Цивилизация
В Забайкальском крае завершено расследование одного из уголовных дел о массовом избиении заключенных в колонии № 10 в Краснокаменске. Об этом «Газете.Ru» заявил руководитель Забайскальского правозащитного центра (ЗПЦ) Виталий Черкасов — он представляет интересы пятерых из десяти потерпевших осужденных.
«Существует единое дело о пытках и издевательствах над заключенными ИК-10 в апреле 2011 года. Дело из-за процессуальных трудностей впоследствии было разделено. Расследование закончилось по одному из дел: там пятеро заключенных, которых я представляю», — отметил Черкасов.
По его словам, сейчас потерпевшие знакомятся с материалами дела, поэтому обозначить хотя бы приблизительные сроки начала суда правозащитник затруднился.
Осужденные краснокаменской ИК-10, где в 2005 году отбывал заключение экс-глава ЮКОСа Михаил Ходорковский, попали под дубинки сотрудников исправительного учреждения 17 апреля прошлого года.
До избиения ночью в ИК-10 произошел пожар и бунт нескольких десятков зэков (называлась цифра в 60 участников). Для поджога осужденные использовали заранее подготовленные бутылки с горючей жидкостью, арматуру, инструменты и подручные предметы, которые помогали взламывать двери и замки бараков, отмечали в Федеральной службе исполнения наказаний (ФСИН).
Тогда выгорела большая часть колонии, пострадавших от огня не было. Заключенных направили в другие исправительные учреждения Читинской области.
По официальной версии ФСИН, организаторы беспорядков пытались освободить заключенных, которые содержались в штрафном изоляторе. Осужденные, отмечали в ведомстве, намеревались ограбить тюремные магазины и сломать котлы для приготовления пищи. Было возбуждено уголовное дело по ст. 212 УК (организация и участие в массовых беспорядках). Первые сроки поджигателям вынесли вскоре после ЧП. В июле 2011 года Краснокаменский городской суд приговорил к 2 годам и 2 месяцам лишения свободы заключенных Ивана Черных и Дмитрия Яльцева: они были признаны виновными по ч. 2 ст. 321 УК (дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, а также применение насилия в отношении сотрудника места лишения свободы).
К тому моменту выяснилось, что у акции протеста была причина, которая отличалась от официальной. Сразу после случившегося правозащитники заявили, что заключенные не могли иным образом привлечь внимание к пыткам и издевательствам со стороны сотрудников колонии. Сами следователи, которые вели дело о бунте и поджоге, получили ту же информацию от обвиняемых. На следователей посыпались заявления от заключенных, которые находились в колониях Читинской области. По подсчетам правозащитников, заявлений было больше сотни. В итоге в мае 2011 года следователи возбудили дело уже против надзирателей и оперативников колонии по ст. 286 УК (превышение должностных полномочий).
«К настоящему моменту в деле осталось 8 обвиняемых, хотя в начале их было больше. Под подозрение тогда попал и начальник ИК-10, но вскоре он лишился какого-либо статуса в деле», — отмечает Черкасов.
Из показаний потерпевших, которые есть в распоряжении «Газеты.Ru», следует, что сразу после начала пожара заключенные вышли на плац, где проходят ежедневные построения.
Осужденный Сергей Бродягин рассказывает, что во время пожара он спал в бараке. «Проснулся от дыма и гари. Все вокруг шумели, ходили. Наш барак еще не горел, было просто дымно. В окно увидел, что соседний барак уже полностью горит. Я оделся и с другими осужденными выбежал на улицу. Кто совершил поджог нашего барака, не знаю. На улице было темно. Все бегали, кричали. Мы пошли на плац. Там уже находились другие осужденные. На плацу находились до утра», — отмечает Бродягин.
Уже утром, продолжает осужденный, сотрудники колонии начали вызывать заключенных по одному и уводить их в стороны здания штрафного изолятора (ШИЗО). Самого Бродягина окликнул «сотрудник по отчеству Кимыч». Вместе с другим заключенным он повел Бродягина в сторону изолятора. По дороге к ШИЗО, говорит Бродягин, им встретился начальник расположенного на территории колонии СИЗО-2 по фамилии Трухин. Трухин потребовал, чтобы зэки признались в поджоге. Бродягин, по его словам, признаваться не стал, а сопровождавший его заключенный Евстрафилов «сказал, что все знает», и после этого был сопровожден в СИЗО-2.
«Мне Трухин сказал: «Посмотри: вот ШИЗО, там бьют и убивают». Когда я зашел под крышу ШИЗО, я попал в ад. Дежурный по отчеству Кимыч крикнул мне: «Бегом, сука!».
Я сказал, что не могу бежать, у меня инвалидность по суставам (ювенильный хронический ревматоидный артрит). Сразу сзади мне прилетел от Кимыча удар ногой в спину. Я упал. Подбежали еще три сотрудника, стали бить меня дубинками. Ударов было множество. От этого у меня онемела нога. Меня схватили за воротник и волоком потащили ко входу в ШИЗО. Перед изолятором стоял «живой коридор» из сотрудников колонии. Меня протащили по этому коридору, нанесли множество ударов дубинками по телу», — утверждает Бродягин.
На этом побои не закончились. Сотрудники колонии якобы растянули заключенного на полу «звездочкой» и стали бить дубинками с новой силой. Помимо дубинок, если верить Бродягину, сотрудники били руками, ногами, палками, применяли электрошок, сопровождая все это криками и унижениями.
Избиение продолжалось около 20 минут — все это время от Бродягина, по его словам, требовали признаться в поджоге. Не увидев требуемой реакции от зэка, Бродягина повели в СИЗО-2.
Там его поставили к стене, расставив ноги шире плеч, и начали по ним бить, рассказал он. «Поняв, что я не могу раздвинуть ноги, они сказали: «Ладно. Стой так». Вместе со мной на растяжке стояли Евстрафилов и осужденный по кличке Сирота. Их вместе со мной избивали дубинками, руками и ногами. Продолжалось все это около часа. Я упал и потерял сознание. Очнулся от того, что на меня лили воду. Один из сотрудников сказал, чтобы нас перестали бить, а то мясо от костей оторвется — ему еще смену сдавать. Сам я идти не мог, в камеру меня унесли», — говорит Бродягин. Уже в камере к избитому заключенному пришел начальник СИЗО-2 Трухин и предупредил, чтобы зэк не рассказывал о том, что его били. А если он ослушается, Трухин найдет свидетелей, которые укажут на Бродягина как на поджигателя.
Заключенный Денис Иринченко в своих показаниях предполагает, что бунт произошел из-за того, что осужденных до этого били.
«Я слышал, сотрудники даже могли надеть урну на голову осужденного», — рассказывает Иринченко.
Во время пожара он, как и большинство зэков, собрал вещи и вышел из барака. По его словам, всех заключенных на утро посадили на корточки, скомандовали опустить голову вниз и завести руки за затылок. Потом группами их начали поднимать и вести в ШИЗО.
Заключенные проходили через «живой коридор» сотрудников, которые били их дубинками. У входа в изолятор зэкам снова приказывали сесть на корточки и опять избивали — на этот раз помимо дубинок применяли электрошокер. За углом в ШИЗО один из сотрудников по фамилии Зинченко показал Ириченко дубинку и спросил: «Знаешь, где она побывала?». Заключенного, с его слов, заставили раздеться, положили на землю и начали бить. Избивая Ириченко, сотрудники прижимали его голову к земле руками и ногами.
«Напротив меня на земле лежал осужденный К. Я видел, как Зинченко подошел к нему и затолкал в его анальное отверстие дубинку. К. кричал.
Сотрудники перестали меня бить, я оделся и по команде зашел в ШИЗО, где меня поместили в камеру», — утверждает Ириченко. В СИЗО-2 избиения прекратились.
По словам Виталия Черкасова, все обвиняемые — оперативные работники колонии или надзиратели. «Помимо избиения дубинками в деле есть свидетельства о том, что в «живом коридоре» из сотрудников колонии были собаки. Когда зэки снимали побои, они фиксировали укусы», — отмечает правозащитник.
Почему краевые следователи не оставили в качестве обвиняемых руководителей колонии, в первую очередь его начальника Александра Рябко, руководитель ЗПЦ не понимает. «Массовые избиения не могли случиться без ведома начальника. Это мое мнение», — говорит он. Более того, продолжает правозащитник, уволенный тогдашним директором ФСИН Александром Реймером Рябко вскоре сумел восстановиться в должности. И даже если работу в ИК-10 он в итоге не продолжил, «раздражает наглость», говорит Черкасов.
Он убежден, что потерпевших и обвиняемых могло быть и больше, если бы ФСИН не препятствовала работе краевых следователей. По словам руководителя ЗПЦ, когда зэков этапировали в читинские колонии, на многих начали оказывать давление. «Некоторых умудрялись этапировать обратно в ИК-10. Там им предлагали УДО или еще что-то в обмен на молчание. Некоторые соглашались», — отмечает правозащитник.
