Цивилизация
Власти не занимаются терапией наркозависимых и отказываются снижать уровень вреда от наркотиков. Вместо этого они предпочитают наказывать за наркопотребление, запугивать и принуждать к отказу от него, напрочь игнорируя хроническую природу наркомании и абсолютную неэффективность подобных мер. С такими выводами во вторник выступили российские и международные правозащитники из Фонда по защите здоровья и социальной справедливости им. Андрея Рылькова, Канадской правовой сети по ВИЧ/СПИД и Евразийской сети снижения вреда.
Доклад приурочен к Международному дню борьбы с наркоманией и Международному дню в поддержку жертв пыток.
В своей работе правозащитники фактически констатируют отсутствие в России какой бы то ни было наркополитики:
осмысленный подход к проблеме наркомании заменен бессистемными инициативами и практиками со стороны различных ведомств – их действия, в частности работа сотрудников Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН) и других правоохранительных ведомств, лишь усугубляют ситуацию, дают понять специалисты.
Государством при этом, отмечают правозащитники, «на законодательном и высшем политическом уровне создаются препятствия для внедрения средств, которые бы позволили устранить боль и страдания при наркозависимости». Чрезмерная консервативность и зачастую реакционность в подходе к проблемам наркомании и лечения наркозависимости, по сути, не позволяют «предотвратить распространение опасных инфекционных заболеваний и смертности, а также существенно снизить государственные расходы и обеспечить соблюдение взятых на себя международных обязательств по защите прав и свобод человека».
В качестве примера реакционности властей эксперты приводят официальный запрет в России так называемой заместительной терапии, когда вместо, к примеру, сильнодействующего героина наркозависимому дают метадон, постепенно снижая дозу и, следовательно, вред от потребления наркотиков. Сегодня заместительная терапия как форма снижения вреда от потребления наркотиков официально поддерживается Всемирной организацией здравоохранения, Управлением ООН по наркотикам и преступности, Объединенной программой ООН по ВИЧ/СПИДу.
Этот способ терапии считается одним из наиболее эффективных и признан более чем в 60 странах мира, в том числе на территории большинства государств СНГ. Но в России запрет на снижение вреда метадоном и другими средствами является принципиальным вопросом для властей и силовых органов, прежде всего для ФСКН.
«Приверженность данному запрету не менее чем до 2020 года подтверждена на уровне государственной антинаркотической стратегии», — напоминают правозащитники.
В той же стратегии, указывается в докладе, под вопрос ставятся и другие альтернативные методы профилактики инфекционных заболеваний и сохранения здоровья наркопотребителей. Так называемые программы стерильных игл и шприцев фактически приравнены к пропаганде наркотиков, утверждают правозащитники. В подтверждение своих слов они напоминают о заявлениях бывшей главы Минздравсоцразвития Татьяны Голиковой: в одном из своих докладов она прямо заявляла, что «раздача стерильных игл и шприцев является стимуляцией терпимости в обществе по отношению к больным наркоманией и нарушает Уголовный кодекс». Показательным эксперты считают и то, что в стратегии государственной антинаркотической политики ни разу не появляется словосочетание «права человека».
По сути, делают вывод правозащитники, система наркологической помощи в России не изменилась со времен Советского Союза, когда наркология была тесно связана с правоохранительной системой.
В процессе лечения наркозависимости в специализированных лечебницах до сих пор применяются транквилизаторы и так называемые корректоры поведения (обычно это нейролептики, такие как галоперидол), которые не применяются практически нигде в мире, напоминают эксперты. «Использование нейролептиков, в частности галоперидола, уходит корнями в репрессивную советскую психиатрию. Тогда они применялись, чтобы сломить волю политзаключенных и диссидентов. Неугодные государству люди госпитализировались на годы в условиях, подобных тюремным, и подвергались воздействию сильных препаратов, включая нейролептики. В мировой литературе использование данных препаратов приравнивается к пыткам. Однако они до сих пор широко применяются в российской системе лечения наркомании», — говорится в докладе.
Правозащитники приводят свидетельства тех, кто прошел лечение в российских нарколечебницах.
К примеру, 28-летний житель Казани Алексей Курманенский утверждает, что за помощью в наркодиспансер он обращался более 15 раз и постоянно лечение заключалось в применении нейролептиков и транквилизаторов – им врачи пытались снять у Курманенского абстинентный синдром. «Последний раз мое лечение проходило так: по приходе в отделение мне назначили снотворные и обезболивающие, но мне было очень плохо. Я стал просить медицинский персонал, чтобы мне дали еще лекарств, но вместо этого медсестра позвала санитаров, и меня привязали к кровати на сутки. Через сутки меня развязали, но на ногах остались глубокие раны: кожу просто стерло до мяса, ведь под действием транквилизаторов я слабо понимал, что происходит. После такого «лечения» я более трех месяцев лечил травмы, полученные в больнице, и почти сразу вернулся к употреблению наркотиков. Все это происходило в государственном профильном лечебном учреждении – Республиканском наркологическом диспансере в Казани. Такая практика лечения применялась ко многим моим знакомым. Многих из них уже нет в живых», — рассказывает Курманевский.
31-летний житель Курска Максим Шмелев проходил лечение в московской наркологической больнице № 17. Он рассказывает, что всякий раз, когда у врачей появлялись подозрения в нарушении дисциплины у больных, они вкалывали галоперидол. «Как-то раз галоперидол мне вкололи — подумали, что я дверь выломать пытался. На самом деле я ничего не ломал, я вообще спал в это время. Наказывают так: если ты провинился в чем-то, будут галоперидол колоть. Ощущения от него ужасные. Все тело словно выкручивает — вот как белье выжимают. Мышцы судорогой сводит, и ты ничего сделать не можешь», — утверждает Шмелев.
Помимо того что такое лечение нарушает права человека, у него крайне низкая эффективность, говорят правозащитники.
Это подтверждает статистика ФСКН: по данным службы, более 90% пациентов наркологических клиник возвращаются к потреблению наркотиков в течение года. При фактическом отсутствии лечения, в России крайне небольшое количество реабилитационных центров: по данным Национального научного центра наркологии, в 2010 году на всю страну насчитывалось три центра на 140 мест и 71 реабилитационное отделение на 1441 коек – это притом что в России, если верить статистике управления ООН по наркотикам и преступности за 2011 год, насчитывается около 1,7 млн человек, употребляющих сильнодействующие наркотики.
Действия правоохранителей также крайне неадекватны. Каждый восьмой заключенный в России осужден по так называемым «наркостатьям» (от ст. 228 УК до ст. 234 УК), причем нередко в колонии попадают не распространители, а потребители.
Согласно статистике ФСКН, с 2005-го по 2011 год число тех, кто сидит за потребление, увеличилось более чем в два раза. В мегаполисах каждый третий приговор выносится по делам, которые связаны с наркотиками, – впереди только кражи и экономические преступления.
По данным ФСИН, опубликованным на официальном сайте ведомства, за 10 лет, с 2002 года по 2011-й количество заключенных, осужденных по «наркостатьям, увеличилось вдвое: в 2002-м таковых было 69874 человек, в 2011-м – уже 124747 человек. «Это очень показательно, учитывая, что за несколько последних лет существенно сократилось количество заключенных: примерно с миллиона до 600 тысяч», — заявил руководитель правозащитной ассоциации «Агора» Павел Чиков.
С наркопотреблением связаны около 85 тысяч дел, которые рассмотрены в судах в 2010 году, включая мелкий сбыт до 0,5 грамма, утверждают авторы доклада, проанализировавшие статистику судебного департамента Верховного суда. «Три четверти из них рассматриваются судами без проведения судебного разбирательства, при полном согласии обвиняемого с предъявленным обвинением», — напоминают правозащитники. По словам Чикова, две основные проблемы российской наркополитики — реакционность ее государственных кураторов и рвение правоохранителей, «которые ориентируются на посадки каждого, кто к ним попадает». «Власти, отвечающие за выработку наркополитики, против введения альтернативных форм терапии и лечения, но взамен ничего не предлагают. В итоге самыми активными становятся представители ФСКН, работа которой, так же как и всех силовых ведомств, заточена на палки. Замкнутый круг», — утверждает эксперт. Он не понимает, почему власти могут одновременно выступать против метадона и за галоперидол. «При этом в наркологии наблюдается тренд на карательное лечение, когда все делается через силу, когда людей заставляют бросить наркотики, не предлагая терапии», — говорит руководитель «Агоры».
В ФСКН прокомментировать доклад не смогли.
Но с правозащитниками категорически не согласен главный нарколог Минздрава Евгений Брюн.
«Мы не можем пойти на то, чтобы раздавать наркотики наркозависимым. За рубежом заместительная терапия — во многом вынужденный шаг. Таким образом там пытаются помочь деклассированным, потерявшим дом наркоманам, у которых нет выхода: за их лечение никто не может заплатить, включая их самих. У нас же установка не на поддержание жизни, а на лечение», — заявил «Газете.Ru» Брюн.
Он не видит ничего предосудительного в том, что в России применяются галоперидол и другие сильные психотропные средства. Поскольку наркозависимость — болезнь, лечение которой часто сопряжено с изменениями психики, применение сильнодействующих средств оправданно, убежден Брюн.
