывают по любому поводу. Есть случаи, когда на жалобы пенсионеров приезжает реанимационная бригада, которая в течении часа занимается успокоением и снятием незначительной боли. Однако в это время могли произойти более критические ситуации. Поэтому зачастую эгоизм пациента приводит к тому, что помощь до кого-то не доезжает.
Д. Б.: Людям необходимо объяснить, в каких случаях нужно вызывать скорую помощь, а в каких — участкового врача. Кроме того,
я бы ввел ответственность за ложный вызов, как в Израиле. Если скорая приехала и нашла не умирающего, а порезавшего палец человека, то он должен заплатить за потраченное время медиков.
Только так к народу придет осознание.
Если на город всего шесть машин, и все они на непрофильных вызовах, то седьмая ниоткуда не родится. Нужно сделать так, как было при советской власти — одна машина на 10 тыс. населения. В то время при температуре 38 градусов «скорую» никто не вызывал. Сегодня же фельдшеры стали обслугой, и чиновники поддерживают такой имидж медиков. В итоге ситуация следующая: бешеное количество вызовов и минимальное количество свободных сотрудников.
— На кого ложится ответственность в случае смерти человека, который не дождался скорой помощи?
Л. П.: По каждому случаю смерти проводится серьезная проверка. Выясняется, правильно ли действовал фельдшер и бригада, почему они не доехали вовремя, все ли диспетчер уточнил у пациентов. Бывают случаи, когда люди звонят в полупьяном состоянии и не могут четко объяснить ситуацию. Это может быть как человеческий фактор, так и технические неполадки.
Отмечу, что фельдшеров редко лишают свободы за подобные нарушения. Но увольнения, выговоры, депремирования и серьезные административные наказания — сплошь и рядом.
На скорой помощи очень тяжело: там практически некому работать. Более того, в Московской области очень маленькие зарплаты. Те, кто остается, конечно, вкалывают. Однако бывают такие ситуации, когда медику приходится больше суток находиться на посту из-за отсутствия подмены.
Д. Б.: В любом случае, крайний будет найден. Это будет либо диспетчер, либо фельдшер скорой помощи, но никак не главный врач или начальство — они всегда невиновны. Подставляют тех, кто на износ работает за небольшие зарплаты. Наказание зависит от того, насколько сотрудник лоялен к руководству.
— Существует ли за рубежом проблема опоздания карет скорых помощей на вызовы?
Л. П.: Могу сказать, что такое использование скорой помощи, которое мы себе позволяем, не использует никто. Например, если у ребенка в Голландии ночью вдруг поднимется температура, к вам никто не приедет, а только посоветуют взять такси или самим приехать в дежурную больницу. Там скорая помощь спасает только от жизнеугрожающих состояний — травм, отравлений, сердечных приступов.
«Скорая» в зарубежных странах — очень дорогое удовольствие. Любой человек 10 раз подумает перед тем, как вызывать скорую помощь, и, скорее всего, примет решение отправиться в ближайшую больницу сам.
В США скорая помощь далеко не всегда оплачивается страховыми компаниями. Больные это знают, поэтому используют собственные ресурсы для того, чтобы добраться до клиники. Только у нас скорая помощь может приехать, чтобы измерить давление или сделать какой-нибудь укол.
В России не хватает машин, потому что они ездят по вызовам, которые являются «неотложными», но не «скорыми». Разница между этими двумя типами в степени угрозы жизни. «Скорая» должна выезжать только на жизнеугрожающие состояния, а неотложная — на обострение хронических заболеваний. То есть на те ситуации, в которых можно потерпеть или проконсультироваться дистанционно. Важно уметь правильно оценить ситуацию.
Д. Б.: За рубежом медиков не вызывают по любому поводу. Если и делают это, то потом платят круглые суммы за ложный вызов. Россиянам нужно объяснить, в каких ситуациях нужно вызывать карету скорой помощи. К сожалению, на данный момент люди не хотят заботиться о своем здоровье — они переложили эту ответственность на плечи фельдшеров.
