Цивилизация
Анатолий Сердюков прибыл в суд ровно в 10 часов утра, прямо к началу судебного заседания. Участники процесса опередили его всего на пять минут. Несмотря на открытый формат заседания, представители СМИ в зал допущены не были. За происходящим журналистам пришлось наблюдать из зала трансляций.
В зале Анатолий Сердюков сразу занял место за трибуной для выступлений свидетелей и выразил готовность говорить. Гособвинение после двух формальных вопросов, направленных на выяснение личности и служебных обязанностей, перешло к теме рабочих отношений министра с Евгенией Васильевой.
Роковая дама
«С Евгенией Николаевной мы познакомились в 2009 году, это была осень. Она делала доклад на одном из совещаний. Мне очень понравился ее доклад. Ей было предложено заниматься вопросами правового обеспечения Минобороны. В 2010 году она стала советником министра обороны. Позже возглавила департамент имущественных отношений. Потом, после ряда кадровых перестановок, возглавила аппарат министра», — рассказал Сердюков.
Поясняя назначение Васильевой на должность главы аппарата министра, Сердюков заявил, что Минобороны было необходимо проводить массу юридической работы. Для этого требовался человек с хорошими организационными данными и сведущий в этих вопросах.
«Начальник департамента имущественных отношений подчинялся непосредственно министру обороны», — добавил он.
После небольшой паузы, не дожидаясь вопроса, Анатолий Сердюков принялся описывать ситуацию, сложившуюся в ведомстве к моменту его назначения на пост министра. По его словам, дела Минобороны пребывали в плачевном состоянии. В активах ведомства находилось множество объектов, приносящих министерству только убытки.
«Среди имущества Минобороны по всей стране было множество совхозов, предприятий, ремонтных заводов, не загруженных производственными задачами. Расходы бюджета надо было сокращать. Было принято решение избавляться от убыточных объектов. Так мы перешли к реализации имущества. Мы проводили активную рекламную кампанию на радио и телевидении, чтобы привлечь внимание покупателей.
Я считаю, что свою задачу по сокращению расходов мы выполнили», — рассказал Сердюков.
Стоит отметить, что на все вопросы Сердюков отвечал охотно и очень подробно, представляя даже отчетные данные по количеству реализованных в разные годы объектов недвижимости и суммах, вырученных Минобороны с продаж. Также экс-министр пояснил, что, избавившись от балласта, министерство смогло спасти ряд предприятий от банкротства.
Основные полномочия по сопровождению сделок с недвижимостью в определенный период легли на акционерное общество в составе холдинга «Оборонсервис», центр правовой помощи «Эксперт». Именно это общество, по мнению следователей, было ключевым элементом в схемах продажи объектов Минобороны.
Как пояснил суду Анатолий Сердюков, все акционерные общества имели своих генеральных директоров, назначаемых в результате голосования членов совета директоров.
«В совет директоров входили я, Евгения Николаевна, Марина Балакирева (бывший руководитель главного правового управления Минобороны) и другие. Всего семь человек. Кандидатуры для назначения на должности генеральных директоров обществ обсуждались советом директоров. Кто предлагал эти кандидатуры, сложно сказать. На совете директоров обсуждалось много вопросов и зачитывалось много докладов, вносились предложения. Если по уровню квалификации кандидатура устраивала, по ней проводилось голосование», — продолжал свидетель.
В результате этих голосований должности директоров обществ получили оказавшиеся с Васильевой на скамье подсудимых Ирина Егорова, бывшая, по версии следствия, «личным казначеем» Васильевой, Лариса Егорина, Юрий Грехнев и Максим Закутайло. Экс-министр, однако, подчеркнул, что на должности были и другие кандидаты. Предпочтение отдавалось наиболее опытным и квалифицированным.
Продать любой ценой
Выяснив структуру «Оборонсервиса», представители прокуратуры перешли к вопросам, непосредственно касающимся продажи имущества. Анатолию Сердюкову было предложено ознакомиться с рядом документов по реализации объектов. По каждому из этих документов гособвинение задавало стандартные вопросы: кто принимал решение о необходимости продажи, каким образом подбирался покупатель, кто проводил оценку стоимости и т.д.
Ознакомившись с несколькими такими документами и ответив на очередную партию вопросов, Сердюков, очевидно, решил пояснить общую систему продажи объектов, первую очередь зданий и акций 31-го Государственного проектного института специального строительства (31 ГПИСС) питерской компании «Теорема». По версии следствия, эти сделки были совершены по заниженной стоимости, в результате чего произошло хищение бюджетных средств.
«Вы поймите важную вещь, — активно жестикулируя, заговорил Сердюков. –
Эти здания института были не нужны Минобороны. Ведомство несло убытки из-за них.
Поэтому после многих обсуждений мы решили их продать. Не потому, что кто-то очень хотел их купить, а чтобы избавить государство от лишних расходов».
Сердюков подчеркнул, что за расходы министерства ему приходилось регулярно отчитываться перед руководством страны. Снижение расходов он считал своим моральным обязательством.
«Какие объекты стоит продать, предлагал департамент имущественных отношений. На некоторые из этих объектов я выезжал лично и осматривал их. Бывало, например, стоит на территории училища завод, а на нем доски пилят или лопаты делают — просто потому, что надо чем-то предприятие загружать. Мы старались загружать, но все равно удавалось не более чем на 60% от общей возможности», — описывал в красках экс-министр.
По мнению Сердюкова, говорить о каких-то убытках от продажи объектов, а тем более об ущербе нецелесообразно. Чем дольше оставались убыточные объекты в собственности ведомства, тем больший ущерб они наносили бюджету.
«За все время нашей работы не было ни одного письма из правоохранительных органов о том, что мы что-то делаем неправильно.
А ведь по всей стране реализовывалась масса объектов. Никаких претензий не было», — заявил Сердюков.
Исходя из этого объяснения, гособвинение заинтересовалось тем, как в таком случае быть с оценочной стоимостью. Ведь некоторые объекты продавались по цене ниже той, которую заявляли оценщики. На этот вопрос Сердюков ответил просто: по цене, предложенной оценщиками, объекты не всегда покупали.
Более детально экс-министра на этот счет расспрашивала уже сама Евгения Васильева. Кстати, в ходе допроса Сердюков дал оценку деятельности своей бывшей подчиненной.
«У Евгении Николаевны имеется красный диплом Санкт-Петербургского университета.
Васильева – сотрудник очень высокого уровня квалификации. Лучшей кандидатуры было бы просто не найти. Разумеется, я ей доверял.
Если бы не доверял, то не назначал бы на такие должности», — сказал Сердюков.
Тет-а-тет
Вопросы Евгении Васильевой к бывшему начальнику носили предметный характер. Обвиняемую в основном интересовали вопросы оценки стоимости объектов.
«Законодательство не предусматривает обязательную оценку стоимости объектов. Оценка стоимости объекта вообще вещь ориентировочная. Законодательство позволяет продавать объекты по цене на 50% ниже оценочной стоимости. Я могу припомнить случай. Были два объекта в Санкт-Петербурге. Мы их выставили на продажу. За полтора года никто ими так и не заинтересовался. Тогда мы стали понижать цену. В наших интересах было их скорее продать: мы опасались кризиса», — объяснил Сердюков.
Васильева задавала вопросы прямо, можно сказать, в лоб.
— Скажите, я вас когда-нибудь обманывала? — прозвучал вопрос.
Сердюков отвечал на них не менее проникновенно.
— Нет. Исключено.
— Меня обвиняют в хищении трех миллиардов рублей. Никто не может сказать, где они находятся. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Что я могу сказать? – развел руками экс-министр. — Сказать, где эти деньги?
Зал отреагировал на ответ громким смехом. Смеялся и сам Сердюков, но уже через мгновение пояснил свою реплику:
«Я вообще считаю, что никакого хищения не было. Работа по реализации имущества была проведена хорошо. Ущерб был бы, если бы мы ее не проводили».
— Скажите, пожалуйста, сообщалось ли вам о готовящейся в отношении меня провокации с целью дискредитировать работу департамента имущественных отношений и вас? — продолжает Васильева.
— Да, такая оперативная информация была, — произнес довольно тихо Сердюков. При этом экс-министр даже изменился в лице. Взгляд его был устремлен в пол.
— После моего задержания в СМИ появилась информация о том, что в моей квартире хранились полотна известных художников, которые я якобы взяла из запасников Минобороны. Что вы можете на это сказать? Этот вопрос важен для меня, потому что подобные сообщения оказывают давление на суд и дискредитируют меня!
— Ни одной картины Минобороны похищено не было. Это все, что я знаю, — отвечает экс-министр.
— Вы давали мне указание следить за работой общества «Эксперт» и управлять его деятельностью?
— Да, давал.
— Известно ли вам, что мне угрожали тюрьмой, если я не дам против вас показания? — продолжает Васильева.
— Я бы не отвечал на этот вопрос, — признался Сердюков и подержал паузу. – Была такая информация, но я не буду говорить откуда.
Далее, отвечая на вопросы защиты, Сердюков еще несколько раз говорил, что Васильева не могла вводить его в заблуждение, давления ни на кого не оказывала и ничем не подрывала доверия министра.
Какую роль сыграют показания Анатолия Сердюкова в процессе по делу «Оборонсервиса», пока уверенно сказать нельзя. Однако уже можно утверждать, что его пояснения существенно отличаются от сказанного ранее на суде Динарой Биляловой и Екатериной Сметановой, возлагающих ответственность за принятие ключевых решений по реализации имущества на свою бывшую начальницу Евгению Васильеву.
