Цивилизация
Прения сторон по делу Pussy Riot привлекли в суд так много журналистов и зевак, что в зале не хватало места всем. В перерывах желающие снова попасть в зал были вынуждены стоять на лестнице, чтобы зайти первыми. На седьмой день процесса это было, пожалуй, единственное неудобство – само заседание шло по расписанию и достаточно спокойно. В первых рядах сидели родственники подсудимых: мать Марии Алехиной и отец Екатерины Самуцевич. Муж Надежды Толоконниковой Петр Верзилов на заседание не пришел – позже выяснилось, что он давал интервью журналу.
Главной интригой дня было наказание, которое прокурор попросит для подсудимых. Статья УК «Хулиганство», которая им вменяется, предусматривает наказание до семи лет лишения свободы.
Выступление представителя гособвинения прокурора Александра Никифорова было наполнено красочными характеристиками «вакханалии» под названием «Богородица, Путина прогони» и действий подсудимых: «вульгарно, вызывающе, цинично перемещались по солее и амвону», совершили «более чем злостные действия». «Подсудимые посягнули на равноправие, самобытность и высокую значимость православия, оказали негативное психоэмоциональное воздействие на социальную группу православных верующих», — заявил прокурор. Не упустил Никифоров подробное описание и объяснение результатов третьей экспертизы, единственной из трех, чьи авторы нашли в действиях Pussy Riot мотив ненависти и вражды.
Впрочем, настрой прокурора несколько смягчили положительные характеристики на девушек, и он предложил избрать им в качестве наказания три года исправительной колонии общего режима.
Адвокат потерпевших Лариса Павлова прокурора поддержала и добавила несколько важных, на ее взгляд, деталей. В своей речи адвокат не ссылалась на юридические нормы, но активно напоминала присутствующим о нормах религиозных. Активистки готовы и «дальше проникать в храмы, а может, и в мечети, а может, и в синагоги» со своими акциями, убеждена Павлова. Кроме этого, она заявила, что для своего выступления Pussy Riot неспроста выбрали солею и амвон. «Они сами пояснили, что хотели, чтобы их всех видели. А значит (выбрали амвон), чтобы причинить наибольший вред и оскорбление», — объяснила действия активисток адвокат. Павлова также уточнила, что феминизм, который «проповедуют» Толоконникова, Алехина и Самуцевич, на самом деле есть «смертный грех», и описала их действия в ХХС с комментариями, как именно они оскорбляли чувства верующих. Упомянула Павлова и про характеристики подсудимых. Правда, в отличие от прокурора ей они показались сомнительными.
Коллега Павловой Алексей Таратухин на этот раз держал в руках не УПК, а распечатку своей речи, в которой желтым маркером были выделены важные места. Вначале он подробно разъяснил понятие «хулиганства». Потом адвокат предположил, что 21 февраля в ХХС активисткам стоило «прекратить беготню» и не произносить «бранных слов». Впрочем, по мнению Таратухина, в быту бранное словосочетание вполне можно использовать в применении, например, к котятам: «Если котенок нагадил под дверь, ему говорят: ах ты, с…ань господня».
Во время выступления адвокат вел себя эмоционально, то и дело задавал вопросы и сам же на них отвечал, потрясал бумагами, глядя на подсудимых, но в конце неожиданно заявил, что его доверители просят не сажать активисток, а дать им два года условно.
Еще один адвокат потерпевших Лев Лялин сравнил реакцию, последовавшую за «панк-молебном», с гражданской войной и намекнул, что на полное снисхождение рассчитывать не стоит: «Христианское милосердие — это такая дефиниция, которую можно просить, но нельзя требовать».
После часового перерыва слово взяла сторона защиты. Адвокат Pussy Riot Виолетта Волкова акцентировала внимание суда на том, что, по ее мнению, выдвинутые обвинения несостоятельны и «панк-молебен» не столь страшен, как пытается его представить сторона обвинения. «Им (активисткам) инкриминируют яркую одежду, похабно поднятые ноги в «сакраментальном» пространстве храма. Они повернулись попами к священному гвоздю и тем самым разрушили многовековые устои веры», — не без иронии заявила Волкова, глядя на прокурора. Досталось и следователям: адвокат сообщила, что лично видела, как те подделывали материалы дела. Но и это была не единственная ее претензия к ходу процесса: «За эти две недели мы стали свидетелями пыток и жестокого отношения к нашим подсудимым: им не давали спать, не давали нормально питаться и не обеспечивали их горячей пищей, их унижали, гособвинение позволяло себе оскорбление защиты, суд воспрепятствовал правосудию, не допускал свидетелей, обеспечивал недопуск специалистов, а 3 августа попытался не допустить на процесс общественность».
«Гвоздь, к которому греховно повернуться спиной, забит сейчас в Конституцию, и она истекает кровью на этом судебном процессе», — грозно подытожила Волкова.
Адвокат Надежды Толоконниковой Марк Фейгин был не менее красноречив. «В России принято лизать ботинок судьи. Ты должен не только извиниться и раскаяться, ты должен признаться во всем. Ты должен дать возможность государству разорвать тебя на части, и ты превратишься в полное ничто. Человек может рассчитывать на гуманное отношение, только если он уничтожит себя как личность», — заявил Фейгин, фактически признав безысходность ситуации.
«У государства ничего не вышло, не удалось раздавить личность. Если бы они (подсудимые) оказались на Виа Долороза (улица в Иерусалиме, по которой, как считается, пролегал путь Иисуса Христа — «Газета.Ru»), когда он тащил крест, скорее бы они помогли ему, чем те, кто сидит здесь... Если их посадят, общество это никогда не простит», — закончил Фейгин, сорвав аплодисменты зала.
Хлопать приставы не запрещали.
Защитник активисток Николай Полозов отметил, что в ХХС устраиваются банкеты и корпоративы. Он заявил, что его как верующего также оскорбила акция, но на уголовное преступление она все равно не тянет.
Подсудимые, приняв участие в прениях, в целом повторили то, что они говорили раньше: недовольны создавшимся тандемом РПЦ–государство; их акция – политическая; к православным относятся положительно, без ненависти. Правда, Алехина еще уточнила, что следователь Ранченков предлагал ей сотрудничать: «Он говорил, «если вы раскаетесь, я могу стать вашим рупором и тогда»... А что тогда — мы не знаем».
Екатерина Самуцевич отметила: «Мне кажется, что если бы мы спели в ХХС фразу «Богородица, Путина сохрани» и «Богородица, феминисткой не становись», мы бы здесь не сидели».
Судья прервала заседание до 8 августа, кинув подсудимым: «Завтра вам будет дано последнее слово».
