Цивилизация
В пятницу Мосгорсуд рассматривал вопрос о том, будет ли экстрадированный в Россию из Польши бывший первый зампрокурора Московской области Александр Игнатенко сидеть в СИЗО или отправится под домашний арест. Ходатайство об аресте единственного остававшегося под стражей фигуранта громкого дела подмосковных прокуроров, обвиняемых в крышевании подпольных казино и взяточничестве, поступило в Мосгорсуд в день заседания. За два дня до этого, в среду, Игнатенко был экстрадирован из Польши, куда он бежал еще в 2011 году (всего следствие длится 21 месяц).
Бегство Игнатенко, который почти год просидел в польском изоляторе, сводило к минимуму вероятность положительного для него исхода пятничного заседания.
Следователь Денис Никандров, обосновывая свое требование поместить Игнатенко в СИЗО почти на 5 месяцев, этому факту уделил особое внимание.
Впрочем, до того как выслушать следователя, судья Николай Ткачук дал право всем сторонам заявить свои ходатайства. Адвокаты Игнатенко — Александр Аснис, Сергей Денисов и Владимир Васильцов — сразу пожаловались на то, что они не ознакомились с материалами дела. Как заявили защитники, о судебном заседании их предупредили всего за час до начала, поэтому им требуется время для подготовки. В итоге судье пришлось дважды переносить начало рассмотрения по существу — в начале на тридцать минуть, а потом еще на час. Когда все сообщили о своей готовности, первым слово предоставили прокурору Александру Бондаренко, но тот уступил свою очередь следователю.
Никандров быстро зачитал ходатайство: он напомнил, что Игнатенко обвиняется в получении взяток в составе организованной группы на общую сумму 33 млн рублей (ч. 4 ст. 290 УК РФ) и в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4. ст. 159 УК РФ). Правда, как выяснилось позже, состав, связанный с мошенничеством, из обвинения Игнатенко убрали: на этом настояла польская сторона, выдавая России бывшего прокурора, так как посчитала эти обвинения недоказанными.
Следователь Никандров пояснил, что Игнатенко должен оставаться под стражей, поскольку «следствию необходимо провести большой комплекс следственным мероприятий» — организовать несколько очных ставок, допросить Игнатенко по существу и т. д. После этого Никандров перешел к главному доводу:
«Мера пресечения, связанная с заключением под стражу, законна и обоснована. Находясь на свободе, обвиняемый может скрыться от следствия и оказать давление на свидетелей и других фигурантов уголовного дела».
Следователь напомнил, что Игнатенко уже один раз бежал и нет оснований полагать, что это не произойдет снова. Кроме того, продолжал Никандров, фигуранты дела о крышевании казино жаловались на то, что через адвокатов Игнатенко им рекомендовано не давать показания на бывшего прокурора.
Прокурор, взяв слово, сразу показал, что будет защищать Игнатенко (ранее прокуратура неоднократно вставала на сторону своих обвиняемых коллег, раз за разом отменяя постановления о возбуждении дел в отношении прокуроров). Он попросил судью разрешить ему задать Никандрову несколько уточняющих вопросов.
— То есть вы хотите провести допрос следователя, хотя это не предусмотрено законодательством? — воспротивился Ткачук.
— Нет. Я хочу задать вопросы, которые напрямую относятся к ходатайству следователя. Это не запрещается Уголовно-процессуальным кодексом, — настаивал представитель надзорного ведомства.
Требование прокурора единогласно поддержали адвокаты Игнатенко, который пристально смотрел на прокурора из «аквариума».
Ткачук прокурору отказал и потребовал от него наконец высказать свое мнение по ходатайству.
Отказ озадачил представителя прокуратуры, который после этого долго собирался с силами, чтобы начать говорить. Выдержав паузу, прокурор все-таки начал выступать. «Я нахожусь в ущемленном положении. Следствие не предоставило суду исчерпывающих доказательств и не учло новые обстоятельства по делу», — заявил он, снова взяв передышку.
Отдышавшись, прокурор пояснил, что эпизод о мошенничестве должен быть исключен из обвинения, но следователь почему-то упомянул его в своем ходатайстве. Более того, продолжал он, поначалу исключив «мошенничество», следователи тут же вернули его в обвинение, допросив Игнатенко по существу. «А это грубое нарушение не только российского, но и международного законодательства», — констатировал прокурор, упомянув обязательство, которое дала Генпрокуратура польской стороне — соблюсти условия экстрадиции Игнатенко и проконтролировать, чтобы бывшего прокурора не судили по статье «мошенничество».
«Мы не рассматриваем сейчас вопрос о виновности или невиновности обвиняемого. Прокурор, высказывайте свое мнение. И, пожалуйста, короче», — подгонял прокурора судья. Тот, все больше запинаясь и краснея, настаивал на своем, но уже как-то вымученно: «Суд введен в заблуждение ходатайством следователя».
«Прокурор, мнение! Пожалуйста, высказывайте свое мнение, не вступайте со мной в спор. Я сказал — вы выполняете», — не останавливался Ткачук.
Казалось, что прокурор напрочь забыл, что хотел сказать, и не понимал, как ему быть дальше. Он начал что-то неразборчиво бубнить и смотреть в потолок. Слова, исходящие от прокурора, все больше напоминали заклинание или аутотренинг. Паузы между фразами увеличивались. «Мне нужно сформировать свое мнение. Я рассредоточен вашими замечаниями… И… Мне нужно сосредоточиться, чтобы сформировать свое мнение», — еле слышно говорил он, опираясь о стол пальцами.
В какой-то момент разговор судьи и прокурора вышел на совершенно иной уровень.
«Формулируйте!», — давил Ткачук. «Я формирую, — отвечал прокурор, который уже будто по инерции спорил с судьей. — А уже в конце сформулирую».
В итоге прокурор еще несколько раз напомнил, что ходатайство следователя «вводит суд в заблуждение», а Ткачук примерно столько же раз указал, что тот повторяется и говорит не по существу. В конце концов спустя час после начала выступления прокурор все-таки выразил своем мнение: «Я против ходатайства следователя о продлении заключения и настаиваю на домашнем аресте».
Выступление всех трех адвокатов бывшего прокурора длилось вдвое меньше, чем речь прокурора. Они все без исключения поддержали требование о домашнем аресте и напомнили, что нахождение в польском СИЗО сказалось на здоровье Игнатенко.
Они заверили, что обвиняемый не намерен скрываться от следствия. Влиять на свидетелей или фигурантов дела он тоже не будет, настаивали защитники, поскольку после возбуждения уголовного дела его уволили, а значит, делали вывод адвокаты, у него нет возможностей для влияния на следствие.
Сам Игнатенко заметил, что не собирался скрываться в Польше, а поехал туда лечиться. «Я остался без зубов», — заявил экс-прокурор и попросил не заключать его под стражу.
Но Ткачук, выйдя из совещательной комнаты, просьбы защиты и прокурора не удовлетворил. Он постановил арестовать Игнатенко до 1 июля 2013 года. Бегство Игнатенко в Польшу и попытки давления на фигурантов дела, о которых говорил следователь, судье показались достаточными для того, чтобы оставить бывшего зампрокурора Подмосковья в СИЗО
