Цивилизация
Кровавый теракт в Брюсселе, который унес жизни 32 человек и привел к ранениям еще 250, в очередной раз заставил вспомнить о мигрантах в Европе. Лидеры Европейского союза пытаются найти решение этой проблемы. Так, Брюссель договорился с Турцией о том, что ЕС будет высылать каждого нового переселенца, который незаконно пересекает границу с Грецией, обратно в Турцию. За это европейцы готовы принимать официально зарегистрированных приезжих из турецких лагерей для беженцев, если у них есть все необходимые документы.
Кроме этого, по сведениям немецкого журнала Contra Magazin, Брюссель и Киев ведут переговоры о размещении на Украине порядка 150 тыс. мигрантов с Ближнего Востока, из Северной Африки и Афганистана. Как утверждается в статье, для этого украинские власти уже создают порядка 40 центров для размещения беженцев под Киевом, Львовом и Херсоном. На это, по данным журнала, ЕС выделит Украине €600 млн.
Все эти переговоры коснутся лишь вновь приезжающих в Европу людей. Между тем в 2015 году в европейские страны с Ближнего Востока и из Африки прибыли по меньшей мере 1 млн человек. В 2016 году, по информации «Би-би-си», на европейский континент перебрались 132 тыс. человек. И обратно эти люди явно не собираются. «Газета.Ru» поговорила с коренными жителями разных стран Европы, чтобы понять, как они сосуществуют с людьми, лишь недавно прибывшими из стран с совершенно другой культурой, и как изменилась их жизнь после этого.
Бельгия
Житель Брюсселя Мишель Марти говорит, что после пережитого город находится «между чрезвычайным положением и нормальной жизнью». «У нас объявлен трехдневный траур, все госучреждения и школы не работают. Но на улицах много людей, даже туристы есть. Солдаты и вооруженные полицейские стоят на каждом шагу», — говорит он. По словам Мишеля, люди активно обсуждают случившееся и испытывают страх, шок и жестокое разочарование в своем собственном правительстве и силовых структурах. «Все ждали чего-то такого. После спецоперации в мигрантском квартале Моленбек многие не пошли на работу, и, как оказалось, предчувствие их не обмануло», — отметил Марти. Он добавил, что отношение к мигрантам и беженцам в бельгийском обществе по-прежнему крайне неоднозначное. «Это не объяснишь одним словом. Конечно,
все давно понимают, что в Брюсселе есть районы, где живут почти одни мусульмане, и что они стали своего рода «питательной средой» для террористов. Мы эти кварталы называем Бельгистаном»,
— рассказал брюсселец. Он добавил, что при этом многие мусульманские семьи живут в Бельгии уже 60–70 лет, учились в бельгийских школах, росли вместе с бельгийскими детьми и работали бок о бок с бельгийцами, но при этом до конца бельгийцами так и не стали.
«Бельгия — очень толерантная страна, возможно, даже слишком. Непросто признать открыто, что вся наша миграционная политика за минимум 30 лет была не совсем верной», — говорит Марти. По его словам, сами мусульмане, живущие в стране, очень агрессивно относятся к тому, что их всех ассоциируют с ИГ (запрещено в ряде стран, в том числе в России. — «Газета.Ru»). Мишель подчеркнул также, что бельгийцы в массе своей боятся не мигрантов как таковых, а террористов. «Люди не хотят видеть прямой связи между мусульманами и терроризмом. И власти не хотят поднимать этот вопрос, так как в стране живут десятки тысяч мусульман. Попытки связать теракты с мусульманским сообществом Бельгии как таковым могут привести страну к гражданской войне», — считает бельгиец.
В целом жители Бельгии по-разному оценивают количество мигрантов, но сходятся в одном: сегодня проблема межнациональных конфликтов в стране есть. «Приезжих из Африки или с Ближнего Востока стало больше в разы. Это стало заметно, даже когда просто идешь по центру города», — утверждает жительница Антверпена Фемк де Йонг. По ее словам, все они ведут себя в целом агрессивнее, чем коренные бельгийцы. «Один раз хотели отобрать телефон у моего знакомого в трамвае. Несколько случаев было, что нож к горлу знакомым приставляли. Это было либо с целью что-то отобрать, либо просто из-за того, что спорили», — сказала она.
Фемк де Йонг отметила, что бельгийские власти сейчас вводят большое количество социальных программ для вынужденных переселенцев, что не нравится многим коренным бельгийцам. В свою очередь, житель небольшого фламандского города Экло Серж Асатриани говорит, что в его населенном пункте местные жители гораздо хуже относятся к выходцам из России, чем к приезжим из Африки. «Город у нас маленький, мигрантов тут особо нет. А вот к русским отношение ухудшилось после присоединения Крыма и последующих политических скандалов. Я это почувствовал на собственной шкуре. Раньше меня не очень любили местные за то, что я плохо говорю по-фламандски, а теперь из-за моих российских корней и вовсе перестали общаться», — сказал мужчина.
Российский журналист радио RuBel Ирина Гончарова, которая 20 лет проживает в Антверпене, уверена, что до массовых антимигрантских выступлений бельгийцев в стране дело не дойдет. «Значительную часть бельгийского общества составляют фламандцы. Это очень спокойные и законопослушные в массе своей люди.
Они, конечно, недовольны мигрантами, но не будут активно против них выступать, а тихо поплачутся друг другу в пивной или еще где-то, и все на этом закончится»,
— рассуждает она.
По словам Гончаровой, в Бельгии, в отличие от России, нет несистемной оппозиции, которая могла бы организовать массовые выступления граждан. «Политики сменяют друг друга в правительстве и парламенте. Они критикуют друг друга, но мягко, никто не хочет крупных скандалов, потому что после очередных выборов ты можешь оказаться в одном правительстве со вчерашним противником», — утверждает она. С другой стороны, население мигрантских кварталов, в том числе Моленбека, может организовать массовые беспорядки, если обвинения в их адрес будут громкими. «Власти Бельгии все это понимают и не допускают дискуссий на тему миграции на телевидении и в газетах. В соцсетях бельгийцы призывают этот Моленбек чуть ли не в асфальт закатать, но это все ограничится «фейсбучными боями», — полагает Ирина.
Франция
По словам французов, теракт в соседней Бельгии произвел на них тяжелое впечатление, поскольку не так давно Париж также пережил жестокую атаку террористов. «Вчера здания в моем родном Лионе подсветили в знак солидарности в цвета флага Бельгии. В фейсбуке люди активно выражают соболезнования», — рассказывает студентка третьего курса одного из лионских вузов по имени Кристин. По ее словам, антимигрантские настроения достаточно распространены, многие французы считают, что вместе с мигрантами приходят террористы, и обвиняют правительство Бельгии в том, что те превратили город в рассадник радикального исламизма в Европе. «Все помнят, что организаторы атак в Париже были из бельгийской столицы», — говорит девушка.
Французы также отмечают, что в результате массовой волны беженцев 2015–2016 года они стали появляться в тех городах, где их раньше не было. «Сейчас мой Лион превратился в Париж. Раньше тут мигрантов почти не было. Теперь же их полно: люди спят прямо на улице. Особенно много их на вокзалах или возле префектуры», — утверждает Кристин. По ее словам, лично она с агрессивным поведением переселенцев не сталкивалась, а то, как они себя ведут, напрямую зависит от того, из какой страны они приехали. «Чем более развитая страна их происхождения, тем культурнее приезжие.
Многие едут именно во Францию, а не куда-то еще, потому что здесь довольно либеральные законы к ним. Просящим убежище принято его предоставлять. Исключения из этого правила довольно редки»,
— говорит девушка.
Кристин отмечает, что во французском обществе нет единого мнения по поводу беженцев. «С одной стороны, люди понимают, что в войне на Ближнем Востоке есть вина Франции и Запада в целом, и они чувствуют себя обязанными принимать этих людей. С другой стороны, денег в бюджете не бесчисленное количество, а налоги здесь немаленькие», — сказала она.
Жительница Тулузы Кати Флорель также отмечает, что число беженцев возросло, но утверждает, что при желании они могут легко адаптироваться к нормам жизни во Франции и встроиться во французское общество. «Я приехала сюда всего два года назад. До этого жила в Камеруне, потом — пять лет в России, когда училась в московском вузе. Я свободно говорю по-французски, и через два месяца после приезда я устроилась секретарем в одну из компаний в Тулузе. И до сих пор там работаю. А вот многие сирийцы или пакистанцы учить французский не хотят, а потом удивляются, мол, на работу их не берут. А чьи это проблемы, если не их самих?» — рассуждает девушка. Она утверждает, что в принципе никаких национальных предрассудков у подавляющего большинства французов нет. «Из-за моего цвета кожи у меня здесь никогда проблем не было. А вот в России случались», — грустно улыбается она.
И все-таки подавляющее большинство беженцев и мигрантов едут в Париж. Жители этого города рассказали «Газете.Ru», что мигранты уже давно серьезным образом изменили облик этого города. «Сегодня в Париже уже невозможно жить, не заходя каждый день невольно в мигрантские кварталы. Есть китайский район, где все на китайском, одни китайские кафе и магазины, есть арабские районы. Везде атмосфера разная.
Во Франции люди всегда жили бок о бок с мигрантами из колоний, это уже часть культуры страны. В целом проблема мигрантов, на мой взгляд, серьезно преувеличена СМИ»,
— утверждает руководительница одного из французских модельных агентств Ольга Бунье.
С ней соглашается 32-летняя домохозяйка Оливия Бошан. «У нас в пригородах Парижа давно уже мини-Африка. Теперь не всегда можно отличить, кто тут приезжий, а кто родился здесь. Этот процесс начался еще в середине ХХ века, когда сюда стали массово приезжать люди из Алжира и Туниса. В последние годы лично я заметила не рост числа людей из Африки или Азии, а увеличение количества женщин из Украины, которые приехали и пытаются устроиться тут нянечками или уборщицами», — рассказывает женщина. Она согласна с тем, что СМИ преувеличивают проблему мигрантов. «Во Франции общество более размыто уже, приезжих все больше, а голосов коренных жителей все меньше слышно. Но не стоит думать, что проблемы нет в принципе: растет безработица и поднимаются протесты сельхозпроизводителей. Они в шоке от повышенного внимания правительства к беженцам и игнорирования насущных проблем реального сектора и коренного населения. Негатив идет в сторону властей, приезжим принято толерантно сочувствовать», — сказала женщина.
Все собеседницы «Газеты.Ru» подчеркнули, что после терактов в ноябре 2015 года и событий в Кельне власти Франции серьезно повысили меры безопасности в крупных городах. «Люди в армейской форме и с оружием патрулируют оживленные улицы и вокзалы. Возле синагог и еврейских центров стоят по двое или четверо военных. Разумеется, затемно безлюдными переулками лучше не ходить, но это в каждой столице», — говорит, в частности, парижанка Бошан.
Германия
Евгения Рау живет в ФРГ уже более 10 лет. «По поводу терактов в Брюсселе — все мои знакомые немцы сочувствуют бельгийцам и очень напуганы. Они рассуждают в таком ключе, что Европа перестала быть безопасной и все это может произойти и в Германии», — сказала она. По ее словам, отношение к мигрантам в этой стране крайне сложное. Это обстоятельство, как утверждает женщина, стало еще более очевидным после так называемой ночи изнасилований в Кельне. «И все это отразилось и на моей жизни тоже. Дело в том, что, хотя я родилась в Москве, а выросла в немецком Мюнстере, я имею ярко выраженную южную внешность: черные волосы и темно-карие глаза. Работаю я продавцом-консультантом в книжном магазине, где хозяйка — приезжая из Турции. Моя напарница — мигрант из Ливана. Так вот, после «ночи изнасилований» к нам приходило очень мало народу, а редкие посетители почти не обращались к нам. Магазин нес убытки», — рассказывает Евгения.
Женщина решила провести небольшой эксперимент: покрасила волосы в светлый цвет, а в глаза вставила цветные линзы. «По-немецки я говорю очень хорошо, и люди стали принимать меня за свою! Я заметила, что, во-первых, посетителей стало больше, а во-вторых, они подходят исключительно ко мне, а не к моей напарнице», — сказала Рау. По ее словам, в глубине души большинство коренных немцев к мигрантам относятся крайне отрицательно.
«А как бы вы отнеслись к незнакомому человеку, который пришел к вам на кухню, разложил коврик без спросу и стал молиться?
Впрочем, к приезжим из стран Восточной Европы отношение чуть лучше. К выходцам из России тоже, хотя и ненамного», — утверждает Евгения.
По словам Рау, власти вынуждены пытаться привить терпимое отношение к приезжим по двум причинам. «Они боятся вспышки массового недовольства людей и межнациональных конфликтов. Второй момент связан с комплексами немцев, оставшимися после Второй мировой войны. Им не хочется показаться недемократичными и хоть чем-то напоминающими нацистов», — сказала Рау. Женщина утверждает, что по всем обозначенным выше причинам немцы ненавидят многих приезжих с Ближнего Востока или из Турции, но одновременно испытывают перед самими собой чувство вины за то, что недостаточно толерантны к ним.
«Отдельно я хочу сказать о том, что было в Кельне. Подавляющее большинство именно беженцев давно сидят в специальных центрах по их приему. Эти места охраняет полиция, и никто беженца просто так гулять по городу не выпускает. Так что нападения на женщин и прочие преступления вполне могут совершать уже натурализовавшиеся арабы или турки. Но вы ведь его визуально не можете отличить от беженца?» — замечает Рау. По ее словам, ближайший от ее города такой лагерь находится в Дортмунде. Это место со всех сторон обнесено забором, оно круглосуточно охраняется. «Число приезжих увеличивается, и напряжение в немецком обществе из-за этого растет», — добавила Рау.
Впрочем, ее точку зрения разделяют далеко не все немцы. «Я родился в Мюнхене. Сейчас мне 35 лет, и за все это время я не видел тут ни одного беженца. Мне кажется, эту проблему высасывают из пальца СМИ, в том числе российские», — говорит гражданин Германии Михаил Дряхлов.
Австрия
Стремительный рост числа приезжих в соседней с ФРГ стране — Австрии — отметила 37-летняя преподаватель немецкого языка Августа Кунц. «Конечно, мигранты были в Вене и раньше, но в глаза они так не бросались. Беженцам, которым еще не дали соответствующий статус, насколько я знаю, нельзя свободно передвигаться по городу. Но, честно говоря, мне стало страшно ходить вечером по улице, и об этом говорю не только я, но и многие мои знакомые. Помимо беженцев появилось огромное количество русскоговорящих. Я уже чувствую себя как в Москве, повсюду русская или украинская речь», — рассказывает она. По ее словам, среди приехавших есть очень разные люди, и адаптироваться больше других стараются молодые, которым чуть за 20 лет. «Я преподаю немецкий этим ребятам, кстати говоря, за эти курсы платит государство.
Среди многих молодых арабов и африканцев очень много людей, которые хотят учиться и получить нормальную работу.
Тем, кому от 35 до 50 лет, намного сложнее. Я вообще не представляю, как так можно — прожить всю жизнь в своей стране, а потом адаптироваться к другой реальности?»
Кунц добавила, что многие коренные австрийцы недовольны тем, что беженцы получают очень серьезные льготы от государства, например, бесплатное жилье, неплохие денежные пособия и бесплатный проезд на общественном транспорте. «Здесь очень высокие налоги, люди платят почти 50% от зарплаты, некоторые австрийцы получают мизерные пенсии, а беженцы, ничего не делая, получают в три раза больше. Многие боятся за своих детей, что у них будет меньше возможностей, плохое будущее. Другие говорят, что надо помогать, хотя их количество уже поубавилось. Дети беженцев ходят в обычные школы, в детские сады. Насколько я знаю, в детских садах уже не отмечаются католические праздники, потому что боятся обидеть других детей и задеть их религиозные чувства», — рассказывает преподаватель.
Ее коллега Юрген Феллер считает, что проблема адаптации и наплыва беженцев есть, но австрийское государство, как и другие страны Европы, со временем с ней справится. «Даже 1,6 млн мигрантов — это 0,2% от населения Европы. Если им еще лет пять позволять приезжать в тех же количествах, что, кстати, вряд ли будет после прошлого лета, это непринципиальная разница при их относительно равномерном «размазывании» по разным странам Евросоюза. Не забываем, что половину беженцев вышлют как не имеющих отношения к Сирии и другим конфликтным зонам. И все эти афганцы, пакистанцы, эритрейцы, бегущие от обязательного призыва в армию, если не догадаются сделать себе сирийские паспорта (а есть и такие прецеденты), будут посланы в страну своего происхождения», — уверен Феллер. Он подчеркнул, что легальный статус беженца в Австрии после всех скандальных историй стало получить сложнее, а без него вынужденному переселенцу придется сидеть в специальном центре (почти гетто) без права свободного перемещения.
