Цивилизация
В понедельник Кунцевский райсуд Москвы рассмотрел иск о защите чести и достоинства подруги чемпиона мира по смешанным единоборствам Расула Мирзаева Аллы Косогоровой к отцу погибшего Ивана Агафонова. Девушку оскорбили слова «ваша честь, разрешите выйти: я не могу эту дрянь слушать», которые бросил Александр Агафонов в тот момент, когда она 27 июля давала свидетельские показания в Замоскворецком суде Москвы по уголовному делу в отношении чемпиона.
Моральные страдания Косогорова оценила в один рубль.
По ее мнению, брошенная Агафоновым фраза унижает ее честь и достоинство и портит «престиж в глазах окружающих». Истица к началу процесса опоздала, поэтому почти полчаса участники молча ожидали ее прибытия в зале заседания. Ажиотажа не наблюдалось, представителей прессы было мало. В 15.55 в зал вошла Косогорова.
Процесс начался с возражения на исковые требования представителя ответчика Оксаны Михалкиной. Адвокат продемонстрировала блестящее знание толкового словаря Ожегова: ««Дрянь» произносят, когда говорят о ком-либо или чем-либо скверном, плохом, ничтожном. В тексте иска нет данных о том, что это было сказано о ком-то, а не о чем-то. Это синоним слова ложь, которое по тому же словарю означает «намеренное искажение истины, неправда, обман». Дело слушалось в отношении любовника истца (то есть в отношении Мирзаева, у которого, по некоторым данным, была личная связь с Косогоровой. — «Газета.Ru»). Любовник — это мужчина, который находится в любовной связи с женщиной, не состоя с ней в официальном браке».
«Показания истца (Аллы Косогоровой) противоречили показаниям других свидетелей, поэтому он (Александр Агафонов) назвал их ложными», — сказала Михалкина, настаивая, что Агафонов употребил слово «дрянь», имея в виду не девушку, а ее показания.
Она также добавила, что считает иск Косогоровой попыткой создать дополнительное доказательство по уголовному делу Мирзаева. «Решение по иску может повлиять на ход следствия», — сказала она и попросила суд истребовать копию протокола судебного заседания от 27 июля 2012 года, которую можно получить только тогда, когда в отношении Мирзаева будет вынесен приговор. «Также считаю необходимым истребовать заверенную копию журнала посетителей Замоскворецкого суда, чтобы проверить, действительно ли свидетель Звездана Мунтян (она была вызвана в понедельник на слушание, чтобы дать показания в пользу Косогоровой. — «Газета.Ru») была в этот день в зале суда», — добавила Михалкина.
Представитель истицы Елена Ямщикова попросила суд отказать в истребовании этих документов, поскольку ответчик не отрицает тот факт, что произносил эти слова. Судья Ирина Красавина на этом же основании в конце заседания в отказала в удовлетворении ходатайства.
Далее слово предоставили Косогоровой. Агафонов, сидевший чуть ли не лицом к лицу к ней, отворачивал голову в разные стороны и старался на нее не смотреть, при этом нервно стучал пальцами по столу. «Когда я давала показания, за спиной было шумно, — рассказывала девушка. — Сзади сидели потерпевшие, отец Ивана Агафонова. В то время, когда я описывала события после удара, в этот момент Александр Викторович встал и громко сказал: «Ваша честь, я не могу эту дрянь слушать». После чего ушел. Потом он вновь открыл дверь, сказав: «А, она еще здесь, она еще говорит». И вновь ушел. Когда я давала показания….» «Ложные давала», — перебил ее Агафонов, но девушка, не обращая внимание, продолжила свой рассказ. «...о том, что я нахожусь с Расулом Мирзаевым в половых связях, не было нигде никаких данных. Я сказала, что я его близкая подруга, — отметила Косогорова. — Говорить о том, что я нахожусь с ним в половой связи, я считаю неуважительным, преждевременным и необоснованным. Доказательств и фактов этого ни у кого нет. Поэтому я прошу не делать таких заявлений».
— Мой сын таких слов не знал! — закричал вновь Агафонов. — У тебя совесть есть вообще? Душу дьяволу продала!
— Я глубоко соболезную семье Агафоновых, — продолжала девушка. — Расул — мой друг, но я не стала бы врать суду и выгораживать его. Если я соврала, я должна ответить этим перед судом.
— Ответишь! Перед судом, — буркнул вновь ответчик. — Можно выйти? Я не могу, — обратился он к судье и выбежал в коридор.
«Я понимаю чувства отца, что ему неприятно, — говорила, чуть не плача, Косогорова. — Они могут ко мне негативно относиться. Я прошу быть сдержанными. Человек говорит это прилюдно, в присутствии журналистов, когда заседание транслируется! Против меня вылили столько грязи… Мне не нужна материальная компенсация — я просто хочу, чтобы он был более сдержанным. Я понимаю, что они не будут меня любить, но хоть малейшее уважение... Каких-то оскорбительных слов в его адрес или в адрес Ивана не было. А все эти публикации, которые вышли после заседания, негативно сказываются. У меня тоже есть семья и родные, которые переживают, и им больно смотреть, что их близкого человека смешивают с грязью».
«Агафонов должен был понимать, что эта фраза заденет чувства Косогоровой, — добавила в свою очередь ее адвокат. — Он мог подобрать другие слова — чушь, брешь, ложь. Некоторые СМИ интерпретировали это так, как это поняла Алла и другие свидетели. Мы не можем призвать ответчика к публичным извинениям, поэтому мы просим минимальный размер компенсации».
— Почему вы решили, что эти слова касаются вас? — обратилась к Косогоровой Михалкина.
— Он прошел мимо, когда я давала показания.
— К кому он обращался?
— К суду.
— А как вы их восприняли? — вставила свой вопрос Ямщикова.
— На свой счет.
— Вы понимаете, что сейчас вы вновь повторяете свои показания? По сути, это является созданием дополнительных доказательств по уголовному делу, — продолжала допрос Михалкина.
— Мой иск не связан с данным делом. Я не даю повторно свои показания. От тех слов я не отказываюсь. Я прошу быть более сдержанным. Я не хочу повторения подобных заявлений прилюдно.
— Если бы Агафонов хотел ее оскорбить, он подобрал бы иные слова, — обратилась Михалкина уже к суду. — По поводу любовника, я лично задавала вопрос Косогоровой об этом.
После этого она потребовала приостановить производство по иску до окончания уголовного дела. Однако судья отказалась, мотивируя это тем, что два дела не взаимосвязаны между собой.
Далее в зал вошла свидетель Звездана Мунтян, которая подтвердила, что восприняла фразу Агафонова как оскорбление Косогоровой. По ее словам, после этого процесса она и познакомилась с истицей: «Я знала о ее существовании, потому что Расул — мой друг. А после этого заседания я решилась подойти и познакомиться». С Мирзаевым свидетель знакома с мая 2011 года.
— С какой целью вы тайно фотографировали меня и потерпевшего Агафонова? — вдруг обратилась к ней Михалкина.
— Агафонова я не снимала, и снимала я не тайно.
— Фото с вашего мобильного размещено в социальной сети. Под этой фотографией активно обсуждается вопрос моего уничтожения, — заявила адвокат.
«А я все думала, что за девушка такая ходит — то в хиджабе, то без. Спасибо суду: наконец я это выяснила», — говорила Михалкина себе под нос, когда свидетель уже вышла, а судья удалилась для принятия решения. Через 20 минут Красавина отказала в удовлетворении иска Косогоровой, ничем не мотивировав свое решение. Девушка намерена его обжаловать, а Михалкина — обратиться в Следственный комитет по поводу фотографии Мунтян.
