Цивилизация
Несмотря на реакцию американской общественности на «антисиротский закон», известный также как «закон Димы Яковлева», девять месяцев назад вступивший в силу, приемные родители из США не боятся приезжать в Россию, чтобы познакомить своих детей с исторической родиной, а порой и затем, чтобы отыскать их родственников. Программа Russian Ties, которую курирует организация Adoptive Family Travel при поддержке фонда Gift of Identity, действует уже десять лет – раз в год сотрудники фонда организуют для таких семей путешествия в Россию. У детей есть несколько дней, чтобы познакомиться со страной, где они родились – три дня в Москве и примерно столько же в их родном городе. Этот год оказался самым «урожайным» на семьи, усыновившие российских сирот: знакомиться с Россией приехали 15 семей. Многие из них усыновили в России по двое сирот.
Приемные родители российских сирот, оказавшихся в США несколько лет назад, говорят, что делают все возможное, чтобы их российско-американские дочери и сыновья не только знали, где они родились, но еще и гордились своей исторической родиной.
«Такие поездки мы называем путешествиями по приобретению культурного наследия, — объяснила «Газете.Ru» руководитель программы Russian Ties Сара Гос. — Мы хотим, чтобы дети со всего мира, и в том числе из России, могли лучше узнать, откуда они родом, и гордиться своими корнями».
В Москве у группы стандартная туристическая программа, в том числе поездка в Коломенское — там детей учат играть в старинные русские игры, показывают и рассказывают, как жили люди на Руси несколько сот лет назад. Осмотрев столицу, семьи разъезжаются по городам, где когда-то их приемных детей бросили в роддоме или сдали в детский дом биологические родители. По словам Сары Гос, для родителей путешествие в Россию – это возможность улучшить отношения со своими детьми, а для подростков – найти ответы на давние вопросы. У всех эти вопросы разные: кто-то интересуется, много ли в России снега, кто-то хочет знать, где он родился, кто-то даже надеется разыскать своих биологических родственников. Последнее случается редко, потому что по программе Russian Ties в Россию в основном приезжают школьники 10–15 лет, которым встреча с родственниками, которых они никогда не видели, просто не интересна. Но некоторые все же решаются отыскать тетю или брата. Нередко родственники оказываются проблемными людьми с алкогольной и наркотической зависимостью, но, как говорит Сара Гос, детей это не пугает:
«Как правило, такие дети испытывают чувство сострадания, любви и заботы к этим людям. Они понимают, что у людей бывают проблемы, и, хоть ребенок не может это изменить, где-то в глубине души он спокоен, что он спасен, что его любят».
Джони Дарнел нервно перебирает фотокарточки, на которых запечатлен ее приемный ребенок, кладет их на стол, потом подносит к глазам и снова убирает в сторону. «А ведь крохотный был, — она показывает руками, каким маленьким был ее сын Джеймс, когда она его впервые увидела в одном из пензенских детских домов, — и весил-то совсем ничего». Дарнел первый раз приехала в Россию с мужем в 2004 году – за малышом. «Россия — красивая страна с красивыми людьми, и мы хотели усыновить ребенка из России. Мы решили, что это лучшее, что мы можем сделать для ребенка и для нас самих: так много детишек нуждаются в семье, и, усыновив малыша из России, мы создали нашу семью», — рассказывает она.
Джони Дарнел — социальный работник и знает, что ребенку гораздо важнее сказать правду, чем держать в секрете информацию о его прошлой жизни. Впрочем, Джеймсу всего лишь десять лет, и он, как многие мальчишки его возраста, не очень-то интересуется своей биологической семьей.
Дэвиду Хоффману сложнее – его старшей дочери Наталии 16 лет, и в Россию она ехать не хотела. «Мои родители просто сказали, что мы едем в Россию. Они не спрашивали, хочу я или нет, просто сказали, что мы едем. Честно говоря, я ехать не хотела, — говорит худенькая темноволосая Тали, как ее по-домашнему называет отец. —
Мне не интересна Россия, это мое прошлое, в которое я не хочу возвращаться».
Сам Хоффман считает, что дочь заранее испугалась того, что ее может ждать в России. «Мы решили, что она должна поехать, даже если она боится. Скорее всего, этот страх исчезнет, когда она своими глазами увидит свою родину. Мы чувствовали и прекрасно понимали, что она нервничает перед поездкой. Но оказаться лицом к лицу со своим страхом — это хороший опыт взросления», — уверен Дэвид Хоффман.
Наталию в 1997 и Юлану в 2003-м Дэвид и Ребекка Хоффман усыновили в Санкт-Петербурге, в доме ребенка № 12. Обе девочки прожили в приюте чуть больше года и, поскольку за этот срок ни одна российская семья не высказала желания удочерить их, обеих поставили в очередь на иностранное усыновление.
«Оба раза было непросто вот так взять и сказать: «Да, мы думаем, что этот ребенок нам подходит». Получается, что вы становитесь родителями в один миг. Ты просто выбираешь ребенка головой и сердцем», — признается Дэвид. По его словам, они с Ребеккой с самого начала дали девочкам понять, что они – их родители. При этом супруги Хоффман объясняли дочерям, что они из России, и они их удочерили. «Мы приехали в Россию, потому что всегда хотели, чтобы наши дети знали свою историю. Это часть их жизни. Позже они смогут сами решить, что делать с этой информацией, но, по крайней мере, большое слепое пятно в их головах будет заполнено», — уверен Хоффман.
У Роба Шутпельца тоже двое детей – Катерина и Андрей из Красноярска.
«За одну минуту мы стали родителями двоих детей», — смеется Шутпельц.
Его приемную дочь мать оставила в больнице, так что о ней ничего не известно, а сын родился в большой семье, где, кроме него, уже было пятеро детей. Родители посчитали, что шестого они вырастить не в состоянии, и решили отдать его в приемную семью. Роб Шутпельц биологическим родителям своих приемных детей резких оценок не дает: «Мы с женой говорим детям, что их родители решили, что для них так будет лучше».
Сам отец семейства по работе часто бывает на Украине, и Кейт то и дело расспрашивает его, как там, за океаном, все устроено. А сынишка просто выдумывает истории, как он в отчем доме в России играл со своими братьями, рассказывает, как они все вместе носились за кошками и собаками. «Ему было чуть больше года, когда мы его усыновили, так что он даже не ходил тогда, — добродушно усмехается Роб. — Но он все равно не помнит, как все было на самом деле, просто это его способ жить в ладу со своим прошлым».
Дэвид Хоффман, Роб Шутпельц и Джони Дарнел хорошо помнят, что усыновить ребенка из России было не так-то просто — куча формальностей, как минимум два путешествия через океан, судебные заседания и проверки.
О законе со сложным называнием «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушению основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации» все приемные родители слышали и считают, что это все политика и отношения чиновников, в которых обычным смертным разобраться практически невозможно.
А в ответ на вопрос, как вы относитесь к «антисиротскому закону», родители прямо не отвечают. Все как один повторяют: «Мы очень надеемся, что у каждого ребенка будет семья».
