Цивилизация
Такого масштабного строительства храмов в рамках единого проекта в истории не было никогда. Византийский историк Прокопий Кесарийский донес до нас сообщение о строительстве 11 крупных храмов в Константинополе в правление Константина Великого, событие оценивалось как беспрецедентное. В Москве же речь идет о 200, а с присоединением новых территорий — о 400 храмах. Если не за счет качества, то уж точно благодаря количеству эти церкви становятся важным фактором городской среды, который невозможно игнорировать, как бы кто ни относился к религии.
Как и любой сакральный объект, построенный для вечности, храмы имеют свойство намного «переживать» другие здания в том же районе, становиться городскими константами.
Даже если не впадать в леденящий душу оптимизм отца Всеволода Чаплина и вместо 80% назвавших себя православными в переписи взять за основу скромные и вполне резонные 5–7% активных прихожан,
то в нашем 12-миллионном городе проживает около 700 тыс. людей, готовых регулярно посещать православный храм. При этом общую комфортную вместимость действующих московских храмов в 2013 году, по разным данным, можно оценить в 150 тыс. человек при 645 действующих храмах.
В то же время храмы распределены по территории города весьма неоднородно. Высокая плотность храмов в почти необитаемом историческом центре и их крайняя разреженность в густонаселенной периферии усугубляется еще и разной вместимостью храмов. Крупные и средние городские храмы расположены главным образом в центре города, тогда как старые храмы московской периферии — это небольшие церкви снесенных сел и усадеб, рассчитанные максимум на сотню человек.
Результат — толпы перед небольшими сельскими храмами спальных районов и полупустые храмы в центре, которые малочисленным местным общинам сложно даже содержать. Более полумиллиона прихожан регулярно испытывают трудности в отправлении культа.
Новые храмы в спальных районах логичны и нужны, однако, прежде чем начать их строить, стоило бы ответить на вопрос: а кому, собственно, и какие храмы нужны сегодня? Таких исследований проведено не было. В результате, как правило, не храм вырастает на общине, как ракушка на улитке, а община обживает здание во многом с произвольными техническими и эстетическими характеристиками.
Получается, что огромный храм вовсе не отражает реального уровня развития общины. Даже большие по вместительности, заметные в городской застройке храмы порой многократно уступают по востребованности совсем небольшим и незаметным, как происходит, к примеру, с циклопического масштаба храмом Живоначальной Троицы в Орехово-Борисово в стиле «безудержные 90-е».
Предпроектные исследования делались по советской кальке расчета школ, детских садов и другой социальной инфраструктуры в спальных районах. Из-за такого механистического подхода некоторые новые большие храмы оказались заложены в тех местах, где такой масштаб совершенно не востребован. Более того, слабые и малочисленные, только образующиеся общины оказались не способны обеспечить содержание таких храмов. Например,
в наполовину пустующем Введенском храме в Новогиреево сил общины не хватает даже на то, чтобы оплачивать отопление в зимнее время.
Архитектура храмов, построенных главным образом на спонсорские деньги, как правило, просто не соответствует социологии и экономике приходов-общин. Происходит своеобразный эффект выигранного в лотерею бедняком «Феррари»: владелец получает вместе с призом разорительные для кармана расходы на содержание.
Устойчивую тенденцию к размещению участков в ООПТ (особо охраняемых природных территориях) и других городских зеленых зонах на сомнительных основаниях, ставшую, к сожалению, визитной карточкой программы для широкой нецерковной публики, можно сделать вывод о мощном волевом Х-факторе в принятии решений и поддерживающих его административных ресурсах.
В рамках программы под строительство были отданы части территорий более 70 природных комплексов города, что вызывает справедливый протест жителей и выраженный антимиссионерский эффект. Курируемая депутатом Госдумы и бывшим главой московского стройкомплекса Иосифом Ресиным
программа стала неожиданной реинкарнацией лужковских традиций точечной застройки.
Этим же фактором Х объясняется существование по меньшей мере полутора десятков участков для новых храмов, находящихся в шаговой доступности уже существующих церквей и крупных православных комплексов. Так, вблизи одного из построенных в рамках программы храма на Дубровке целых три монастыря: Новоспасский, Симонов и Покровский.
И без того непрозрачный механизм принятия решений дополняется ошибками чиновников. В Восточном округе из-за опечатки в разрешительных документах участок под церковь выделили не на согласованной с жителями площадке, а там, где наряду со сторонниками есть консолидированная протестная группа. Иначе как диверсией такое и не назовешь.
Отдельные участки оказалась в местах, где их затруднительно эксплуатировать. В том же ВАО
храм Андрея Первозванного оказался внутри разворотного круга трамваев.
Закономерным шагом и кульминацией такого подхода стало расширение программы до 400 храмов после присоединения Новой Москвы, в которой, конечно, и подавно нет ни низовой востребованности, ни коллективного заказчика в виде общин. Храмы следуют за невостребованными сегодня квадратными метрами, а не за живыми людьми.
Из-за кризиса дальнейшее развитие программы оказалось под угрозой. Спонсорские вклады не предполагают возврата инвестиций и посему становятся все менее щедрыми, но программа уже достигла той точки, когда безболезненно свернуть ее уже не получится. С другой стороны, новые экономические условия — это шанс на перезагрузку программы.
Многие старые приходские храмы построены силами городских общин, а их архитектура является результатом длительного поэтапного развития, которое сегодня мы бы назвали устойчивым. Истории московских храмов нередко начинались с маленькой деревянной церкви, на месте которой строился небольшой каменный храм, расширявшийся по мере роста общины за счет боковых приделов, трапезной части, галереи, надворных построек.
Из всех общественных объектов в Москве храмы обладают, пожалуй, наибольшим потенциалом вовлечения будущих пользователей во все процессы, от согласования до строительства. На участках программы, как в лабораториях, могут быть отработаны приемы соучаствующего проектирования, когда мнение жителей и будущих прихожан ложится в основу проекта. Этот опыт может быть применен в других уже нецерковных социально значимых городских проектах: парках, общественных и детских центрах, школах.
Храмы могут целенаправленно строиться в неблагополучных районах, улучшая их для блага всех горожан, независимо от вероисповедания.
Храмы вполне могут появляться даже и в зеленых зонах и вблизи них, если будут нести нагрузку операторов общественного пространства, обеспечивающих «глаза» для безопасности и «руки» для порядка в парке или сквере, а не просто отчуждать зеленую территорию крепостным забором. Открытое пространство вокруг храма могло бы стать благом и для жителей, которые могут им беспрепятственно пользоваться, и для храма, который и по миссионерским, и по экономическим причинам заинтересован в большом потоке людей вокруг. Храмы должны не занимать существующие парки, а создавать их вокруг себя на месте свалок, пустырей и других городских неудобий.
Уже сегодня в Москве существуют местные общины, которые самостоятельно инициируют строительство храмов в своих районах. Отдельные общины продвинулись дальше. Община храма Святого Федора Ушакова на Перовской, 66, — уникальный пример в «Программе-200».
Сквер вокруг бывшего технического пруда снесенного химзавода считался нехорошим местом, пристанищем бродяг.
Временный деревянный храм Федора Ушакова в этом сквере является сегодня единственным оператором зеленой территории.
Одновременно с подготовкой проекта постоянного храма община активно взаимодействует с горожанами. В сентябре 2015 года силами маленькой общины в полусотню человек был проведен полноценный городской фестиваль, привлекший около 5 тыс. горожан, — это первое подобное событие на памяти жителей в этом парке. Община намерена совместно с местными горожанами инициировать преобразование запущенного сквера в полноценный городской парк, используя регулярные фестивали как инструмент выявления эффективных практик развития парка.
«Программа-200», являясь сегодня камнем преткновения, все еще обладает потенциалом стать катализатором развития гражданского диалога и взаимодействия в мегаполисе. Построены 22 храма, строится 34, значит, остались еще 144 попытки найти новую церковную архитектуру. Будет ли использован шанс — пока непонятно.
