Цивилизация
Во вторник Тверской райсуд Москвы продолжил слушания по делу бывшего заместителя начальника СИЗО № 2 «Бутырка» Дмитрия Кратова, обвиняемого в халатности, повлекшей по неосторожности смерть юриста Hermitage Capital Сергея Магнитского. В этот раз перед судом в качестве свидетелей выступили врачи СИЗО «Матросская Тишина» Александра Гаус и Давид Гаустов, а также родственница Сергея Магнитского Татьяна Руденко.
Обвиняемый Кратов, его защитник, мать Магнитского и представитель вдовы юриста расположились на одной скамье напротив прокурора.
Первой из свидетелей к трибуне вышла Татьяна Руденко — тетя Магнитского. Она, как и мать погибшего на предыдущем заседании, подготовила свою речь в письменном виде, объяснив суду, что волнуется. По словам Руденко, Магнитский до заключения под стражу не страдал никакими хроническими заболеваниями, отличался незаурядным умом и силой воли. Все время заключения тетя Магнитского старалась поддерживать с ним переписку и регулярно интересовалась его здоровьем, которое сильно ухудшилось осенью 2009 года.
На прошлом заседании мать Магнитского подчеркивала, что подсудимый Кратов в разговоре с ней возмущался тем, что больного арестанта перевели в «Бутырку», где не было необходимого для лечения медицинского оборудования, и обещал написать рапорт о переводе Магнитского обратно в «Матросскую Тишину». Однако в материалах уголовного дела рапорт Кратова отсутствует.
— Известно ли вам, почему ему было отказано в плановой операции? — спросил у Руденко Кратов. — Почему его не госпитализировали (в больницу СИЗО «Матросская Тишина»)?
— Откуда я могу знать, я письма через два месяца от него получила, — ответила свидетель.
Когда Руденко закончила давать показания, к трибуне вышел врач хирургического отделения СИЗО «Матросская Тишина» Александра Гаус, которую мать Магнитского ранее просила привлечь к ответственности.
Гаус составляла акт о смерти заключенного. Она рассказала суду, что в день смерти Магнитского ей позвонила фельдшер из «Бутырки» и сообщила, что к ним привезут больного с острым панкреатитом. По ее словам, осмотр доставленного на машине «скорой помощи» больного проходил в приемном помещении в присутствии конвоя и дежурного терапевта Нафикова. Юрист жаловался на боль, с госпитализацией согласился, о чем расписался в соответствующих документах.
Далее Гаус рассказала, что в какой-то момент во время осмотра у Магнитского произошел приступ психоза.
«Он встал с кушетки и закричал: «Прекратите досматривать мои вещи!». Но в коридоре, где лежали вещи, никого не было. Потом стал говорить: «Я знаю, меня хотят убить». После схватил кушетку и начал бить ей по решетке», — рассказала Гаус.
Адвокат матери Магнитского Николай Горохов задал уточняющий вопрос, как мог тяжело больной Магнитский поднять тяжелый предмет. На это свидетель пояснила: «Она очень массивная. Я бы ее поднять не смогла, но, думаю, в возбужденном состоянии люди могут делать такие вещи».
По словам хирурга Гаус, после приступа психоза она позвала усиленный конвой, чтобы скрутить заключенного, и отправилась вызывать бригаду психиатрической помощи.
Прибежавшие сотрудники СИЗО, согласно показаниям Гаус, отобрали у Магнитского кушетку, надели на него наручники и закрыли в так называемом сборном помещении, куда доставляют вновь прибывших в изолятор заключенных. О том, при каких обстоятельствах изолятор посетили сотрудники психиатрической помощи, врач внятно пояснить не смогла, так как в это время, как она утверждает, находилась в хирургическом отделении тюремной больницы.
По словам Гаус, когда сотрудники СИЗО снова вызвали врача, Магнитский лежал на полу без сознания, пульс у него прощупывался только на сонной артерии. Гаус распорядилась, чтобы фельдшер Александр Семенов поддерживал дыхание больного, а сама побежала готовить палату реанимации. В качестве реанимационных процедур хирург сделала Магнитскому инъекцию адреналина и атропина. На вопрос подсудимого Кратова о том, почему же все-таки врач оставила Магнитского в тяжелом состоянии в сборном помещении, а не в хирургической палате под своим присмотром, Гаус ответила:
— Это было не мое решение.
— Это решение должны были принимать вы, — подчеркнул Кратов.
По словам Гаус, акт о смерти Магнитского она составляла собственноручно без какого бы то ни было постороннего вмешательства. После этого утверждения судья по просьбе Горохова предъявила две копии акта из материалов дела, в одном из которых среди причин смерти помимо сердечной недостаточности и токсичного шока была указана также закрытая черепно-мозговая травма. Свидетель подтвердила, что подписи на обоих документах ставила она, но внятно объяснить расхождения в документах так и не смогла, сославшись на какие-то замечания.
— Когда вы узнали о смерти Магнитского? — спросил у Гаус адвокат матери юриста.
— В тот момент, когда констатировала смерть больного, — ответила она.
На предыдущем заседании суда несколько иные свидетельские показания по обстоятельствам гибели Магнитского дал председатель Общественной наблюдательной комиссии Валерий Борщев, который проводил свое независимое расследование.
На заседание во вторник Борщев пришел уже в качестве слушателя. Во время короткого перерыва он продолжал настаивать на своей версии событий. По его словам, врач «Матросской Тишины» Гаус действительно ранее говорила правозащитникам, что Магнитский вдруг стал возмущаться, что кто-то роется в его бумагах, потом натянул полиэтиленовый мешок на голову и заявил, что его хотят убить, и в конце концов поднял кушетку и два раза ею стукнул. Но Борщев отметил, что часть документов у Магнитского действительно пропала, через несколько часов после чего он умер. А кушетку юрист не мог поднять, так как она была прикреплена к полу. Прибывшие же в «Матросскую Тишину» через 15 минут после вызова врачи «скорой» целый час не могли попасть на территорию изолятора. В итоге они, по словам Борщева, увидели Магнитского сидящим в луже мочи на полу: рубашка на нем была разорвана, а рядом лежали наручники. Также Борщев утверждает, что есть документ, подтверждающий, что охранники «были вынуждены» применить к нему резиновую палку.
Последнем на заседании выступал свидетель Давид Гаустов, начальник хирургического отделения больницы «Матросской Тишины». Он объяснил, почему, несмотря на показания к плановому хирургическому вмешательству, Магнитскому так и не была своевременно сделана операция.
Именно Гаустов осуществлял прием Магнитского в больнице «Матросской Тишины», где ему делали ультразвуковое исследование (УЗИ), которое показало наличие мочекаменной болезни. Уже тогда в карте больного Гаустов зафиксировал необходимость плановой операции. Однако, по словам самого хирурга, срочной необходимости в этом не было. По словам Гаустова, Магнитский заявил, что рассчитывает через пару месяцев выйти на свободу. Тогда, по рассказу врача, они совместно с Магнитским пришли к выводу, что с операцией торопиться не стоит. «Наверное, я был неправ, что не взял с него письменный отказ от госпитализации», — ответил Гаустов на вопрос адвокатов семьи Магнитского о том, почему этот отказ не был нигде зафиксирован. На этом допрос свидетелей окончился, следующее заседание состоится в грядущий четверг.
Дело по факту гибели Магнитского изначально было возбуждено по статьям «Убийство» и «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего». Через пять дней оно было переквалифицировано на «Халатность». Первоначальная судебно-медицинская экспертиза постановила, что арестант умер от «токсичного шока» и желчнокаменной болезни, панкреатита, холецистита в острых формах, которые привели к сердечному приступу. Другая экспертиза отметила, что арестанту не была оказана необходимая медицинская помощь, а болезни могли усугубить физическая нагрузка и сильный стресс. Заключительная комплексная экспертиза показала, что к смерти Магнитского привели «конкурирующие заболевания» сердца «на фоне сахарного диабета». В последний раз специалисты впервые отметили, что в качестве осложнений болезней у него возникли сахарный диабет и гепатит.
